Александр Тамоников - Последний бой комбата

Ознакомительная версия.

Сержант вызвал ротных общим позывным.

– Внимание! Разведгруппы срочно вернуть в роты, если это еще не сделано. На возвращение не более десяти минут, потом рассредоточиться на занятых рубежах, но вперед не двигаться. Людей в укрытия. По району будет нанесен артиллерийский удар. Уточнение задачи после артподготовки, дальнейшие действия по моей личной команде. Вопросы?

Вопросов у ротных не было. Они доложили, что разведгруппы возвращены в подразделения. Разведрота начала быстрый отход на двадцать метров назад, дабы не попасть под снаряды своей же артиллерии. Выдрин сообщил, что командира батальона просит на связь капитан Селин.

– Я – Байкал, корректировщик передал приказ об артподготовке по трем секторам. Прошу подтвердить приказ.

– Подтверждаю!

– Один вопрос: как далеко от секторов наши подразделения?

– Они недалеко, Байкал, совсем близко к целям. Поэтому работать ювелирно.

Буквально через три минуты у центральной улицы между трех домов прогремел взрыв пристрелочного выстрела самоходки. А еще через минуту по зданиям, где засели боевики, по всей линии их обороны ударили четыре самоходных орудия, выпустившие по три снаряда. Удар артиллерии стал неприятной неожиданностью для боевиков. В считаные минуты их крепкие каменные дома были полуразрушены. Гамаев потерял более половины своих боевиков. Поняв, что после артподготовки, которая еще неизвестно сколько будет продолжаться, наступление десантного батальона ему уже не сдержать, он отдал приказ остаткам бандгруппы отойти ко второй линии обороны на юг. И только группе Алима приказал отойти к Сунже, где рассредоточиться мелкими группами в уцелевших строениях.

Бандиты начали отход и попали под второй, а затем и третий залпы самоходных орудий. Гамаев потерял еще с десяток боевиков. В его отряде осталось не более пятнадцати человек. Их отход был замечен наблюдателями роты батальона подполковника Реброва из дома культуры. Ротный немедленно доложил об этом комбату.

– Вижу, как на юг отступают небольшие группы боевиков численностью четыре-пять человек.

– Пусть твои ребята откроют по ним огонь. А в дальнейшем ротному лучше непосредственно выходить на меня. Так сэкономим время.

– Понял! Командир роты свяжется с тобой. Отбой!

Нарофоминцы открыли огонь по отступавшим боевикам. Но те, практически не понеся потерь, укрылись в домах близлежащего переулка по всей ширине района. Это говорило о том, что боевики подготовили как минимум две линии обороны. О чем Ребров и сообщил Голубятникову. Комбат тут же вновь вызвал к себе корректировщика огня артбатареи и приказал разрушить дома, в которых укрылись боевики. Самоходные орудия произвели четвертый огневой налет. После прекращения огня командир батальона отдал приказ командирам рот продолжить захват района.

В 15.00 подразделения пошли вперед. Одновременно Голубятников приказал командиру роты нарофоминцев, занимавших дом культуры, прекратить обстрел первого района и перевести огонь на мост и на второй район. Разведка и девятая рота прошли две трети маршрута без единого выстрела с той и другой стороны. И только у крайнего переулка были обстреляны из полуразрушенных зданий второй линии обороны боевиков. Но силы отряда Гамаева были настолько ослаблены, что серьезного сопротивления десантникам он оказать не смог. Рязанцы выбили дудаевцев из домов и уничтожили боевиков до их выхода к улице, ведущей к мосту.

Седьмая же рота с первых шагов вновь попала под обстрел. На этот раз боевики стреляли из домов прибрежного сектора. Комбату в срочном порядке пришлось корректировать действия подразделения. Капитан Лоскунов получил приказ развернуть роту в сторону Сунжи и атаковать противника в восточном направлении. Десантники прошли с десяток метров и, возможно, уничтожили бы боевиков, засевших на западном берегу, но начало темнеть. Командир батальона вынужден был отдать приказ прекратить наступление и организовать круговую оборону. Да и личному составу требовался отдых. За день они вымотались до предела.

Комбат приказал сержанту Выдрину связать его с Бортновым.

– Это – Аркан! Время – 17.15. В связи с наступлением темноты, сложной ситуацией у Сунжи, захватом центральной и западной частей первого района дальнейшее наступление невозможно. Я отдал приказ прекратить продвижение, остановиться, рассредоточиться, организовав круговую оборону захваченного плацдарма. Смену в доме культуры подразделения «Стража» в данной обстановке считаю нецелесообразной. Утром мне еще решать задачу по прибрежному сектору.

– Та-ак! – протянул командир полка. – Это что же у нас получается? Ближний к Сунже квартал не взяли, мост не взяли; занимаете оборону, имея на фланге и в соседнем районе противника, причем неизвестно, в каком количестве. Так?

– Получается так, товарищ полковник! Согласитесь, логичней было бы ждать серьезного сопротивления при выходе на восточный берег Сунжи. И штаб полка рассматривал вариант организации основной обороны противника именно там.

– Кто, где и что рассматривал раньше, уже не важно, – вздохнул Бортнов. – Сейчас мы имеем то, что имеем. И далеко не то, на что рассчитывали...

– Главное, – возразил Голубятников, – мы плотно зацепились за район, откуда имеем возможность в дальнейшем развивать успех. И мы займем весь плацдарм если не завтра, то в ближайшие сутки. У боевиков просто не хватит сил одновременно удерживать четыре района и мост. Не исключено, что на отдельных участках «духи» окажут отчаянное сопротивление, но все это мы уже проходили.

– Технику, как и планировал, будешь перебрасывать на плацдарм завтра? Или часть перебросишь сегодня ночью?

– Броню подведем только тогда, когда займем весь западный берег Сунжи, не раньше.

– А она могла бы помочь решить многие задачи... Не слишком ли ты осторожничаешь? Боевая техника дана тебе не для того, чтобы постоянно прятать ее; она дана для того, чтобы воевать.

– Вот именно, – в тон Бортнову ответил Голубятников, – воевать, а не подставлять ее под гранатометы, которые в условиях города бьют из каждого дома, подвала, сортира... Техника в поле хороша, а не в городе. И, по-моему, результаты боев в Грозном – лучшее тому доказательство.

– Ладно! Поступай, как знаешь. Тебя учить – только портить. Занимай оборону, организовывай караульную службу, питание и отдых личного состава. Но завтра... Завтра ты мне должен взять этот чертов плацдарм. Понял, комбат?

Голубятников рассмеялся.

– Я сказал что-то смешное? – изобразил возмущение Бортнов.

– Нет, просто вспомнилось ваше упорство при штурме ДГБ. «Завтра ты должен взять этот чертов департамент!»... Теперь я завтра опять-таки должен взять во что бы то ни стало эти чертовы районы. Ну с ДГБ понятно, тогда на вас командование давило. А сейчас-то кто подталкивает? Общее наступление идет нормально. «Духов» пусть медленно, но верно выдавливаем из Грозного. К чему сейчас-то спешка?

– У тебя все?

– Так точно!

– Завтра плацдарм должен быть взят! До связи!

Голубятников, улыбаясь, передал гарнитуру связисту и не то приказал, не то попросил начальника штаба:

– Обойди, Сережа, позиции рот, посмотри, как встали, как службу организовали; уточни потери – возможно, кого-то надо в тыл отправить. Передай группе управления, чтобы рассредоточилась в районе; группе боевого обеспечения оставаться у переезда и организовать оборону во взаимодействии с подразделениями батальона Островского. Нарофоминцам усилить наблюдение за мостом и вторым районом. При необходимости в этих направлениях огонь открывать без доклада. После ужина скорректируем план действий на завтра.

– Я пошел.

– Охранение возьми с собой и радиостанцию.

В 9.00 подполковник Голубятников с сержантом Выдриным и небольшой группой охраны вышел из КШМ и направился в обход позиций всех боевых подразделений. Погода выдалась ненастная. Тучи буквально висели над городом, грозя в любую минуту обрушиться на землю мокрым снегопадом. Было слякотно, грязно, неуютно. Ветер дул хоть и слабый, но пронизывал насквозь. Обход командир батальона начал с седьмой роты. При подходе к зданию КНП, небольшому одноэтажному дому, группа управления подверглась обстрелу из пулемета со стороны прибрежного квартала западного берега Сунжи. Пришлось добираться до командного пункта роты перебежками. Десантники открыли ответный огонь, но они не видели цели, стреляли наугад по звуку очередей. Стрельба боевиков прекратилась. Голубятников вошел в дом, где его встретил командир седьмой роты капитан Лоскунов. Выслушав доклад и сделав несколько замечаний по поводу организации караульной службы, комбат присел на стул у большого круглого старого стола. Взглянул на Выдрина, стоявшего у тумбочки, принесенной в главную комнату откуда-то из соседних комнат.

Ознакомительная версия.