сидел, напиваясь в хлам, ну а потом лежал. По иронии судьбы Фима сначала несколько лет дежурил в нем вышибалой, а позже бухал, запивая ссоры с Ирой.
— Думаю, надо по ниму прошвырнуться, по Фименому расписанию. Может, Фима в каком-то из своих заведений сидит?
— Хм, — Женя затянулся в последний раз, потом щелкнул бычком со ступеней. — Да черт знает. Это придется из одного конца города в другой насаться. Проблематично. Была б твоя машина…
— Моя машина стоит дома, посреди двора, — пожал я плечами. — Да и ездить на ней, очевидно, небезопасно. Утром я уже это на своей шкуре прочухал. Но, может быть, мы его найдем быстрее, чем ты думаешь.
— Это почему? — Заинтересовался Женя.
— Потому что начнем с кафе «Перекресток».
— Иванцов? Ефим? — Спросила молодая, полненькая, но довольно ухоженная и симпатичная девушка-официантка, одетая в белый верх и черный низ. — Да, приходил вчера.
Когда мы приехали в Перекресток на автобусе, уже было около двух часов дня. На вечер назначена встреча с коллективом Алекса в школе, а Ефима и след простыл.
Между тем в кафе было достаточно безлюдно. Бармен в белой рубашке и бабочке, протирал стойку, официантки, в основном молодые девчонки, скучали без дела.
Почти все столики пустовали, и в зале было едва ли трое-четверо посетителей. Один из них играл сам с собой на бильярде, который стоял посреди зала.
— Значит, вчера, — задумался я.
— Не успели мы с твоим Перекрестком, — вздохнул Женя.
— А вы кто ему будете? — Насторожилась официантка.
— Мы друзья его, — ответил я.
— Друзья, значит. Очень хорошо. Ну, вообще, он и сейчас здесь, — полная официантка тоже вздохнула.
— До сих пор? — Удивился я.
Мы с Женей переглянулись.
— Ну да. Пройдемте со мной.
Девушка повела нас через зал и кухню в подсобное помещение кафе. Там, за стеллажом с коробками, на каком-то старом матрасе и лежал Ефим. Он спал. Храп Фимы разносился по всей небольшой комнатушке.
— Вчера пришел и водки нажрался в одно рыло, — глядя на Фиму, сказала официантка. — Благо хоть хозяин его хорошо знает, распорядился ему тут постелить. Ну еще бы, нельзя его было такого пьянющего куда-то отпускать. Он еле на ногах держался.
Я скривился, разогнал перед лицом крепкий запах перегара, стоявший в маленькой комнате тяжелым духом.
— Чего это он? Из-за сестры? — Спросил Женя, когда официантка оставила нас.
— Да черт его, этого Ефима, знает, — я пожал плечами. — Вроде с ней хорошо все. Стабильная. Ты ж знаешь Фиму. Может, по херне что-нибудь отчибучить.
Я опустился к Ефиму, растолкал в плечо.
— Фима, просыпайся.
— М-м-м-м… — Зашевелился Фима и скривил лицо.
— Вставай, поднимайся рабочий народ, — пропел я.
— А? Что? — Хрипловато спросил Ефим, и прищурившись открыл один глаз. Посмотрел на меня. — Витя?
— Нет, Дед Мороз.
— Ух, моя бошка, — Фима с трудом сел, взялся за голову.
Выглядел он ужасно: растрепанный, белки глаз покраснели, а под самими глазами проявились круги. Опухший после пьянки, Фима с трудом сглотнул.
— Водички бы, — разлепил он ссохшиеся губы.
— Ща поспрашиваю, — ответил Женя и вышел из подсобки.
— Чего ж ты напился-то, а? — Спросил я Ефима.
Фима очень посерьезнел, отвел глаза.
— Из-за сестры? — Приподнял я бровь.
— Нет, — покачал головой Фима. — Вернее, не только из-за нее. Тут чуть другое.
— Что?
Он помедлил, нахмурился так, что стал похож не на себя, каким он был сейчас, а на того Ефима Иванцова, который только что вернулся из Афгана. Округлые черты его лица будто бы тотчас же ожесточились, как-то обострились.
— Я ж могу вам с Женей на все сто доверять? — Спросил он.
— Конечно, — кивнул я не раздумывая.
— Вы ж мне как братья. Считай, семья. Если вы меня не поймете, то никто, наверное, не поймет.
— Что ты натворил, Ефим?
Он помедлил, снова с трудом и очень громко сглотнул.
— Я сделал, что должен был сделать. Что любой настоящий мужик сделал бы, коснись беда его родных. Я защитил Машу от падали, которая наркоту распространяла в нашем районе. Кончил главную суку, которая этим занимался. Видел, как он подыхает.
— О чем ты? — помедлив, спросил я и нахмурился.
— Правильно ли я понимаю, что взрыв на Женином гараже устроил ты? — Холодным тоном спросил я. — Ты убил тех бандосов?
— Я, — Фима кивнул. — Взял дома гранату и сделал растяжку. Я надеялся, что приедет именно бывший Машин хахаль. Но получилось даже лучше. Какие-то авторитеты на мерсе подкатили, полезли в гараж и бабах! Только кусочки в стороны и полетели.
— Что-что ты сделал? — Услышал я за спиной ледяной, даже зловещий голос Жени.
Фима тут же бросил почти равнодушный взгляд поверх моего плеча. Я обернулся вслед за ним. На входе в кладовку стоял Женя. Темный, как туча, он держал стакан воды для Фимы. Женино лицо ожесточилось. Свинцовый взгляд уперся в Фиму. Пальцы его левой здоровой руки сжимали стакан чуть не до белой кожи. Женя медленно поставил воду на стеллаж, что высился у стены, справа от двери.
— Так, мужики, остыньте, — серьезно сказал я и встал. — Сейчас не лучшее время, чтобы затевать драки.
Женя решительным шагом пошел на Фиму. Ефим тоже вскочил с матраса, готовый к стычке, словно бойцовый пес.
— Стой! Стой, говорю! — Встал я на Женином пути.
Безмолвный Корзун меня будто и не замечал. Он просто пер на Фиму, даже когда я принялся его отталкивать, мешать добраться до своей цели.
— Женя! Ну! — Толкнул я его в плечо. — Тихо! Не горячись!
— Я разобью ему рожу, — проговорил Женя на удивление спокойным тоном, так, будто утверждал уже свершившийся факт.
Тем не менее лицо Корзуна говорило само за себя: кожа покраснела от злости, глаза горели холодной яростью. Женя сжал кулаки до белоты в пальцах.
— Я поступил правильно! — Крикнул Ефим Жене в ответ. — А ты⁈ Что бы ты сделал на моем месте⁈ Если бы эти суки навредили бы твоим близким? А? Что бы сделал ты⁈
Ефим завелся словно боец перед дракой, то и
