Ознакомительная версия.
– Ой! – вдруг всхлипнула Серафима.
– Реветь потом будешь. Держи фонарь. Где сумка?
– Вот… – тихо проговорила Серафима.
Кудинов наклонился, достал бутылку и, сорвав пробку, жадно припал к горлышку губами.
– Эх, хорошо!.. – наконец сказал он.
– Да, – совсем тихо проговорила Серафима. – Очень…
Костя тем временем сунул бутылку в карман и повернулся.
– Цепляйся! Только фонарь не урони. Поняла? А то до завтра не выберемся.
– Да, – сказала Серафима сквозь слезы.
Костя уже принял свой алкогольный «допинг» и не обратил на это никакого внимания. Все было позади, и он наконец мог позволить себе расслабиться. Лекарство булькает в кармане, остается только вытащить наверх Серафиму.
Он уложил ее на диване в фойе, пьяно подмигнул и пошел искать доктора. Чумазый, грязный и босой, он напоминал типичного алкоголика. Еще и с бутылкой в кармане. Серафима украдкой смахнула слезу и тут вдруг увидела своего директора.
Доктора Костя отыскал у трубы. Рядом с ним стояли какой-то тип в помятом дорогом костюме и моряк в офицерской форме.
– Эй, док! – крикнул Костя. – Там в фойе певица. Ей ногу в машине придавило. Спустись, посмотри.
При виде Кудинова все трое заметно напряглись. Обладатель дорогого костюма тихо спросил:
– Это он?
– Да, – одними губами проговорил доктор и тут же закивал Косте: – Иду, иду!
Кудинов собрался спускаться, когда его окликнули:
– Эй, товарищ! Вас можно на минутку?
– Ну? – оглянулся Костя.
– Простите, а вы кто? – спросил обладатель дорогого костюма.
– А ты кто? – спросил Костя.
– Я начальник охраны Лопухина. Кстати, вы не знаете, где он?
– А кто это? – спросил Костя.
– Как?.. – уставился на Кудинова начальник охраны. – Это же…
Он быстро переглянулся с моряком. Офицер немного поколебался и спросил:
– А как вы оказались на судне?
– К другу в гости зашел, – пожал плечами Костя. – К Агееву. Не видел его?
– Агеева убили… – тихо проговорил моряк.
– Когда?.. – вскрикнул Костя.
– В самом начале. Еще ночью.
– Вот с-суки! – сжал кулаки Костя.
Проговорил он это от души, и возникшие было у его собеседников смутные подозрения тут же рассеялись.
– Мы вам очень благодарны, – вдруг сказал начальник охраны. – Все.
– Спасибо, – вздохнул Костя. – Предупредите, чтобы никто не совался в машинное отделение, там все заминировано. И свяжитесь с властями, а то они сдуру снова пойдут на штурм.
– Мы пробовали. Не получается.
– Так и не получится, – хмыкнул Костя, кивнув на надстройку. – Антенны разбиты. Надо по телефону.
– Мы и пробовали по телефону. Какие-то помехи, сигнала нет вообще.
– Твою мать! – выругался Костя. – Они что, забили частоту?
– Не знаю.
– Повесьте какую-нибудь белую тряпку наверх, – повернулся Костя к офицеру. – И сбросьте буй из бота. Пусть подает «SOS».
Торпеда рванулась вперед. Два гироскопа на кардановых подвесах за доли секунды раскрутились до двенадцати тысяч оборотов в минуту. В примитивный мозг торпеды поступили электрические сигналы о местонахождении и курсе и к реализации программы уничтожения.
Теперь взрыв должен был произойти в любом случае. На поиск цели торпеде отводилось ровно двадцать миль (или тридцать шесть километров) отчаянной гонки под водой. После этого должен был сработать самоликвидатор.
Получив сигналы от гироскопов, торпеда тут же начала отворачивать вправо. При вводе данных произошла ошибочная установка курсового угла на значение пятнадцать градусов. Одновременно по сигналам гидростата мозг торпеды приступил к выходу на заданную траекторию.
Ужас заключался в том, что глубина хода при вводе исказилась и установка произошла на уровне двух метров. Торпеда несла не ядерный, а обычный боевой заряд, но даже этого заряда было достаточно, чтобы при прямом попадании потопить «Рассвет» за несколько секунд.
Все находящиеся на судне были обречены и должны были погибнуть через семьдесят секунд после пуска. Именно столько времени требовалось торпеде, чтобы достичь цели при дистанции в две мили.
Торпеда неслась по заданной траектории. Любые отклонения от курса и глубины тут же поступали в виде электрических сигналов в ее мозг, преобразовывались в управляющие импульсы и немедленно отсылались на рули глубины и вертикальные рули. От этого рули то и дело подрагивали, словно плавники огромной хищной рыбы.
Практически сразу после пуска включилась в работу система поиска и наведения. Два эхолокатора, расположенные по бокам головной части торпеды, расходящимися пучками посылали вперед импульсы. Магнитные и акустические датчики улавливали малейшие изменения фона и сравнивали их с установочными.
Несмотря на свой преклонный возраст, самонаводящаяся электрическая торпеда оставалась грозным оружием, от которого очень трудно ускользнуть. Именно поэтому сразу после пуска «С-12» погрузилась на глубину и начала выходить из района.
Так было положено по инструкции, поскольку в прошлом корабли нередко становились жертвами собственных торпед. Обреченный «Рассвет» дрейфовал примерно в двух милях от лодки и даже теоретически не мог совершить никакого маневра. Находящиеся на его борту люди даже не догадывались, что счет идет уже на секунды.
Но смерть, как это часто бывает, дала им небольшую отсрочку. На дистанции в две мили при курсовом угле пятнадцать градусов торпеда отклонилась от «Рассвета» примерно на километр вправо. Семьдесят секунд истекли, а взрыв так и не прогремел.
Смерть прошла стороной, но «Рассвет» все равно был обречен. Эхолокаторы не смогли захватить цель, торпеда пронеслась еще одну милю, и ее мозг приступил к выполнению программы поиска. Заключалась она в том, что теперь торпеде предстояло крутиться в районе вероятного местонахождения цели, приближаясь по спирали к расчетной точке.
По сигналу примитивного мозга торпеды вертикальные рули отработали поворот. Торпеда плавно вышла на первый виток своей дьявольской спирали. Ее маневры примерно повторяли поведение огромной акулы. Но, в отличие от хищной рыбы, она несла в своей головной части не одну или две, а сотни смертей. Уже на третьем витке спирали эхолокаторы должны были захватить «Рассвет» и приступить к наведению на цель.
В отличие от совсем устаревших парогазовых, электрические торпеды не оставляют на воде предательских пузырьков. Это позволяет им маневрировать скрытно и подкрадываться к цели незамеченными.
Но в этот раз из-за ошибочно заданной глубины хода целые стаи пузырьков все же вырывались на поверхность. Пузырьки образовывались на гребных винтах и при двухметровой глубине просто не успевали растворяться в воде.
Торпеда неслась по спирали, а следом за ней на поверхность вырывались тысячи микроскопических пузырьков. Зрелище было довольно редким и в какой-то мере даже фантастическим. Казалось, приближающаяся смерть сама пыталась предупредить свои жертвы…
Оставшиеся в живых члены экипажа собрались у левого борта. Их коллеги все-таки успели починить рулевое управление «Кометы». Главному заказчику – Бухгалтеру – это было уже безразлично. Зато теперь на «Комете» можно было отправить гонцов за помощью.
Четвертый механик, штурман и матрос «Рассвета» заканчивали последние приготовления к отходу. Публика на судне уже более-менее пришла в себя и с интересом наблюдала за происходящим. Настроение у всех было почти праздничное. Некоторые даже находили в себе силы шутить и смеяться.
Костя в «народных гуляньях» не участвовал. Он стоял у борта на корме и изредка прикладывался к бутылке. Смылся он сюда, спасаясь от нескончаемых благодарностей и истеричных объятий экзальтированных дам. Плохого в этом, конечно, ничего не было, но Костя жутко устал и хотел только одного – напиться до чертиков и забыть о том, что произошло.
Лопухина уже нашли, и он тоже не преминул засвидетельствовать Кудинову свою благодарность. Олигарх, как ни странно, Косте понравился. Он не лез, как другие, целоваться, зато без лишних слов разулся и всучил Косте свои шикарные туфли.
Настроен Лопухин был по-деловому, хотя при этом почему-то заметно нервничал. Взяв у Кости его координаты и пообещав связаться с ним в ближайшее время, олигарх отбыл в сопровождении свиты к бассейну и в одних носках провел там короткое совещание, после которого на «Комету» по штормтрапу спустился начальник охраны.
Все это мало волновало Костю. Он высосал уже больше чем полбутылки коньяка и находился в том блаженном состоянии расслабленности и покоя, ради которого и живут пьяницы. Мысли в его голове вяло перекатывались с места на место, как ленивые волны затихающего после шторма океана.
Сплюнув за борт, Костя в очередной раз достал бутылку, приложил горлышко к губам и запрокинул голову. Вернее, лишь попытался так сделать, потому что в этот самый момент случайно скользнул взглядом по морю и увидел нечто настолько дикое и страшное, отчего волосы на его голове едва не встали дыбом.
Ознакомительная версия.
