Спустя неделю после визита Ковалевского прокуратура по представлению судьи возбудила уголовное дело против Дениса, обвинив его в разжигании национальной розни, выразившемся в употреблении кандидатом в депутаты местного самоуправления термина «лица кавказской национальности». Бредовость мотивировки постановления никого ни в районной, ни в городской прокуратуре не смутила...
* * *
Первый заместитель московского мэра прибыл на встречу с Диспетчером минута в минуту. Страуса заранее предупредили, что опаздывать, приводить за собой хвост или брать на переговоры любую записывающую аппаратуру нельзя.
Наказание последует неизбежно.
Слишком серьезные люди стоят за Диспетчером, чтобы позволить кому то играть по не ими установленным правилам.
Собеседник оказался невзрачным худым человечком в дешевой курточке, огромных роговых очках и со всклокоченной шевелюрой неопределенного пегого цвета. Когда он подсел к Павлинычу за столик, тот даже подумал, что произошла ошибка и место Диспетчера занял посторонний посетитель местного кафетерия. Страус открыл было рот, чтобы послать человечка подальше, но тут же его захлопнул, ибо подсевший за столик выложил перед ним заранее оговоренный предмет — черно белую открытку с изображением Спасской башни московского Кремля.
— Что у вас за электроника во внутреннем кармане пиджака? — тихо спросил Диспетчер. Страус наморщил лоб.
— Органайзер...
— Дайте его сюда.
Павлиныч беспрекословно сунул руку в карман и передал собеседнику электронную записную книжку.
Диспетчер повертел продукт фирмы «Casio» в тонких пальцах и небрежно сбросил его в потрепанный дипломат, покрытый изнутри миллиметровым слоем железа, напрочь экранирующего любые радиосигналы.
— Получите после разговора.
Страус согласно наклонил голову. Несмотря на непрезентабельность визави и обычную для чиновника такого уровня наглость, спорить с Диспетчером Павлинычу совсем не хотелось.
— Слушаю вас.
— Мне мешает один человек, — осторожно начал Павлиныч. — Переговоры с ним к нужному результату не приводят. Нам бы хотелось...
— Стоп, — спокойно сказал собеседник. — Кому это «нам»?
Страус заговорщицки огляделся.
— Не крутите башкой. Вас могут неправильно понять. И не беспокойтесь — ситуация под контролем. Я жду ответа.
— Нам — это руководству города, — признался Павлиныч.
— А вы — доверенное лицо?
— Именно так.
— Продолжайте, — на лице Диспетчера не дрогнул ни один мускул.
— Так вот... Мы пытались договориться миром, но этот человек нас не слушает.
— Что вы хотите от меня?
Павлиныч замялся.
Одно дело намекать и совсем другое — заказывать ликвидацию.
Но с той персоной, которая не желала прислушиваться ко мнению всесильного Прудкова, иначе было не разобраться. И сама ликвидация должна была выглядеть как несчастный случай.
— Решения вопроса...
— Конкретнее...
— Устранение, — вздохнул Страус.
— Кто этот человек?
— Это директор центра микрохирургии глаза... — фамилию известного медика заместитель мэра назвать побоялся, обозначил лишь должность.
Но посреднику хватило и этого.
— Он депутат Госдумы, — задумчиво сказал Диспетчер.
— Мне это известно.
— Заказ очень сложный.
— Цена — не вопрос.
— Это и так понятно.
— Есть еще условие...
— Слушаю.
— Не должно быть никаких подозрений. Только трагическая случайность.
— Почему? — безучастно осведомился Диспетчер.
На переговорах с представителями серьезных групп киллеров заказчик вынужден говорить только правду. И ничего кроме правды. Таковы правила. Специалисты исходят из того, что никакая информация не является лишней.
— В ином случае у наших людей возникнут сложности.
— Вы хотите получить это предприятие под свой патронаж?
Страус молча кивнул.
— У вас есть пожелания, свои наработки?
— Частично, — заместитель мэра еще больше понизил голос. — Он увлекается полетами на собственных вертолетах. Может быть, авария...
— Какая модель вертолета?
— «Эс а триста сорок два джей»[27], — к подобному вопросу Павлиныч был готов.
— Ага... Что ж, это упрощает схему. Каковы его обычные маршруты?
— Подмосковье...
— Подробнее.
— Территория центра, аэроклуб возле кольцевой дороги, дача. Адреса у меня в записной книжке.
— Кольцевая автодорога? — задумался Диспетчер. — Неплохо...
— Хотелось бы знать метод, — осторожно сказал Страус.
— Вы точно этого хотите?
— Да...
— Потом переживать не будете?
— Нет.
— Хорошо. Но сначала обсудим цену. Семьсот тысяч. Вперед и наличными.
— Мне надо проконсультироваться...
— Вы плохо слышите? — от вопроса, заданного ледяным тоном, Павлиныча бросило в жар.
— Я понял. Называйте время и место. Мой человек передаст деньги.
Диспетчер положил перед заказчиком квадратную визитку.
— Адрес фирмы. Привезете и передадите этому человеку. Просто привезете и передадите, — посредник жестко посмотрел в глаза чиновнику.
— Ясно...
— Теперь о методике. Если объект, будем называть его Офтальмологом, изволит летать возле автодороги, то мы спокойно используем гранатомет...
— Я же говорил о несчастном случае! — ужаснулся Страус.
— Вы меня не дослушали, милейший... Выстрел болванкой из обычного льда не оставляет никаких следов. Попасть в воздухозаборник двигателя не трудно, надо только грамотна выбрать позицию. Вода испаряется за несколько минут даже без пожара. Хлопок выстрела на фоне шума оживленной трассы не слышен. Вот и все...
Павлиныч от удивления даже немного приоткрыл рот.
— И это сработает?
— А как же. Не в первый раз замужем, — Диспетчер позволил себе улыбнуться. — Но только не думайте, что все вами услышанное может повторить кто угодно. И не пытайтесь сэкономить. Если денег завтра не будет, то мы расценим это как вызов нашему профессионализму. И на вашем личном примере покажем, что бывает с теми, кто нарушает договоренности с нами...
* * *
Медитация иногда приносит свои плоды, иногда — нет.
Тут уж как повезет.
Главное, чтобы логическим центрам мозга хватило битов информации на построение хотя бы одной картинки. Дальше человек может сделать выводы уже сам. Но какая нибудь, хотя бы малейшая зацепка нужна. Услышанное слово, взгляд, неестественная поза человека, посторонний предмет, движение, пойманное периферийным зрением... То, что нарушает гармонию общего фона.
После полутора часов самокопания Владислав нащупал два момента.
В первом случае его организм получил тревожный сигнал, когда биолог уселся на скамейку в сквере.
Кто то издали на секунду ожег его неприязненным взглядом. Это был не профессионально холодный оценивающий взгляд сотрудника президентской охраны, а нечто иное. Будто бы фигура Рокотова перекрыла кому то часть пейзажа или помешала еще чем то.
Так иногда смотрят фотографы и художники.
Однако в радиусе полусотни метров таковых точно не было. В этом Влад был абсолютно уверен. Вокруг него сновали самые обычные прохожие, на скамейках восседали мамаши с детьми, по аллеям неспешно прогуливались пенсионеры.
Взгляд он поймал справа, как раз со стороны бетонного каркаса строящегося дома. Где именно располагался человек, которому помешал или которого разозлил Рокотов, определить было затруднительно. Он вполне мог быть и в самом сквере, и на стройке, и на противоположной стороне улицы.
Второй сигнал Владислав получил, когда входил в переулочек слева от Дома Правительства. Опять тот же неприязненный и пристальный взгляд. Биолог даже неосознанно ускорил шаг и пару раз качнулся вправо влево, словно уходя с линии огня.
И в этом случае недовольный присутствием Влада некто мог смотреть и из сквера, и со стройки.
Рокотов открыл глаза, медленно поднялся и поочередно встряхнул ноги, разгоняя кровь.
«Неясно, что в моем поведении могло не понравиться или насторожить... Шел я прогулочным шагом, по сторонам не пялился, на скамеечке совершенно оправданно выкурил сигаретку. Если бы мной заинтересовалось соответствующее ведомство, то либо поставили бы хвост, либо остановили бы и проверили документы. Ни того ни другого не произошло. Человек, которому я не понравился, с площади не уходил и преследовать меня не собирался. Из чего вывод: я мешал ему только на пространстве возле правительственного учреждения. Иные мои шаги его совершенно не волновали... Кстати, вероятнее всего, что он смотрел издали, не опасаясь того, что я смогу его засечь, — Владислав склонился над картой центральной части Минска. — Вот квадратик, где сейчас находится стройка. Раньше там был дом... И подойти сзади можно. Даже не подойти. Сбоку есть два здания, с крыш которых открывается прекрасный вид и на часть площади, и на стройку. К тому же они безопасны с той точки зрения, что с их стороны не видать Дома Правительства. Соответственно, служба охраны пасти эти дома не будет... Но пойдем на всякий случай ближе к вечеру. И предварительно купим небольшой бинокль. А то негоже вести наблюдение невооруженным глазом. Чай не в средние века живем...»
