Ознакомительная версия.
Турецкий покачал головой:
— Нет. Есть еще кое-что.
Он достал из кармана фотографию и показал «мамке».
— Эта блондинка работает у тебя. Где она сейчас?
Сутенерша покосилась на снимок, недоверчиво нахмурила брови.
— Вот это фифа, — процедила она сквозь зубы. — Ходят в норковых шубах, а все прибедняются. Креста на них нет.
— На тебе я его тоже не вижу, — спокойно сказал Турецкий. — Так где она?
— Я ее два дня не видела, — сухо сказала сутенерша. — На звонки не отвечает. Она у меня приходящая. Работает недавно.
— И как работает?
— Плохо. Двух клиентов обломала. Я как раз собиралась Штырю пожаловаться, когда она исчезла.
— А что ж сама — не могла справиться с какой-то девчонкой?
Сутенерша хмыкнула.
— Справишься с ними, ага. А этой хотела как-то по физиономии съездить, так она на меня так глазами зыркнула, что я чуть задом в лужу не села. Нет, уж пусть с ней лучше Штырь разбирается. Если, конечно, она еще вернется.
25«Самая наблюдательная» оказалась вертлявой, ярко накрашенной, рыжеволосой девицей с неправильным прикусом. Звали ее Нина. К началу беседы подоспел Плетнев, и разговор происходил в его машине.
Для начала Турецкий отвесил Нине пару-тройку комплиментов, а когда лед был растоплен, сразу взял быка за рога.
— Маньяк убил уже двух твоих товарок, — сказал он, скорбно приподняв брови. — Ты ведь об этом знаешь?
— Конечно. Ангелину и Венеру. — Рыжеволосая вздохнула. — Жалко девчонок, никому ведь зла не сделали. Но что делать, придурков в мире полно.
— Придурок и маньяк — не одно и то же, — заметил Плетнев.
Нина посмотрела на него насмешливо.
— Сегодня придурок, а завтра маньяк. Подвернись только подходящий случай.
Плетнев хотел было возразить, но Александр Борисович остановил его жестом — времени на психиатрические прения не было.
— С кем они уезжали? Вспомни, это очень важно.
Нина усмехнулась и развязно заявила:
— Отлично это помню. Первый раз мужик был в джинсовой куртке с поднятым воротом и в надвинутой на глаза бейсболке. Во второй — в темной куртке, тоже с поднятым воротом. И тоже в бейсболке.
— Это был один и тот же человек? — спросил Плетнев.
Нина задумалась.
— Пожалуй, да. Хотя черт его знает. Он оба раза был в темных очках.
— А машина? — поинтересовался Турецкий. — Это была одна и та же машина?
Нина наморщила конопатый лоб, пытаясь припомнить, но не смогла и отрицательно покачала головой:
— Не знаю. Первого не помню, а второй приезжал на светлом «японце». Но я тоже могу путать. Я на машины обращаю внимание, только если это «бентли» или там «мерс». На «японцев» даже не смотрю — они мне все на одно лицо.
— Ну ты хоть что-нибудь помнишь? — начал горячиться Плетнев. — Брюнет он был или блондин?
Нина посмотрела на него уничижительным взглядом.
— Я ж говорю: в кепке он был. Че непонятного?
Турецкий достал из кармана фотографию Марины, протянул ее Нине.
— Вы знакомы с этой девушкой?
Нина взяла снимок, посмотрела, прищурив голубые глаза, вскинула взгляд на Турецкого и тревожно спросила:
— А что она натворила?
— Ничего, — ответил Александр Борисович.
— Тогда почему вы показываете мне ее фотографию? — подозрительно спросила Нина.
— Ей грозит беда, — сказал Турецкий. — Но с вашей помощью мы можем попытаться ее спасти.
— Спасти? От кого? — Нина вдруг догадливо вскинула брови. — Подождите… За ней охотится маньяк? Тот самый, который укокошил Ангелину и Венеру?
— Вполне возможно, что это так, — сдержанно ответил Александр Борисович.
Взгляд Нины потеплел. Она посмотрела на фотографию и кивнула:
— Да, я ее знаю. Ее зовут Матильда.
— А фамилия?
— В нашей работе нет фамилий.
— Матильда… — повторил Александр Борисович и посмотрел на покрасневшего Плетнева — Глупость какая-то. Вы уверены, что это ее настоящее имя?
— А кто сказал, что оно настоящее? Она называла себя Матильда, а правда это или нет… — Нина пожала плечами.
— Но, может быть, она рассказывала что-нибудь о своей жизни?
— Лично мне — нет. Мы с ней не были близки. — Нина хихикнула. — Ни в прямом, ни в переносном смысле.
— А с кем она была близка?
— Если в прямом, то обычно с тем, кто платил.
— А в переносном?
— Гм… Дайте подумать… — Нина задумчиво подергала себя за нижнюю губу. — Да вроде особо ни с кем. Хотя… Несколько раз они выезжали на «вызов» с Нелькой Сосединой. Но Нелька от нас ушла, она теперь «индюшка».
— В каком смысле?
— Инди, — пояснила Нина. — Ну, то есть работает индивидуально. Сама на себя, понимаете?
— Как мне ее найти?
— Просто. Ее анкет полно в Интернете.
— Ого! Выходит, жрицы любви стали продвинутыми пользователями?
— Мы не пользователи, «пользуют» обычно нас, — со смехом пояснила Нина. — А в Интернет — да, входим. И выходим! — снова скаламбурила Нина.
— Как разыскать ее анкеты?
— Господи, ну вы прямо как будто вчера родились. Есть такой сайт — называется «Дорогие девушки». Ну это такая игра слов, понимаете? «Дорогие» в смысле — «дорогие девушки, поздравляем вас с Восьмым марта!» Ну и намек на цену. Девчонки там все сплошь красавицы. Элитный персонал, как сейчас говорят! — Нина хихикнула.
— Какой адрес у сайта? — спросил Турецкий.
— Адрес простой — дорогие-точка-ру. Входите, вбиваете в браузер имя Нелли. Одно мгновение — и Нелька перед вами.
— А если там будет несколько девушек по имени Нелли?
— Выбирайте ту, у которой грудь пятого размера — не ошибетесь!
— А если там будет несколько…
— Несколько девушек с грудью пятого размера? — Нина хмыкнула. — Не бойтесь, не будет. Этого сокровища в Москве наперечет. Нелька у нас эксклюзив.
— Красивая?
— На любителя. Но это без разницы. Главное у Нельки не физиономия, главное у нее — грудь.
— А почему она ушла с трассы?
— А зачем ей тут торчать? У нее теперь постоянные клиенты.
— Много?
— Человек пять, но ей больше и не надо. Эти пятеро за десятерых башляют. Да и Интернет ей клиентуру исправно поставляет. В общем, Нелька сейчас в шоколаде. — Нина лукаво прищурилась и насмешливо добавила: — Ставлю сто баксов, что вы тоже на нее западете!
26Дверь Александру Борисовичу открыла полногрудая блондинка лет тридцати пяти, ярко накрашенная, с тонкой талией и стройными ногами. Тонкая талия и большая грудь — сочетание что надо, усмехнулся Турецкий.
— Нелли? — поинтересовался он, вежливо улыбнувшись.
— Она самая, — грудастая оглядела Турецкого с ног до головы, улыбнулась. — Вы заходите или как?
— Зайду, если впустите.
Нелли посторонилась, давая гостю пройти. Стены просторной прихожей были отделаны декоративной штукатуркой. В углу стоял резной шкафчик для одежды, на нем — какая-то скульптура, не то бронзовая, не то крашеная под бронзу.
— А у вас тут мило, — похвалил Александр Борисович. — Тапочки дадите?
— Конечно! У вас какой размер?
— Давайте сорок третий — не ошибетесь.
Нелли достала из шкафчика пляжные тапки, поставила их перед Турецким.
— Кстати, обращайтесь ко мне на «ты», — сказала она. — Так я быстрее к вам привыкну.
— А нужно привыкать?
— А как же. — Нелли ослепительно улыбнулась. — Я ведь не автомат. Вас, кажется, Александр, зовут?
— Да, но можете звать меня Саша.
— Ну уж нет, я буду звать вас Александр! Как Александра Великого. В этом имени большая мужская сила!
Турецкий натянул тапки и встал со скамьи.
— Ну? Куда теперь?
— Пойдемте в комнату, Александр. Там вы разденетесь, и я дам вам полотенце. У вас это первый раз?
— В каком смысле? — опешил Александр Борисович.
— Ну, за деньги, — с улыбкой пояснила полногрудая Нелли.
— Ах это. — Турецкий кивнул. — Да, в первый. В плане продажной любви я стопроцентный девственник.
Нелли поморщилась.
— Не люблю, когда так называют — «продажная любовь». Любовь не может быть продажной. Продается только секс, и в этом нет ничего плохого.
— А вы, я вижу, философ, — усмехнулся Александр Борисович.
— Я просто давно живу на свете, — с мягкой улыбкой сказала Нелли. — И много чего перевидала. Ну вот — это спальня! Недавно сделала евроремонт.
Турецкий огляделся.
— Как вам? — поинтересовалась Нелли.
— Вполне, — ответил Александр Борисович. — И ваша страсть к резной мебели мне тоже нравится. Жаль только, что я в этом плохо разбираюсь.
Нелли тихо засмеялась.
— Я тоже. Просто покупаю то, что мне кажется красивым, и все.
— В таком случае, у вас отличный вкус.
— У тебя отличный вкус, — поправила Турецкого Нелли. — Говорите мне «ты».
Ознакомительная версия.
