Ознакомительная версия.
«Он не вернется», – подумала она и неожиданно со всей отчетливостью поняла, как мало она знает человека, которого любит. За два года их бурного знакомства она даже не узнала, кем и где он работает, откуда у него берутся такие бешеные деньги. За занавесом сиюминутного благополучия ей было на это наплевать. Как всегда было наплевать на то, женат он или холост, и только сейчас ей неожиданно для себя захотелось все это знать, прежде чем отпустить его неизвестно куда, неизвестно зачем. Но для того, чтобы узнать, нужно было спросить, а подкативший к горлу ком не давал этого сделать, и она продолжала тихо лежать, лишь изредка шмыгая носом. А Иван Федорович молча снял с себя рубашку, наклонился и приобнял Олесю за плечи. Ее губы потянулись навстречу его губам, и он уже словно в забытьи навалился на нее всей своей тяжестью…
Босс тихонько поднялся, окинул взглядом стройное тело спящей девушки и стал быстро одеваться. Накинув на плечи костюм, он встал на одно колено, склонил голову и осторожно поцеловал сосок ее левой груди. Олеся довольно заурчала во сне и, продолжая спать, счастливо улыбнулась, а Иван Федорович встал, тихонечко вышел из квартиры и, осторожно закрыв дверь, побежал вниз по лестнице.
– Костя, – прижимая телефонную трубку плотно к губам, произнес Михаил, – босс сказал, чтобы ровно в три быть у него. Усек?
– Да, я понял, ровно в три. Хорошо, я буду!
– Все, пока!
В маленькой комнатке, больше похожей на кухню, чем на жилое помещение, собрались пятеро: Иван Федорович, Миха, Константин, Бритый и Колька Степанюк. Колька качался на стуле в ожидании начала совещания, остальные застыли в тревожном ожидании.
Все пятеро давно работали на Константина Константиновича и, не колеблясь, выполняли любой его приказ, причем из всех пятерых лишь Миха не имел на своем счету мокрятины. Им дорожили и его берегли, и не только за золотые руки, способные открыть любой замок, но и за крепкий ум, искривший оригинальными идеями. Он, будучи самым молодым, тем не менее являлся правой рукой босса.
Иван Федорович подождал, когда все прибывшие расселись и, наконец, угомонились, затем поднял правую руку, призывая к полной тишине, и, скомкав лежавшую перед ним на столе бумагу, заговорил:
– Итак, нам предстоит длительное и весьма сложное задание. Впервые мы будем работать вместе, – он сделал паузу и оценивающе оглядел сидящих, пытаясь увидеть их реакцию, затем сморгнул и продолжил: – Подробности предстоящего задания я доведу до вас позже, а пока только одно: завтра к десяти часам всем быть на стрельбище. Пристреляем автоматы.
– Автоматы? – Константин взглянул на босса удивленно расширившимися глазами и спросил, нервно кусая ноготь указательного пальца левой руки: – Босс, неужели все так серьезно?
– Серьезней не бывает, – Иван Федорович хмуро посмотрел на собравшихся.
– С Ахмад-шахом воевать будем, – захохотал Бритый и зашатался в кресле так, что оно затрещало.
– Молчать! – цыкнул на него босс, и тот стал затравленно озираться по сторонам, словно ища поддержки у окружающих, потом притих, а Иван Федорович продолжил: – Нам предстоит убрать группу из четырех человек.
– О! И всего-то? Да это плевое дело, четверых я и один угрохаю! – вновь высунулся Бритый и с потаенной радостью посмотрел на свои руки.
– Не говори гоп, те четверо – ребята серьезные, – резко возразил босс. – И если внезапно не уберем, то могут быть неприятности. Парни – не тебе чета, – он ткнул пальцем в Бритого. – Ты, Бритый, не хмурься! Может, в битье исподтишка тебе и нет равных, но вот в открытом бою ты против них, боюсь, гроша ломаного стоить не будешь! У них боевой опыт – дай бог, и трупов за каждым столько, что нам всем, вместе взятым, за всю жизнь не нагрохать. Да и их противники каждый десяти наших стоили. Так что не гони коней…
– Значит, «афганцев» бить будем… Жаль, – ни на кого не глядя, пробормотал Константин и с какой-то безнадежной тоской уставился на темный с крупными грязными разводами потолок.
– А нам какая разница, лишь бы бабки платили… – сонно зевнув, возразил Степанюк и принялся чесать розоватую лысину.
– Будут тебе бабки, на всю жизнь хватит, шеф обещал твердо!
Все переглянулись. Босс редко упоминал шефа, но если упоминал, то это означало, что задание будет очень хорошо оплачено, но вместе с тем оно должно быть выполнено быстро, чисто и точно, а невыполнение могло грозить чем угодно. Сейчас, похоже, задачка была такова, что было лучше умереть, выполняя ее, чем вернуться назад ни с чем. Все еще раз переглянулись и затихли. Одному Бритому все еще не сиделось спокойно: он корчил рожицы и наконец задал вертевшийся у него на языке вопрос:
– А почему их нужно убрать?
– Ну, это уже не твоя забота, – опередив босса, рявкнул на него Михаил.
– Хорошо, хорошо, я вообще никуда не лезу, вам виднее! – проворчал Бритый, вставая с кресла и подходя к стоявшему посреди комнаты шкафчику с лежащими в нем сигаретами. Взяв одну, не спеша закурил и, блаженно закрыв глаза, выпустил к потолку длинную струю дыма.
Иван Федорович косо взглянул на Бритого, затем его взгляд опустился на уровень руки и коснулся тускло блестевшего циферблата часов, машинально отметив время.
– Итак, братцы-кролики, завтра в девять тридцать здесь же. Сегодня не пить, с бабами не гулять. Чтобы к утру были свеженькие как огурчики!
– Заметано! – ответил кто-то, и компания несколько оживилась.
– Вопросы и просьбы есть?
Вопросов не было. Если на этот раз босс сам принимал участие в операции, то все вопросы – что, где, как и когда – должны были волновать в основном его. Значит, пусть он и переживает, а они будут отдыхать. Успокоенные этими мыслями, боевики Ивана Федоровича стали расходиться по домам.
А он, напряженно думая, молча смотрел вслед уходившим.
– Костя, заберешь нашу оперативную машину и с утра уже здесь.
– Я понял, – не оборачиваясь, ответил Константин.
А Иван Федорович посидел еще десяток минут, кинул катышек бумаги в стоявшую в углу урну, поднялся, выключил свет и, выйдя из квартиры, закрыл дверь, трижды повернув ключ в скважине замка. На душе было муторно. Он спустился вниз по лестнице и поплелся к стоявшей на углу машине. Не спеша завел мотор и выехал на Кутузовский проспект.
– Все идет как надо! – Константин Константинович вытащил из кармана записную книжку с адресом, по которому в настоящее время проживал человек шефа. «Человек шефа», – полковник усмехнулся и предался размышлениям о предстоящей встрече. С некоторых пор он делил работающих с ним людей на две категории. Одна большая группа состояла из людей, преданных Прокофию Ивановичу и работающих только на него. Другая, маленькая группка – всего из пяти человек, о существовании которой шеф даже не подозревал, уже несколько лет проворачивала темные делишки для самого Льва Игнатьевича, который считал их стопроцентно проверенными и верными, и не только потому, что все они были обязаны ему своей свободой и, возможно, жизнью, но и потому, что он никогда не скупился, оплачивая их работу, ибо считал: деньги, потраченные на этих людей, возвращаются сторицей и когда-нибудь наверняка принесут ему невиданную удачу. И вот такой час наступил. Эта пятерка должна переиграть всех, высыпав звездно-бриллиантовый дождь к его ногам.
Скрипнув тормозами, «Волга» повернула, въехала под арку и оказалась в просторном дворе громадного круглого здания. Напротив третьего, от арки, подъезда она остановилась, и Константин Константинович, пряча в ладонь сладкий зевок, вылез из машины и размял затекшие ноги. Затем неожиданно присел и вновь, поднявшись, поспешил к двери подъезда. Остановившись перед внутренней дверью, он набрал нужный код и, услышав щелчок, толкнул носком ботинка дверь, которая плавно отошла в сторону; вошел внутрь и не спеша поднялся на второй этаж. Очутившись перед кожаной обивкой входа в сорок четвертую квартиру, поднял руку и несильно постучал костяшками пальцев о косяк двери. Глазок приоткрылся, и почти следом раздался звук отпираемого замка. Невидимые руки долго снимали всевозможные цепочки и поворачивали хитроумные защелки. Наконец дверь открылась, и Константин Константинович вошел в прихожую. Он хорошо знал стоявшего перед ним высокого худощавого мужчину средних лет. Знал он и то, что этот мужчина прекрасно осведомлен о его настоящей фамилии и имени, но они продолжали играть один раз начатую игру в чужие имена и клички.
Так, хозяина этой трехкомнатной квартиры звали Леонид Степанович Сеченев, но для Константина Константиновича и других «сослуживцев» он всегда оставался Хамелеоном, – прозванным так за способность почти моментально менять свой облик, превращаясь в сгорбленного невысокого старичка со сморщенным, как высохшая картошка, лицом. К тому же в его повадках было что-то от ящерицы. Его степенные, немного вразброс, движения рук создавали впечатление медлительности, так свойственной многим пресмыкающимся, но в случае необходимости он мог двигаться с молниеносной стремительностью.
Ознакомительная версия.
