Ознакомительная версия.
Сам хозяин этого исключительного судна прекрасно знал это и в тысячный раз от души залюбовался очертаниями своего красавца-катера, подъезжая на такси почти к самой причальной стенке в нарушение портовых правил.
Расплатившись с таксистом, Шамседдин выбрался из машины, вытащил из салона тяжеленные сумки с провизией и водой, запас для очередного длительного плавания по Каспию. Подхватив сумки, казавшиеся непомерно тяжелыми, огромными для его тщедушного тела, Шамседдин гордо стал подниматься по узкому и крутому трапу на борт катера. Ничего не подозревая, он сгрузил сумки с продуктами в трюм, сунулся было в ходовую рубку, но тут сильнейший удар сзади по голове оглушил его, и тщедушный ихтиолог без чувств повалился на пол.
Очнулся Шамседдин от боли, кто-то умело, с оттяжкой хлестал его ладонью по щекам. Вот удары прекратились, сверху на его голову обрушился поток холодной забортной воды, затем Шамседдина опять стали хлестать по щекам так, что искры сыпались у него из глаз.
– Хватит! – сказал на фарси чей-то грубый голос. – Он, кажется, пришел в себя…
Удары тут же прекратились.
Постепенно обретя способность видеть и ощущать свое тело, несчастный профессор обнаружил, что он сидит на полу в ходовой рубке собственного катера, его руки скованы наручниками, а их цепочка продета между спицами штурвала. Над ним склонил свое широкое смуглое лицо Шахфур, за которым копался в судовых бумагах Исмаил.
Шахфур угрожающе приблизил свою широкую смуглую рожу вплотную к Шамседдину и проговорил, дохнув запахом баранины и скверных сигарет:
– На кого, сука американская, работаешь?
Вопрос был задан на фарси. Шамседдин посмотрел на своих мучителей жалобно, потом забормотал по-русски:
– Я не понимаю, что вы говорите… Я гражданин России, я не говорю…
Новая сильнейшая пощечина заставила его умолкнуть. Искры снова посыпались из глаз, Шамседдин чувствовал, как кровь закапала из его разбитого носа на рубашку, однако руки его были прикованы к штурвалу, и он даже не мог вытереться.
– Гражданин России, говоришь?
Шахфур наклонился. Пощупал нагрудные карманы, извлек оттуда паспорт с двуглавым орлом.
– Гляди-ка, Исмаил, – повернулся он к своему начальнику, – паспорт у него и правда российский…
– А также американский, израильский, немецкий, азербайджанский…
Исмаил подошел к пленнику, сунул ему под нос пачку разноцветных паспортов.
– Зачем тебе такое количество документов? – спросил Исмаил тоном, который не предвещал ничего хорошего.
Шамседдин молчал.
Новая пощечина швырнула его в сторону, тогда только Шамседдин прошептал разбитыми губами на фарси:
– Мне это нужно… Для работы…
Двое его мучителей торжествующе ухмыльнулись.
– Смотри-ка, Исмаил, он вдруг научился понимать наш язык, – сказал, грубо засмеявшись, Шахфур.
– Говори, для какой работы это тебе нужно? – жестко приказал Исмаил. – На кого ты работаешь?
Шахфур снова размахнулся для того, чтобы врезать ихтиологу пощечину, но тот поспешно, с отчаянием в голосе простонал:
– Не бейте! Я все скажу…
Исмаил поднял ладонь, Шахфур опустил руку.
– Я работаю на Моссад, – разбитыми губами пролепетал Шамседдин.
Двое его мучителей удивленно переглянулись.
– Моссад? – озадаченно переспросил Исмаил. – Что нужно им здесь, на Каспии?
– Мои хозяева хотят знать, кто на самом деле устроил теракт возле острова Чечень… Они не верят, что это сделали чеченцы… У тех ума не хватит…
Исмаил нахмурился, соображая.
– Не дело Моссада лезть сюда, – проговорил он жестко. – Мы тебя поймали… И ты умрешь как собака!
– Клянусь Аллахом, я не замышлял ничего злого против Ирана! – громко, изо всех сил своего голоса заверещал Шамседдин. – Я только хотел знать! Слышите? Больше ничего! Только хотел знать! Пожалуйста, не бейте меня!
– Пусть он закроет свой рот! – жестко приказал Исмаил.
Шахфур лениво и вроде бы вполсилы ударил тщедушного ихтиолога по голове. Тот поперхнулся собственным криком и умолк, повиснув на прикрепленных к штурвалу наручниках.
Шахфур немного смутился, повернул голову Шамседдина на свет. Глаза ихтиолога закатились, выпятились бельмами. Он был жив, однако удар, несомненно, оказался слишком сильным.
Исмаил скроил гримасу отвращения.
– Аккуратней бей в следующий раз, – сказал он недовольно. – Прикончить мы его всегда успеем…
Шахфур пожал плечами, взял ведро, зачерпнул за бортом грязной, с пятнами мазута и плавающим мусором портовой воды, выплеснул ее на голову повисшего без чувств ихтиолога. Тот тихо застонал, пошевелился. Открыл глаза. Взгляд у него был мутный, бессмысленный.
– Если хочешь жить, отвечай! – жестко сказал Исмаил. – Что еще ты искал на Каспии?
– Мне приказали… – трепеща всем своим тщедушным телом, напрягая пересохшее горло, проговорил Шамседдин. – Мне приказали… наблюдать за строительством… будут ли еще теракты…
– И все?
– Узнать, кто за ними стоит…
И в бессилии поник головой, показывая, что больше не может говорить. Исмаил снова нахмурился, вопросительно посмотрел на своего помощника. Тот пожал плечами, ухмыльнулся, потом выразительным жестом провел ребром ладони по горлу. Исмаил стоял в нерешительности посреди ходовой рубки.
– Слушай, – заговорил Исмаил, склоняясь над поникшим ихтиологом. Тот медленно поднял голову. Взгляд у него был нехороший, бессмысленный. – Объясни, где ты был со своим катером. К какой именно части острова Чечень ты направлялся?
– Сорок четыре градуса северной широты и сорок семь градусов сорок минут восточной долготы… – едва слышно прошептал Шамседдин.
– Сорок градусов? – растерянно переспросил Исмаил, потирая свой низкий лоб. – Ты на карте показать этот район можешь?
– Могу… – кивком головы подтвердил тщедушный профессор. – Только хоть одну руку освободите… Больно очень…
– Освободи ему руку! – приказал Исмаил, а сам повернулся к шкафу, где лежала вся судовая документация, в том числе и лоцманские карты.
Шахфур небольшим ключиком отомкнул сковывающие запястья Шамседдина наручники, однако прежде чем он успел замкнуть их снова, сильный удар коленом в лицо отшвырнул его к противоположной стенке ходовой рубки. Шахфур сильно ударился головой о какой-то выступ, искры посыпались у него из глаз. Когда же он пришел в себя, ихтиолог стоял перед ним со свободными руками.
Шахфур, не ожидавший такой прыти от только что висевшего без сил профессора, поднялся было на ноги, принял боевую стойку. Но тут Шамседдин совершил нечто еще более удивительное. Схватившись обеими руками за поручень под потолком ходовой рубки, ихтиолог повис на нем, как на турнике, и обеими ногами нанес быстрый и точный удар в живот своему сопернику, так что тот вылетел в открытую дверь из ходовой рубки. Шахфур прокатился по палубе, беспомощно пытаясь ухватиться за что-нибудь, и рухнул за борт, взметнув тучи брызг.
Оставшийся один на один с ихтиологом, Исмаил, не менее своего помощника ошарашенный его внезапным обретением силы и невиданной ловкостью, поначалу растерялся. Тем не менее он выхватил из-за пояса длинный боевой нож с острым и прочным лезвием и попытался нанести стремительный, умелый удар, целясь Шамседдину в грудь. Однако тот оказался проворнее, ловко увернулся, нож прочертил своим острием полукруг, по отмашке едва не ранив самого Исмаила. Ошалев от такой фантастической ловкости профессора, Исмаил сильно струсил, не сумел вовремя отреагировать и пропустил скользящий удар по печени. Он охнул, однако не потерял равновесия, снова обернулся и попытался ударить Шамседдина ножом.
Но на этот раз ему повезло еще меньше. Ловко увернувшись от удара, верткий как черт профессор сумел так направить руку своего противника, что нож вонзился в деревянную обшивку стенки.
Тут Исмаил струсил окончательно. Он попятился к выходу. Шамседдин двумя-тремя хлесткими ударами отшвырнул его к борту, где Исмаил, не дожидаясь новой расправы, сам прыгнул в воду.
Тогда Шамседдин кинулся в ходовую рубку. Он спешно завел двигатель, выставил ручку газа на малый ход, схватив нож Исмаила, пробежал на бак, перерезал там носовой швартов. Потом вернулся обратно к штурвалу, вывернул его так, чтобы катер отвалил от причала, перевел ручку газа на максимальный ход.
Катер взревел мотором, испустил облачко черного дыма из выхлопной трубы, взбаламутил воду за кормой, дернулся вперед, порвав тонкий кормовой швартов, так что Шамседдин едва успел вывернуть штурвал, убегая от столкновения с соседним траулером, затем перевел ручку газа на средний ход. Катер проворно пробирался по узкому проходу между судами к выходу из Махачкалинского порта.
Внезапное чувство опасности заставило стоявшего у штурвала Шамседдина стремительно обернуться, а затем резко отпрянуть в сторону. Тяжелый багор с острым стальным наконечником, нацеленный ему в голову, скользнул справа по плечу и по руке. Шамседдин вскрикнул от сильной боли, рука его на мгновение онемела, выступила кровь. Стоявший позади ихтиолога Шахфур, мокрый и весь в мазутных потеках, поднял свое оружие для нового удара. Но увертливый ихтиолог своевременно уклонился в сторону, багор попал в смотровое стекло ходовой рубки, разлетевшееся вдребезги. Штурвал бешено закрутился, катер резко пошел вбок. Ухватившись за поручни над головой, Шамседдин врезал своему противнику обеими ногами в голову с такой силой, что тот покатился по палубе и рухнул в воду.
Ознакомительная версия.
