— Обижаете, Константин Иванович! Разве могу я забыть ваш номер? Да и вас самого…
В дождливые осенние дни огни окон и витрин, рано зажженные бесчисленные фонари расплывчато отражаются на асфальте московских проспектов, бульваров и улиц. Над бездной этих отражений, точно по глубоким черным каналам, с шуршанием проносятся автомобили, разбрасывая на тротуары грязные брызги. Бегут, крутятся, сталкиваются у дверей магазинов, закусочных и станций метро набрякшие влагой зонтики. Дождевая мгла отдает сыростью, плесенью, бензиновой га-оью и мокрой листвой, серое небо сочится холодной влагой. Мерцают огненные блики рекламы, призывающей обнищавших граждан ходить в рестораны, отдыхать на курортах Таиланда, смотреть японские телевизоры и кататься на американских джипах.
В такие минуты кажется — так было прежде и будет всегда, и не плавила асфальт летняя жара, и не висело над Москвой незамутненное облаками небо, и не гуляли молодые мамы с нарядными детишками в парках, не работали праздничные аттракционы, а пляжники не жарились на берегу Москвы-реки…
Серо, тускло, уныло…
Лишь проститутки, выстроившиеся вдоль Тверской, дежурно улыбаются водителям притормаживающих машин. Им не до капризов природы, не до воспоминаний о безвозвратно ушедшем лете. Они работают. Их много, а клиентов с лишними деньгами мало — предложение явно превышает спрос. Вот и приходится мерзнуть на октябрьском холоде в обтягивающих мини-юбках, во всех ракурсах демонстрируя предлагаемый товар, вот и приходится торговать этим товаром по откровенно демпинговым ценам, вот и приходится улыбаться опостылевшим клиентам, которые давно уже все на одно лицо. И не только лицо…
Невысокий мужчина в длинном черном пальто, выйдя из здания телеграфа, осмотрелся по сторонам, скользнул взглядом по электронным часам, потом посмотрел на свои наручные «командирские» — большая стрелка, оторвавшись от цифры «II», медленно и почти незаметно поползла вверх, маленькая почти коснулась цифры «8» — и пробормотал негромко:
— Еще четыре минуты…
И чтобы не мешать входящим и выходящим из дверей, отошел в сторонку, на ходу доставая из кармана черную коробочку мобильника, вытянул антенну.
Казалось, во внешности этого человека нет ничего примечательного.
Коротко стриженные светло-русые волосы, глубоко посаженные прозрачно-голубые глаза, спокойная, уверенная манера держаться. Однако рельефный шрам на щеке свидетельствовал о том, что мужчине довелось побывать в переделках, а пронзительный, словно придавливающий взгляд говорил о несокрушимой воле и мощной внутренней энергии.
Это и был тот самый Савелий Кузьмич Говорков, которому три часа назад названивал генерал ФСБ Константин Иванович Богомолов…
Бывают люди, которых называют только по имени и фамилии: Вася Петров, Петя Николаев, Коля Васильев. Таких большинство.
Бывают люди, к которым принято обращаться исключительно по имени-отчеству: Иван Иванович, Юрий Михайлович, Борис Абрамович.
Немало и таких, к фамилиям которых обычно прибавляют слова «товарищ» или «господин».
Однако встречаются и те, кто откликается исключительно на клички:
«Слышь, Шнурок, мотай за пивом!» или: «Утюг, на нас тут конкретно „наехали“!».
Но уж если к человеку за его неполных тридцать три года обращались и по имени, и по отчеству, и по воинскому званию, если у такого человека целых три прозвища, если по странам и континентам он путешествует под разными именами, то это наводит на мысль о невероятных извивах его жизненного пути.
Так уж сложилось, что Савелий Кузьмич Говорков был известен еще и как Сергей Мануйлов, Зверь, Тридцатый, Рэкс, Бешеный…
Судьба ниспослала Говоркову немало тяжелейших испытаний. В шестьдесят восьмом, когда Савелию еще не исполнилось и трех лет, он лишился родителей и был отправлен в детский дом. Потом рабочее общежитие, армейский спецназ, Афганистан, контузии и ранения, вновь Афганистан и очень много потерь друзей и близких — немало. людей его поколения прошло через подобную школу…
И дальнейшая жизнь не раз ставила Говоркова перед новыми испытаниями: грязный навет, из-за которого бывший «афганец» очутился в зоне строгого режима, дерзкий побег из-за колючей проволоки, реабилитация…
Вскоре Бешеный, теперь по собственному желанию, вновь отправился в Афганистан, где был тяжело ранен и в бессознательном состоянии попал в плен.
Собрав остаток сил, он чудом сумел захватить вертолет и бежать. Ранение оказалось тяжелым, и смерть дышала в затылок беглецу, но, к счастью для Говоркова, его спасли тибетские монахи, среди которых он и обрел своего Учителя.
Пройдя Посвящение, он вернулся в Россию, где вновь окунулся в борьбу со злом и несправедливостью.
К счастью, в борьбе этой Бешеный был не одинок: в лице генерала ФСБ Константина Ивановича Богомолова и своего друга детства капитана Андрея Воронова, ставшего его названым братом, Савелий обрел надежных союзников.
…Большая стрелка на «командирских» часах наконец коснулась цифры «12», маленькая уперлась в цифру «8». Набрав на мобильнике номер Константина Ивановича, Савелий приложил аппарат к уху.
— Вас слушают, — донеслось из мембраны официально-сдержанное, и Говорков сразу же узнал голос референта УПРО подполковника Рокотова, а узнав, понял: Константина Ивановича на рабочем месте еще нет.
— Здравствуйте, товарищ подполковник, это Савелий, — поприветствовал Бешеный генеральского помощника и на всякий случай попросил:
— Соедините, пожалуйста, с Константином Ивановичем.
— Еще не появлялся. Конец дня, обычный бардак в любимом ведомстве.
Совещание у Хозяина продлится минимум до половины девятого. Товарищ Богомолов просил передать, чтобы в двадцать два ноль-ноль вы были на точке номер четыре.
Именно там он и будет вас ждать.
— Спасибо, всего хорошего, — попрощался Бешеный и, спрятав мобильник в карман, принялся спускаться по ступенькам.
Времени до встречи было предостаточно, и Савелий решил прогуляться по центру столицы.
Словно не замечая ничего вокруг, он улыбался каким-то своим мыслям…
Ну и пусть моросит надоедливый дождь, ну и пусть хлюпают под ногами лужи! У природы нет плохой погоды, Москва прекрасна в любое время года. Да и нечасто выпадает случай просто так, без определенной цели побродить по центру любимого города. Когда выпадет еще возможность просто так прогуляться?
Вряд ли скоро, ведь не зря Константин Иванович предложил увидеться и побеседовать именно сегодня, не откладывая в долгий ящик! Наверняка для встречи есть серьезные причины.
Неожиданно внимание Бешеного привлекла сценка, типичная для Тверской.
У тротуара, мигая сигналами аварийной остановки, застыла серебристая БМВ седьмой серии. Опущенное стекло правой дверцы позволяло рассмотреть владельца дивного лимузина — широкоплечего амбала с короткой стрижкой и толстым веснушчатым носом картошкой. Рязанский такой мужик, из деревенских. Его толстые губы, казалось, раз и навсегда застыли в недоверчивой такой улыбочке: «Знаем, знаем, мол… Наших не проведешь!» Пальцы, украшенные массивными перстнями, по-хозяйски лежали на деревянном руле.
Рядом с машиной стояла довольно красивая девица в блестящей куртке, обтягивающей огромный бюст, в умопомрачительно короткой юбке и черных ажурных колготках на длинных ногах.
Что ж, картина обычная: клиент договаривается о цене с центровой проституткой. Да и что за клиент, тоже ясно: типичный бандюга после тяжелого трудового дня решил прикупить на ночь телку, чтобы снять профессиональный стресс.
— Сколько? — донеслось из салона.
— Пятьдесят баксов час, — с бесстрастностью автоответчика привычно бросила путана и поспешила добавить:
— Можно в рублях.
— По какому курсу?
— А по какому дашь?
— Ну, даешь пока что ты, — утробно загоготал владелец «бимера». — Ты же и берешь… Ладно, по одиннадцать пойдет?
— По одиннадцать в вокзальном туалете онанизмом занимайся! — Несомненно, подобная котировка доллара выглядела в глазах проститутки предельно низкой.
— А ты по какому хочешь?
— По курсу Центробанка.
— По такому курсу я могу целую ночь Министерство финансов во все дыры драть! — вновь загоготал клиент. — Ладно, не гони пургу! Давай по шестнадцать и прыгай в тачку. Я те конкретно говорю: теперь никто больше не предложит.
Кризис, бля!
Проститутка постепенно повышала долларовую котировку с курса Центробанка до курса Тверской, клиент — наоборот, старался снизить. По всей вероятности, дело шло к консенсусу. Чтобы получше рассмотреть товар, бандюга даже вышел из машины. Деловито тронул торчащие груди, шлепнул широкой ладонью по заднице, девка профессионально кокетливо вильнула бедрами.
— А как напьешься, драться не будешь? — поняв, что компромисс неизбежен и даже желателен, полюбопытствовала девица.
