Естественно, подозрение в пропаже денег падет только на тех двоих спецназовцев, что захватили их – на Сохно и на Макарова. Может быть, эмир Абдул и узнал Макарова в полумраке. Они же уже встречались. Если узнал, это даже лучше. Тогда он будет думать, что Макаров все и организовал, чтобы похитить эти деньги. И останется уверен, что рюкзаки надежно спрятаны где-то в пещере. И будет искать их. Будет искать, возможно, вместе с другими главарями банд, у которых ему придется просить помощи, возможно, только с теми людьми, которых сумеет сам собрать после гибели своего джамаата…
А Беслан в этом случае – носитель информации. Беслан будет охотиться за эмиром Абдулом, эмир Абдул будет охотиться за бывшим снайпером своего бывшего джамаата. Кто победит в этом соревновании? Здраво поразмыслив, Сохно считает, что эмир Абдул, имея подготовку «девятки», имеет гораздо больше шансов, – восемьдесят против двадцати – чтобы выйти победителем и захватить Беслана. Если Беслан парень с характером, он может долго упираться. Он будет упираться и не пожелает ничего сказать… Почему? Только из гордости? Нет. Это-то как раз он и может сказать. Он может сказать, совершенно не унизив собственного достоинства, что он к деньгам, захваченным другими людьми, равнодушен. И сообщить, что деньги перепрятал тот самый раненый подполковник.
И тогда Абдул будет вынужден искать раненого подполковника и Макарова. Если Сохно со своей группой будет сам искать Абдула, то им трудно встретиться… А если Сохно искать не будет, тогда у Абдула есть возможность найти Сохно, потому что хорошо известно, куда отправляют раненых – в госпиталь. И именно в госпитале можно Абдула и его людей ждать…
А Макаров? Можно ли использовать поиск эмиром Абдулом Славы Макарова? Необходимо будет подготовить «выброс» какой-то информации и о Макарове… Но это сделает лучше других сам Слава. Он о себе знает больше и лучше представляет, как обеспечить встречу с террористами. Да, именно, с террористами, а не с одним Абдулом. Абдул вынужден будет покаяться и искать шанс к собственному спасению в поисках денег. Ему нужны будут большие силы, и запросить их можно только у тех, кто эти деньги ждет.
* * *
– Бандит… Я – Рапсодия… Как слышишь?
– Рапсодия… Я – Бандит… Слышу нормально.
– Идем к тебе с Рыбаком.
– Я просил два взвода…
– Не слишком ли много? Мы взяли два отделения… Сколько там коридоров?
– В самый раз… Обязательно два взвода… Мадаев может прятаться в какой-нибудь нише… Обязательно…
– Я Рыбак… Понял… Сейчас дам команду…
Сохно подходит к коридору, ведущему к лазу наружу. Ждет. Минуты через две из коридора доносятся звуки, стучат камни, кто-то расчищает проход генералу Сомову, хотя генерал чуть помоложе Сохно и вполне в состоянии самостоятельно пробраться и через узкий лаз.
Первым из коридора выходят два спецназовца внутренних войск – ребята в «краповых» беретах. Обеспечивают безопасность своему командиру, не надеясь на Сохно. Его это не обижает. Правильно делают. Следом появляется полковник Согрин, а за ним и генерал Сомов, тоже в «краповом» берете.
– Садись, – приказывает Согрин и светит фонарем на низкий камень. – Ногу вытяни…
Рядом оказывается какой-то капитан медицинской службы, с сумкой украшенной красным крестом. Но полковник сам снимает повязку. Он больше других беспокоится о здоровье своего подчиненного и предпочитает осмотреть ранение первым.
– Рассказывай! – приказывает генерал Сомов. – Давай ориентировку для поиска…
Спецназовцы внутренних войск заполняют пещеру, один за другим появляясь из коридора и сразу осматриваясь, ощетиниваясь стволами, как дикобраз иголками.
– Поиск простейший, товарищ генерал. – Сохно позволяет полковнику и военврачу заниматься своей ногой, а сам отключает на всякий случай «подснежник», и после этого показывает пальцем. – Несколько коридоров – осмотреть ближайшие подступы. Самое главное – второй слева коридор. Я там сделал маленький завал. Под завалом рюкзаки. В рюкзаках двадцать четыре миллиона долларов. Надо разобрать все, разорвать пачки, и рассовать по карманам. Так, чтобы никто не видел, как деньги отсюда выносят. И еще – полное молчание. Никакого сообщения о деньгах. Ни в рапорте, ни тем более в официальном релизе для СМИ. За деньгами обязательно должны прийти. И мы обязаны подготовиться к встрече основательно…
Команда подается одним движением руки. Слышащие все спецназовцы рассыпаются по пещерной комнате.
– Есть хорошая мысль? – Сомов опытный генерал. И умеет готовить ловушки. Не зря боевики приговаривали его к смерти, и только вмешательство Интерпола спасло генерала от взрыва в собственной квартире в день пятидесятилетия [26].
– Есть.
И Сохно выкладывает свои соображения по поводу ловушки для эмира Абдула Мадаева и тех, кто покрупнее весом, но тоже не преминет принять участие в поиске.
– Добро! – соглашается Сомов. – Вот за это и люблю работать вместе с «грушниками».
– И мне в госпитале отлежаться не грех, – улыбается подполковник. – Подустал.
– Долго не дадут лежать, – подсказывает полковник Согрин. – Эмиру Абдулу, чтобы не потерять деньги, потребуется действовать немедленно. В противном случае с него снимут шкуру с живого…
– Надо, кстати, – добавляет генерал, – подключать местное ФСБ, чтобы отследили все концы. Мадаев наверняка предпримет активность, и эта активность выведет на его связников. Может быть, и на связников более значительных лиц…
– Ни в коем случае, товарищ генерал, – замечает Согрин. – Прощу вас, пощадите Сохно, да и всю операцию в целом. Если мы подключим местные кадры, утечка информации произойдет наверняка. Кум, сват, брат и все прочее. Каждый пожелает на всякий случай предупредить свою родню… Проще уж объявить по радио, что мы устраиваем здесь ловушку для террористов.
Сомов раздумывает пару секунд.
– Согласен, – говорит, наконец. – Действуйте по своему усмотрению.
– А где Кантария, товарищ генерал? – спрашивает Сохно.
– Должно быть, уже отправился. Он не упустит.
В проходе появляется Слава Макаров. Пользуясь своей непринадлежностью к российской армии, он не обращается к генералу за разрешением поговорить с полковником, а начинает говорит сразу:
– Командир, у меня есть план, как заманить сюда эмира Абдула. Я его упустил, я его и поймаю…
– Это хорошо, – соглашается полковник. – Только Сохно уже твои предложения высказал.
– Мои предложения? – удивляется Макаров.
– Именно… Ты хотел использовать деньги как приманку?
– Да. Такой вариант сам напрашивается.
Слава слышит общий смех и понимает, что опоздал.
Слава Макаров не сильно расстраивается потерей приоритета. Он больше озабочен собственной ролью в проведении следующего этапа операции и раздумывает.
Сохно, после обработки раны и перевязки, завершенных уже на свежем воздухе, хромает к санитарному вертолету, отказавшись от костылей в виде военврача и желающих помочь ему спецназовцев внутренних войск. И видит товарища сидящим на камне рядом с ручьем. Минеры только что переставили мины-ловушки и растяжки, установленные эмиром Абдулом Мадаевым и его минерами. Новая план-карта опасной зоны передается командиру взвода спецназа, который остается на месте после ухода отсюда остальных сил. Изменения небольшие: опознавательные знаки, выставленные Абдулом, убраны, на тропе и в стороне от нее, где сошедший снег позволил это сделать, добавлено несколько дополнительных «картошек».
– Что приуныл? – спрашивает Сохно, останавливаясь и подыскивая для себя камень, чтобы присесть рядом со всеми возможными удобствами. А сам посматривает за работой минеров.
– Кто приуныл? – спрашивает Макаров и оглядывается – ищет самого унылого минера.
Сохно видит насмешку в глазах товарища.
– Мысли одолевают?
– Одолевают, чтоб им неладно было, голова распухла. Пытаюсь взвесить все «за» и «против» своего возвращения к боевикам.
– Не взвешивай. Я – категорически против. И командир, думаю, будет того же мнения… Нет смысла идти на такой риск. – Сохно, наконец-то, находит удобный для себя камень и садится, хотя сам процесс доставляет ему большую боль, чем простое стояние.
– Ты забываешь, что теперь я сам себе командир и представляю здесь в единственном лице отдельное подразделение международных антитеррористических сил.
Сохно таким громким названием не смущается.
– Во-первых, ни ты, ни я, не можем сказать достаточно точно, узнал тебя Мадаев или не узнал. Физиономия у тебя, скажу честно, достаточно заметная.
– Думаю, не узнал. По крайней мере, надеюсь на это. Он бы хоть как-то отреагировал… – В сомнении качает головой Макаров, но слова его звучат не слишком убедительно. В любом случае, подполковника они не убеждают.
– Необязательно. Мадаев сложный человек. Он внешне ни на что не реагирует. Сам говорил – такой характер. И Беслан так же его характеризовал. Во-вторых. Как ты сможешь объяснить свое отсутствие? Куда ты запропастился на несколько дней? И как раз в то время, когда произошла эта заварушка. А ведь ты – один из тех, кто знал о деньгах. И первое подозрение падет на тебя. А если еще и эмир Абдул к вам заявится, то… Здесь не узнал, там узнает. Методика подготовки в «девятке» была, если ты слышал, особая. Любой охранник должен держать в памяти все лица, с которыми встречался в ближайшее время, и фиксировать каждое повторное появление одного и того же человека. Я как-то листал их «методички». Фиксация производится по отдельным частям лица. Одна группа – по узкому лбу. Вторая, по острому подбородку. И прочее… Это профессионализм, а Абдул был профессиональным охранником и телохранителем.
