Ознакомительная версия.
— Понравился отдых в Афинах?.. — Сергей сдвинул брови. — Когда кончатся патроны, я начну ломать тебя руками.
«Марковцев, Марковцев...» — билось в голове Рукавишникова, но больше в колене, словно Сергей, приложив стетоскоп к груди жертвы, попадал в ритм колотящегося за решеткой сердца, выпуская пулю за пулей. Он никогда не видел Марковцева, только слышал и всегда одобрительно кивал: авторитетная личность. Он рассекретил себя одним-единственным вопросом. Но должен задать два. Когда? Когда закончит мысленный отсчет и прострелит вторую ногу?
Но Сергей повторно выстрелил в горящую огнем рану. Коленная чашечка разлетелась на мелкие осколки. Как будто Рукавишников отпустил ее, налитую до краев свинцом и кровью, не в силах удерживать.
— Марковцев, — сквозь зубы простонал хозяин, — при чем тут я, подумай? Мне сказали, я сделал.
— Значит, в Афинах ты был в деловой командировке. Принято. Второй вопрос: что сказал священник перед смертью? Ведь вы не сразу убили его.
Сергей ждал одного ответа.
«Кровь козлов уничтожает грехи».
Сергею показалось, что искривленные болью губы Рукавишникова прошептали именно это.
— Так что сказал священник перед смертью? Что он говорил?
— Что кто-то придет за нами.
Сергей глубоко выдохнул и ощутил в руках и в груди слабость.
— Вот видишь: он сдержал слово. — Сергей поднял пистолет, целясь в голову Рукавишникова.
— Ты не убьешь меня. — На хозяина квартиры будто обрушилась уверенность. С ним творилось что-то непонятное. Он смотрел на пистолет и не видел его. Но ощущал страшную боль. Он видел себя на хирургическом столе, где ему делают операцию. «Будет жить» — это не слова хирургов, а его собственные; это успокаивающее, лошадиная доза обезболивающего.
На другом столе, похожем на капот «Фольксвагена», развалился окровавленный Дудников. «Черная метка, Володя! — кричит он. — Черная метка! Пора топать на городской могильник».
Рукавишников тряхнул головой и с этого момента уже не отрывал взгляда от Сергея.
— Что ты поимеешь с этого, Марковцев?
«Я приду за каждым, и каждый будет ждать меня. Когда ты на очереди, это сильно вразумляет».
Марковцев нажал на спусковой крючок, и пуля тяжелым сквозняком влетела в голову Рукавишникова.
— Пойдем, Миранда, — позвал Марк девушку. — Теперь мы все заодно — ты, я, твой отец.
Сказать, что она была напугана, значит, ничего не сказать. Она была смертельно напугана.
И все же нашла в себе силы спросить:
— Зачем вы это сделали... при мне?
На это у Сергея был готовый ответ:
— Чтобы образ твоего отца, его регалии и финансовые кубки ожили для тебя и наполнились смыслом. Ну, как тебе это на вкус и на взгляд?..
Часть вторая
Инженеры диверсий
Глава 7
Идеальный информатор
Герман Адамский протестировал Марковцева неопределенным взглядом. Быстрый такой взгляд, отметил Сергей, не затяжной, без намека на какую-никакую иронию. И страха в нем не было. Прикинул, что может вложить в свой взгляд Адамский в конце беседы. Тоже что-то совсем простое, например: «Ну вот и все, Сергей Максимович».
— Мы квиты?
Было видно, что это не его слова. «Матиаса?» — прикинул Сергей. Тоже нет. Что-то производное от этих людей.
— Я не хочу обсуждать тему — зря или не зря ты втянул в свои разборки Миранду. Это ваше — твое и шефа — дело. Скажет он мне, я уберу тебя на глазах твоей дочери. На этом закроем тему. Для тебе есть работа. Нам нужны твои руки и твой опыт.
Марковцев, глядя на раздвоенный нос Германа, мысленно посоветовав ему сморкнуться и подтереться туалетной бумагой.
— Мое дело предложить, твое — отказаться, — продолжал Адамский. — Теперь моя очередь считать до трех. А потом — расходимся.
— Сначала поговорим о деньгах. Сколько?
Адамский улыбнулся и начертил в воздухе, наговаривая, несколько кругов:
— Ноль, ноль, ноль, ноль.
— Ты что-то недоговариваешь.
— Я прибавлю. Позже.
— Что за работа?
Герман молча разложил на столе карту столицы, отметил район площади Академика Курчатова, граничащий на севере с парком Покровское-Стрешнево.
— Предприятие «Прибор-Экспо», — пояснил он, — «почтовый ящик-172». По сути научно-исследовательский институт. Исследование, лабораторное испытание приборов и элементов зенитно-ракетных комплексов. Объект, курируемый военной контрразведкой ФСБ. В перечне оперативной обстановки у них он значится как объект повышенного внимания террористов.
— В каком смысле? — спросил Марковцев, с трудом понимая. Он настраивался на один разговор, а беседа пошла в другом направлении. В эту минуту Адамский предстал в качестве действующего офицера спецслужб — столько в нем было официальности и ответственности: «за царя, за Родину, за веру». Он только что не встал и не вытянулся по струнке.
— Ознакомься, — чуть запоздало предложил Герман, протягивая собеседнику несколько скрепленных вместе листов бумаги.
Сергей откинулся на широкую спинку кресла и прочел приказ Совбеза и пояснения к нему.
— Все ясно? — спросил Адамский.
— Да, — кивнул Сергей, возвращая приказ.
— ФСБ и ГРУ уже начали работу на объектах. Мы чуть припозднились и тебе придется наверстать упущенное. Но действовать будешь по сценарию спецслужб, никакой самодеятельности. Что их интересует на этом объекте? — Герман выгнул белесые брови. — В данный момент — работа безопасности. Их задача: наглядно и показательно выявить слабые места в охране объекта, на примере показать его уязвимость.
— Есть проблемы с охраной?
— Проблемы будут, — пообещал Адамский. — Твоя задача — подготовить почву для проникновения на объект и к взрыву одного из помещений.
После этих слов Марковцев начал настраиваться на более или менее привычную работу, уже во второй раз сбрасывая с себя личину секретного агента. Он сразу отмел вариант устройства на работу — слишком просто и слишком сложно одновременно. Объект режимный и людей с улицы туда не берут. А устроившихся на ту или иную должность тщательно проверяют по каналам МВД и ФСБ.
Поставил себя на месте «официального» агента спецслужб. Ему, дабы не усложнять донельзя эту по сути профилактическую работу, необходимо выяснить, как функционирует служба безопасности на проходной. То есть получить эти данные от руководства, а не изображать из себя Джеймса Бонда с самого начала и до конца. Только от Адамского таких сведений не дождешься.
— В институте с недавнего времени функционирует новая система контроля, — продолжал Герман, отвечая на немой вопрос собеседника. Он взял со стола отпечатанный на принтере лист бумаги и изредка подглядывал в него. — Во-первых, это рамки контроля и идентификации, включая визуальный контроль.
Сергей пришел к выводу, что такой тон Герману не в новинку. Однако заметил, что тот едва справляется, вот-вот забуксует, плюнет на официальный тон и перейдет на бандитский сленг.
И не ошибся. Адамский даже не стал подбирать сопроводительного пояснения к своему жесту, когда вручал собеседнику очередную бумагу.
Этот документ походил на записи террористов в блокнотах или учебных тетрадках, не было лишь зарисовок гранат, оружия, самодельных мин и запалов к ним.
«Пропуска представляют собой пластиковые карты с ключом, дающим доступ к сканеру, и оригинальным кодом, записанным на магнитный носитель, вмонтированный в карту, — читал Марковцев. — Рамки контроля напоминают те, что стоят в метро, но действуют следующим образом. Если штрих-код на карте совпадает, то сканер начинает считывать данные с магнитного носителя. Две с половиной тысячи служащих института — это две с половиной тысячи кодов. Причем ни один из них не повторяется дважды. Если он повторяется, то это сигнал тревоги. Прежде чем дать право на вход, компьютер перезаписывает данные на носителе — меняет код, который даст доступ на следующую смену. И так каждый день».
В этом месте Марковцев громко рассмеялся. Сложилось впечатление, что он прочитал длинный анекдот и пояснение — где нужно смеяться.
— Такие разъяснения для чеченских террористов годятся, — заметил он, отвечая на немой вопрос нахмурившегося Германа. — Это дубликат?
— Что?
— Ничего. Не обращай внимания.
И читал дальше.
«...Плюс визуальный контроль. У каждой из четырех пропускных рамок стоит контролер. Он помнит каждого из пятисот служащих, проходящих на его участке. Малейшее сомнение, и он передает подозреваемое лицо начальнику охраны. Его место в том же холле КПП за стойкой, где проходит что-то вроде профайлинга (ненавязчивого собеседования): в каком отделе вы работаете, когда вам был выдан пропуск и так далее. Некоторые служащие приезжают на работу на личных автомобилях. Номера машин сверяются со списком, после чего дается разрешение на въезд. Машины ставятся на охраняемую стоянку во внутреннем дворике. Оттуда служащий идет к центральному зданию и входит в вестибюль КПП из бокового входа. И на общих основаниях проходит процедуру контроля».
Ознакомительная версия.
