– Сколько человек знают или догадываются о предстоящем деле? – спросил он, стараясь не выдать беспокойства. – Я заинтересованное лицо, сами понимаете, если информация просочится «туда», меня просто не станет. В одном из швейцарских банков у меня счет, и я хотел бы тратить накопленные денежки по крайней мере еще три десятка лет.
Владимир Константинович изобразил самую добрую улыбку.
– О вашем приезде знает ограниченный круг людей.
– Сколько именно?
– Три человека. – Улыбка сделалась еще более располагающей. – Даже ваши воспитанники не будут знать об истинной цели операции. Будут выполнять за деньги ту работу, на которую им укажут, да и все. Они, разумеется, не должны понять, чем в дальнейшем им придется заниматься. А когда чуть позже узнают, то отступать будет некуда. Ваша задача научить их всему, что вы знаете и умеете.
– Вы знакомы со спецификой моей подготовки? Обычно не все выдерживают нагрузки.
– Ваши подопечные уже предупреждены и согласны на любые условия.
– Что за контингент? Это важно.
– Народ разный. Бывшие военные, афганцы, есть и уголовники.
– Ладно, разберемся!
– Не скрою, мы справлялись о вас. У вас солидный послужной список и приличные рекомендации от людей, которым мы доверяем полностью.
– Сколько вы намерены заплатить мне за проделанную работу?
– Разве вам не сказали об этом? – выразил недоумение Владимир Константинович.:; а е
– Естественно, сказали! Иначе меня не было бы сейчас здесь, но я хочу услышать это еще раз.
– Триста тысяч долларов.
– Я бы хотел четыреста.
– Хорошо, вы их получите. – Улыбка сползла с лица. – Мы вам выплатим задаток. Но учтите, просто так мы деньги не даем, их нужно заработать.
– Когда приступать к обучению?
– Мы бы хотели, чтобы вы начали сегодня. Сейчас. Мы едем на базу, где вас уже дожидаются воспитанники.
– Сколько их?
– Шестнадцать. Каждый уже понюхал пороху. Двое воевали в Афганистане, третий попадал в переделки на границе с Таджикистаном, четвертый – в Молдове, есть такие, которые были в Югославии. Отбирали мы людей не случайных, проверенных. Все они молодые, здоровые. И конечно, хотят заработать.
– У меня предусмотрен тест на выживаемость в экстремальных условиях. В конце курса я обычно устраиваю еще и экзамен.
На лице у Владимира Константиновича, как и прежде, блуждала безмятежная улыбка.
– Знаю. Мы набрали группу несколько больше, чем нам нужно для дела. Но, думаю, количество не отразится на качестве. И мне бы хотелось, чтобы вы лично возглавили операцию, когда обучение закончится.
– Мне об этом ничего не было сказано.
– Я знаю.
– Если я соглашусь, как это будет оплачено?
– Триста тысяч долларов вас устроит?
– Пятьсот!
– Хорошо, пусть будет по-вашему. И еще одно условие. Вы не будете знать имена и фамилии курсантов. Мы вам полностью доверяем, но таковы правила игры. Некоторых из них давно разыскивает милиция, а здесь они нашли тихую гавань. У каждого есть кличка.
Юрьев безучастно смотрел в окно.
– Мне все равно. Подобная практика для меня не новость. Где находится ваша база?
– Далеко за городом. Это заповедник, огороженный колючей проволокой. Сто квадратных километров и ни души! Иногда мы там охотимся. – Юрьев вскинул брови. – Не беспокойтесь, вас никто не потревожит. Мы проследим за этим. В вашем распоряжении всегда будут три машины и несколько дорог. В случае ЧП мы вам сообщим, по какой из них уезжать, но, уверен, этого не случится.
Владимир Константинович надолго умолк, и Юрьев опять уткнулся взглядом в круглый затылок шофера. Город уже остался позади, они въехали в зеленую зону, которая начиналась ровными рядами берез. Дорога заметно испортилась. Вот они, российские дороги! Топь и хляби, подумал Юрьев, но «Волга» уверенно перла вперед – из-под колес летели комья грязи.
– Сразу за этим лесом будет база.
Юрьев кивнул.
Через час они выехали на поляну, на которой стояли домики, небольшие, уютные – точь-в-точь из детской сказки. Не хватало только избушки на курьих ножках да дремучего лешего.
К машине подошли курсанты. Настоящие Алеши Поповичи и Ильи Муромцы, но только в джинсах.
– Как вас представить? – спросил Владимир Константинович, широко улыбаясь.
– Я принял ваши правила игры. Клички, так клички… Пусть называют меня Сержантом. Я привык к этому обращению. Иногда кажется, что меня зовут так с рождения.
– Будет так, как вы сказали, Сержант.
Они вышли из машины. Духовито пахнуло лесом и травой. Нет ничего лучше российской глубинки! Сержант втянул родной запах с примесью лебеды.
– Я привез вам инструктора, – произнес Владимир Константинович, покосившись на Юрьева. – Его имя вам знать не обязательно, впрочем, ему тоже не интересно, как зовут вас. Называйте его просто Сержантом. Думаю, он вам понравится. С такими, как он, можно творить большие дела. Сержант вас многому научит, и, поверьте, я вам даже завидую. Через три месяца вас ждет экзамен. Кто не провалится, будет обеспечен работой, а значит, и бабками. Платить буду в баксах. При желании можем перевести их в любой банк мира. На эти три месяца Сержант будет для вас отец и Бог. Вы обязаны выполнять все его приказы беспрекословно! Вы все подписали контракт. Не хочу пугать, но вы, конечно, понимаете, что вас ждет, если соглашение будет нарушено. Ну что ж, счастливо оставаться! Не забывайте: Сержант для вас Бог и отец. Я буду к вам наведываться, – бросил Владимир Константинович через плечо уже на пути к машине.
Юрьев проводил «Волгу» взглядом, а когда она исчезла в густых зарослях боярышника, повернулся к парням.
– Все служили в армии?
– Все, – отозвался нестройный хор голосов.
– Тогда построились. Я не люблю разболтанности. Где нет дисциплины, там ненужные жертвы.
Парни, не проявляя армейского усердия, выстроились в шеренгу.
– Кличка? – остановился Юрьев напротив первого.
– Леший!
Юрьев присмотрелся. Может, оно и так.
– Кличка? – сделал он шаг вправо.
– Рыжий.
В точку! Оранжевый, как апельсин. Рыжие брови, рыжие веснушки… Парень наверняка упрям и нахален, как и всякий рыжий. Одна беда – привлекает внимание.
– Кличка? – подошел Юрьев к третьему.
– Валет, товарищ Сержант.
– Я уже двадцать лет как не товарищ, – усмехнулся Юрьев. – Я больше привык к обращению сэр, но для вас я просто Сержант. Ясно?
– Ясно, Сержант.
– Вот и отлично!
Юрьев обошел всю шеренгу. Шестнадцать парней… Сколько он таких видел? Десять тысяч? Двадцать! А может, и больше… У каждого свое лицо, свой характер, но вряд ли он вспомнит сотню-другую, если даже очень постарается. Он учил их убивать и тут же забывал о них, едва знакомился с очередной партией новобранцев. Тем не менее его метод обучения нельзя было назвать поточным: Юрьев всегда готовил штучный товар, который, как известно, стоит недешево. Его ребятишки разбросаны по всему свету, многие уже на том свете. И поэтому лучше их не запоминать.
Юрьев работал всюду: в Латинской Америке и в Европе, в Штатах и в Африке. Впервые приехал работать в Россию. Может, оттого он так пристально всматривался в каждое лицо, пытался угадать характер, запомнить кличку. Чем-то они напоминали его самого двадцатилетней давности, ему тогда хотелось независимости. Он давно понял: деньги i – это независимость, это свобода. Конечно, он начинал совсем не так, но однажды точно такой же пятидесятилетний сержант спросил его кличку.
Кто-то из них – человек Щербатова. Может быть, их даже двое или трое. Ясно одно, за каждым его шагом будут следить одна или две пары внимательных настороженных глаз.
Но кто именно?
Возможно, вот этот верткий парень с постоянной ухмылкой на губах. Может, тот, который жадно затягиваемся сигаретой, пуская серый дым кольцами. А может быть; этот рыжий? Впрочем, это пока не важно: Сержант неплохо знал свое дело и совсем не опасался промахов. Если бы он не был профессионалом, вряд ли он мог бы обзавестись недвижимостью и сколотить кое-какой капиталец.
Юрьев остался доволен. Ребята действительно оказались крепкими, с ними можно провернуть любую операцию.
Юрьев отошел назад на несколько шагов, чтобы окинуть взглядом всех сразу, а потом каждому заглянуть в глаза.
– Все знают, зачем здесь находятся? Никого из вас не подгоняли пинками, вы сами сделали свой выбор, и обратного пути нет. Даже если кто-то пожелает пойти на попятную, ничего не получится. Уйти, убежать… забудьте и думать об этом! Этот лес охраняется. Хочу предупредить сразу: я не выношу пьянку. Никаких выпивок! Все ясно? Если замечу, исключение последует незамедлительно. А что значит исключение, я вам напомню. Отчисление из нашей группы не означает свободный уход за территорию. Вас просто не станет. Для всех вы исчезнете. Операция готовится в строжайшем секрете, стало быть, никто не знает, где вас искать. Я обязан сделать из вас настоящих профессионалов. Искусство убивать отныне станет вашим главным занятием. Это такое же ремесло, как и всякое другое, и, чтобы достигнуть вершины мастерства, нужно вкалывать. А наша специфика особенная, она совершенно не терпит лентяев. Плата за лень и разгильдяйство – собственная шкура.
