— Имей в виду, Ослябя, я на тебя надеюсь и доверяю тебе не только твою судьбу и судьбу заложников, но и свою. Я за тебя поручился, хотя здесь много противников моего мнения, которые хотят дождаться, когда прибудут антитеррористические подразделения, которые сразу вступят в переговоры. Но когда говорят автоматы, лингвисты должны молчать, даже если они крупные специалисты по нейролингвистическому программированию. А они к вам смогут прибыть не раньше одиннадцати утра. Это самый оптимистичный график. То есть через час после расстрела первой партии заложников. Только это заставляет моих оппонентов соглашаться. Но при первом твоем промахе они активизируются и встанут на дыбы. Вот я сейчас говорю с тобой, а они меня внимательно слушают. И пусть слушают. Я не просто верю, я знаю, что ты дело сделаешь.
— Не переживайте, товарищ подполковник. Все будет хорошо. Мы справимся. Только к вам одна просьба. Можно мне на планшетник переслать фотографию Харунова, чтобы я мог узнать его? А то вдруг Харуновым назовется кто-то другой, а сам эмир сбежит…
— Думаю, нет проблем. Сейчас позвоню в Москву. У них там есть фотография эмира. Пусть вышлют. Ошибка в твоей миссии недопустима.
— Я пока не буду ждать, начну выдвигаться, чтобы время понапрасну не терять. Как поступит сигнал о письме, я сразу и посмотрю.
— Выдвигайся… Удачи… До связи…
— До связи, товарищ подполковник…
Комбат отключился от разговора, а старший лейтенант сошел с дорожки на газон, чтобы пробегающий по газону взвод увидел его. Взвод увидел. Но раньше с двух направлений от старшего лейтенанта из кустов встали по солдату его взвода — разведчики прошли дистанцию до командира раньше других, и тревоги не подняли. Значит, путь свободен. Более того, сам командир взвода не заметил, как они подошли и по большому счету окружили его самого и других разведчиков. С одной стороны, это показывало подготовленность солдат взвода, но, с другой стороны, заставляло и задуматься. Ведь и у противника могут быть такие же подготовленные бойцы. И эти бойцы могут точно так же незаметно подобраться. А это значило, что излишне на себя надеяться не следует.
Для каждого гвоздя время от времени находится подходящий молоток…
* * *Ослябя поставил старшему сержанту Матюшину задачу, передав ему все сведения, что удалось получить во время разведки, в том числе и номер телефона заложника Максима, затем он оставил с основными силами взводного снайпера младшего сержанта Лопухина, заменив его рядовым Новоселовым, одним из тех двух разведчиков взвода, которые подобрались к своему командиру незамеченными, и направился к VIP-корпусу. Старший прапорщик Шахмырза Чолахов и младший сержант Задонский, как и раньше, входили в группу Осляби. Виктор Юрьевич попросил Лопухина на время выделить свою малую саперную лопатку старшему прапорщику, поскольку такие лопатки не входят в боевое оснащение полицейских. А в данной ситуации Шахмурзе она может понадобиться больше, чем снайперу.
Так и вышли, долго не собираясь. Торопились. Утешало то, что теперь не было необходимости активно использовать саднящие колени и локти.
Двинулись, как и до этого, — основная часть взвода через газоны, прикрываемые со всех сторон кустами. Перед выходом группы младший сержант Лопухин через ночной прицел «винтореза» старательно просмотрел впереди все, что только можно было просмотреть, но засады или даже просто поста среди кустов не нашел. Скорее всего, Харунов решил удовлетвориться внешними постами, считая, что на территории ему ничто угрожать не будет. Впрочем, часовые были выставлены и внутри столовой, и на крыльце, и по периметру. По аналогии, наверняка должны были быть часовые и у VIP-корпуса. Этого Харунову казалось достаточным. Но эмир не предполагал, с кем он может иметь дело. Да и как большинство полевых командиров, Батырби Харунов считал себя чуть ли не полководцем и низко оценивал возможности федеральных сил в борьбе с собой. Наверняка он слышал, что есть такой род войск, как спецназ ГРУ, но, во-первых, считал, что взвод спецназа ГРУ вылетел с Сарматского плато сразу в Пятигорск, во-вторых, не верил, что какой-то спецназ может его уничтожить. И уж тем более не предполагал, что уничтожить его бойцов могут, не особенно и стреляя. По крайней мере, не стреляя в открытую и не поднимая шума. Батырби Харунов не видел, как тренируют солдат спецназа ГРУ, и потому не знал, что он сам, сидя в скверике на скамейке, не заметит, как к нему подползет спецназовец, пока этот самый спецназовец не нанесет ему удар.
Уже через десять метров по пути к VIP-корпусу, в сумке с планшетником тихо завибрировало. Значит, пришла почта. Ослябя на ходу вытащил компьютер, вывел его из «спящего» режима и открыл послание. Слов там не было, имелась только фотография красивого бровастого мужчины лет сорока от роду.
— Внимание! Полюбуйтесь внешностью Харунова, чтобы ни с кем его не спутать, — тихо сказал командир взвода своим спутникам.
Минимальная яркость монитора была сохранена, и издали заметить свечение было невозможно. Все трое спутников поочередно подходили и заглядывали в монитор. Запомнить лицо оказалось несложно. Оно было калоритным.
Переключившись после просмотра фотографии на привычную уже 3D-карту, Виктор Юрьевич проверил правильность выбранного пути и убрал планшетник в сумку. В «спящий» режим тот привык входить самостоятельно.
Вокруг VIP-корпуса горели фонари. Но столбы стояли только у дорожек и, естественно, не освещали газоны. Вернее, освещали, но только слегка, да и то посредине. А в кусты и под кусты, несмотря на то что листва уже начала понемногу опадать, свет не проникал.
На крыльце VIP-корпуса стояла пара часовых. По обе стороны сдвоенных распашных дверей. Эти крупногабаритные часовые выглядели впечатляюще, не курили, но и особой боеготовностью не отличались. Из-за неподвижности больше походили на статуи. Но в такой позе обычно стоят только в почетном карауле, например у знамени воинской части. Стоят и не обращают внимания на проходящих мимо. Это не настоящий часовой. Точно так же не выглядели настоящими часовыми и два крупных парня на крыльце VIP-корпуса. Они даже по сторонам не смотрели и спасти своего эмира могли бы разве что от попытавшегося на него напасть пьяного подростка. Но никак не от профессионального диверсанта.
Однако осуждать часовых за это старший лейтенант не хотел. Грех осуждать и без того приговоренных к смерти. Тем более что в данной ситуации он сам в одном лице совмещал должности прокурора, судьи и палача и не собирался приплюсовывать сюда же должность регулятора общественного мнения. Виктор Юрьевич жестом разделил свою группу на пары. С собой взял старшего прапорщика полиции, на другую сторону отправил младшего сержанта Задонского и рядового Новоселова. Ткнул пальцем в малую саперную лопатку. Все было понятно без слов, и действие началось без промедления. Правда, командиру взвода вместе со старшим прапорщиком пришлось подождать, пока рядовой с младшим сержантом опишут большой круг, необходимый для того, чтобы не попасть в пятно света. Но им для этого не потребовалось много времени. Оба умели передвигаться быстро, бесшумно и беззвучно.
Кусты скрывали и передвижения старшего лейтенанта со старшим прапорщиком. Часовые тем временем обменялись какими-то фразами. Шахмырза Чолахов дотронулся до плеча идущего впереди старшего лейтенанта. Ослябя остановился. Высокий старший прапорщик наклонился и шепнул в самое ухо Виктора Юрьевича:
— Разговаривают на арабском. Это иностранцы.
— Естественно… Корпус же для иностранцев, — таким же тихим шепотом ответил старший лейтенант. — Только нам до этого дела нет. Мы на своей территории.
Их разговор походил не шелест листьев. А листья на крепком ветру шелестели беспрестанно. С одной стороны, они помогали спецназовцам быть неслышимыми, с другой — сами спецназовцы не услышали бы приближения противника. А что в данном случае важнее, сказать было трудно. Пока нахождение спецназа на туристической базе не обнаружено, наверное, ветер был на стороне федералов. Бандиты еще и не думали скрываться, и не намеревались скрытно кого-то выслеживать. Они чувствовали себя здесь хозяевами, которым все дозволено.
Последние шаги до низкого, в две ступени, крыльца были произведены предельно медленно и аккуратно. Но все же веточка под ногой старшего прапорщика треснула, и Ослябя замер с поднятой ногой, ожидая какой-то реакции от часовых, стоящих на свету и потому не видящих, что происходит в темноте. Но среагировал на звук, как оказалось, только Ослябя. Ветер был встречным, он отнес, наверное, звук от часовых. А с другой стороны подходили младший сержант Задонский с рядовым Новоселовым, но они подходили совершенно беззвучно.
Атака на часовых в такой ситуации была отработана на многочисленных занятиях. Следовало только быть внимательным и следить за партнерами, чтобы не прозевать момент их атаки. И даже то, что было заранее известно, кто первый атакует, было отработано и не требовало уточнения. Первым всегда атаковал наименее подготовленный, потому что лучше подготовленный должен был успеть среагировать. Лучше подготовленным в данном случае, как и всегда, считался командир. И потому он ждал, не начиная действия. За его спиной и чуть-чуть сбоку ждал Чолахов, вооруженный, как и Ослябя, малой саперной лопаткой. Но если Чолахов выбрал путь для атаки самый удачный, вернее, не он сам выбрал, а Ослябя его на это место поставил — где можно было сразу, ухватившись за ствол дерева левой рукой, получить разгон за счет центробежной силы и выскочить на крыльцо, то самому командиру взвода было труднее. Ему требовалось отогнуть ветку и боком проскочить между тонких стволов. Но Виктор Юрьевич просчитал весь свой путь и потому не сомневался — задержки по его вине не произойдет.
