Громко скрипнув, входная дверь распахнулась, и в палату вошел врач в белом халате. Офицер приготовился к осмотру, хотя его несколько удивило столь позднее появление доктора. Он приподнялся на кровати. Однако человек в халате и не думал осматривать капитана. Он подошел к койке и заявил:
— Вы знаете, что русские власти уже затребовали вашего немедленного возращения на родину?
Кавторанг внимательно изучал лицо врача. Оно ничего не выражало, словно на нем была надета маска.
— И что я могу сделать? — поинтересовался капитан с кривой усмешкой. — Мы речь о таком, по-моему, не вели…
— У нас есть предложение объявить вас временно недееспособным, — при этом слове кавторанг невольно поморщился, а по телу пробежали мурашки, — мол, инфаркт у вас случился или инсульт, а может, вы вообще с ума сошли от нервных потрясений. Всякое в жизни бывает, и тогда вопрос о вашем возвращении можно будет отложить на неопределенный срок, то есть до полного выздоровления.
Врач произнес это таким тоном, что Стенину стало ясно: выбора у него нет. Он был, мягко говоря, очень недоволен, но что оставалось делать?
— Хорошо, — неохотно произнес он, — пусть будет так…
Врач одобряюще закивал головой:
— Вот и отлично. А теперь вам необходимо отдохнуть, вы и в самом деле слишком взвинчены. Укол успокоительного вам не помешает. Я пришлю медработника… Отдыхайте, — следом за этим врач выскользнул из палаты, оставив Стенина одного.
Одиночество опять нагнало на офицера тоску. Его в очередной раз начали терзать муки совести, он уже сожалел, что не дал отпор еще на паруснике, а позволил ввязать себя в такую опасную и порочащую его авантюру. Смутное чувство тревоги, смешанное с ощущением приближающейся опасности, пробиралось в душу кавторанга. Под ложечкой неприятно засосало, он неуклюже ворочался на своем ложе, не находя себе места. От нервного перенапряжения, перенесенного им в эти дни, Стенин ощущал катастрофический упадок сил. Но теперь было поздно размышлять о том, что могло бы случиться, так что капитану оставалось только ждать и надеяться, что все вскоре так или иначе разрешится. Он глубоко вздохнул.
* * *
За окном палаты стояла глубокая ночь. Сквозь форточку окна в помещение проникал ночной воздух, но все равно внутри было очень душно. Ни о каком кондиционере в такой дыре не приходилось и мечтать. Здесь не было даже обыкновенных вентиляторов. Кавторанг все еще не спал, беспокойно ворочаясь с боку на бок на смятой постели. Волосы у него были мокрыми, пот струился по лицу, неприятно пощипывая глаза. Даже во рту ощущался противный горько-соленый вкус. Стенина уже напрягала даже тишина, звеневшая в ушах. От этого противного звона нельзя было укрыться. Потолок, казалось, надвигался и пытался раздавить его. Кавторанг не знал, как справиться с этим нахлынувшим на него волнением. В дверном проеме он увидел фигуру в белом халате, надвигающуюся на него. «Наверное, успокоительное принесли», — подумал он.
— Вы знаете, мне уже лучше, — пробормотал Стенин как-то неубедительно.
— Врач прописал, — прозвучал голос медбрата.
Кавторанг разглядывал его. Сотрудник госпиталя оказался очень крепким и широким в плечах парнем, его лицо скрывала марлевая повязка.
— Ну что, вы готовы? — медбрат наклонился над офицером, держа в руке шприц.
Кавторанг невольно отстранился, заставив того еще больше податься вперед. В этот момент повязка съехала с лица медбрата.
Стенин на секунду замер, его зрачки расширились от удивления и страха. Перед ним было лицо одного из тех миротворцев, которого он видел на паруснике. В то же мгновение ему стало ясно, что в шприце настолько сильное успокоительное, которое сможет успокоить его навсегда. Кавторанг инстинктивно выставил вперед левую руку, а второй попытался врезать по физиономии «медбрата». Миротворец, с легкостью увернувшись от удара, принялся душить Стенина, схватив его за горло. Ход такой борьбы складывался явно не в пользу русского — он уступал миротворцу по всем параметрам. Кавторангу лишь удалось немного приподняться, что несколько облегчало его оборонительные действия. Он даже сумел нанести противнику хороший удар в челюсть. Миротворец отклонился, но шприц из рук не выпустил.
В самый разгар поединка в палате раздался скрежет открываемого окна. На подоконнике появился темный силуэт. Оба противника в замешательстве перевели взгляд в сторону окна. Покрытое потом, измученное лицо Стенина просияло, когда он вгляделся в фигуру незнакомца. Это был Полундра. Он хотел было броситься в его сторону, но в ту же секунду получил мощный удар со стороны лучше ориентирующегося в помещении миротворца и распластался на полу.
Павлов не прогадал, кавторанг находился именно в этой палате. Но вот теперь, как оказалось, нужно выручать товарища. Солдат тем временем надвигался на него, уже замахнувшись для удара. Полундра вильнул в сторону и нанес противнику сокрушительный удар. Солдат, отлетев на пару метров, согнулся пополам, лицо его исказила гримаса боли. Полундра выхватил пистолет, тот самый, при помощи которого он расправился с акулой, и нажал на спусковой крючок. Из ствола вылетел острый металлический стержень и устремился прямо в миротворца. Тот каким-то чудом успел увернуться, и стержень со свистом пролетел мимо, с хрустом воткнувшись в стену. Палата была маленькой и узкой, что не давало возможности для маневров. Старлей решил прижать противника к стене, тем самым сократив ему пространство. Несколько профессионально исполненных ударов ногами помогли старлею достичь своей цели. Правда, он все-таки пропустил один выпад противника, и теперь правый глаз потихоньку опухал. А из небольшой раны на щеке сочилась кровь, попадая в рот и оставляя там характерный горько-соленый вкус.
Медлить было нельзя, в любой момент на шум могли сбежаться миротворцы, и тогда у Полундры не было бы никаких шансов. Он кинулся к противнику, пытаясь схватить его за шею. Миротворец, проворно отскочив от стены и схватив валяющийся рядом стул, с размаху опустил его на старлея. Опытный офицер сгруппировался так, что стул с треском разлетелся, встретившись не с головой, как рассчитывал нападавший, а с его могучей спиной, не причинив сильных повреждений. Воспользовавшись удобным моментом, Павлов схватил военного за шею и сделал бросок через плечо. Тот, неуклюже перекувырнувшись, встретился головой с металлическим углом койки. Плюхнувшись лицом вниз, он неестественно дернулся и затих. Морской спецназовец, не теряя времени, подбежал к кавторангу. Тот не шевелился, а его остекленевший взгляд был устремлен в потолок. Полундра в отчаянии схватил Стенина за плечи и сильно встряхнул. Это не дало никаких результатов. Стало ясно — кавторанг мертв. Рядом с безжизненным телом валялся пустой шприц. Видимо, его содержимое и было причиной смерти командира парусника.
— Эх, кавторанг…
Атмосфера в этих четырех стенах начала давить на Полундру, он почувствовал, что ему не хватает воздуха. Старлей отпустил несколько крепких морских словечек и вскочил на ноги.
За дверью послышались шум и крики. Осторожно подкравшись к дверному проему, Полундра выглянул наружу. По небольшому узкому коридору госпиталя сквозь полумрак, звучно гремя ботинками по каменному полу, к палате бежали четверо миротворцев. В руках у них были пистолеты, которые они явно собирались пустить в ход.
Полундра трезво оценил ситуацию. Единственно возможным вариантом отступления было окно. С ловкостью кошки вспрыгнув на подоконник, он бесстрашно шагнул вниз.
Ворвавшись в палату, миротворцы увидели разбросанные в полном беспорядке вещи, обломки стульев, а также полуразвалившуюся кровать, возле которой лежало тело бездыханного миротворца. Из-под него вытекала лужа крови, в полутьме казавшаяся черно-синей. Солдаты метнулись к окну, держа оружие наготове. Все, что они смогли разглядеть в темноте, так это тень, скользнувшую вдоль дома, расположенного прямо напротив госпиталя. Тишину взорвали выстрелы, звук рикошетящих от кирпичной стены пуль разнесся по кварталу. Однако Полундра был уже на безопасном расстоянии. Скрываясь за домами и произраставшими здесь в изобилии стволами пальм, он быстро удалялся от этого злополучного здания.
Солнечные лучи ярко освещали спрятавшиеся под огромными раскидистыми деревьями здания базы миротворческих сил. Множество военных расхаживали между казармами. Каждый был занят своим делом.
На пропускном пункте образовался длинный затор из автомобилей всевозможных марок, пытающихся въехать на территорию базы. Постовые тщательно изучали пропуска, предъявляемые им, и по одной пропускали машины внутрь. Большинство транспортных средств были ярко разукрашены эмблемами, указывающими на их принадлежность к различным телекомпаниям. Такой ажиотаж был вызван ожидавшейся пресс-конференцией полковника Фогса, посвященной освобождению миротворцами русского парусника. У журналистов имелись сведения о том, что эта история получила неожиданное продолжение. Теперь все они в нетерпении готовились задать свои вопросы представителю командования миротворческих сил, призванных поддерживать порядок в этом нестабильном регионе.
