Москва. Конец XX века. Центр города. Трое разбойников заковывают в наручники нищего бродягу. И никому до этого дела нету…
– Пошли!
Ладно, пойдем. Что, опять по шпалам в недра привокзального хозяйства? Точно, угадал! У господ бандитов воображение не блещет изощренностью. Они были, есть и будут в плену штампов.
– Ты, урод, замочил Зуба и думал, с рук сойдет?
Пистолет уткнулся мне в спину, и его хозяин продолжил учить меня жизни.
– Мы знали, что найдем тебя, урод! Всю местную шушеру на уши поставили. Если бы ты на Плешку сунулся, а они нам не стукнули, мы бы их самих, каждого, на куски, понял?
Я все понял. Зуб, наверное, – это тот, с золотыми зубами. Неужели околел после моего довольно слабого тычка в пах? Не повезло парню, я ведь его убивать не хотел. Теряю форму. Вот к чему приводят алкоголизм и табакокурение.
Маленький кирпичный домик. Два этажа, четыре окна на фасаде и железная дверь. В прошлой жизни, в былые времена, возвращаясь в любимый город после летнего отдыха, в пяти минутах езды до перрона, когда пассажиры с чемоданами толпятся в проходе, я любил смотреть в вагонное окно, наблюдать за переплетением рельсов и дивиться на такие вот домики-грибки, форпосты огромных столичных вокзалов. Мне всегда было интересно, что это за сооружения, зачем они? Наконец-то я удовлетворю свое любопытство.
Железная дверь отворилась, меня втолкнули внутрь. Темная узкая лестница на второй этаж, под лестницей свалка орудий производства дорожных рабочих, слева еще одна дверь, деревянная, за ней крохотный, почти кукольный кабинетик. Пожелтевшие плакаты эпохи раннего застоя на растрескавшейся штукатурке. Колченогий стол завален бумагами, поверх них черный, допотопный телефон, рядом валяется фуражка с железнодорожной символикой на кокарде. Хозяина фуражки поблизости не наблюдается. Вместо него грубо струганный табурет оседлал дяденька примерно моих лет, в белой рубашке без галстука под едко-зеленым пиджаком, с модным мобильным телефоном в холеной руке.
– Поймали, значит… – изрек дяденька, с интересом меня разглядывая, – попался, значит… Долго ловили…
Безоружные конвоиры стиснули меня с боков, вооруженный приставил сзади пистолет к затылку.
– Ну что, значит, попался или нас тебе тоже не слабо раскидать, как Зубову команду, а?
Феноменально! ФСБ – серьезная государственная контора, международная мафия, милиция, в конце концов, не смогли поймать Семена Ступина, а какая-то мелкая бандитская шелупонь, шутя, походя, отловила бомжа по кличке Десант. Ведь сколько времени прошло!
Зимой я подрался, весной меня поймали. Невероятно! Что-то тут не так. Может быть, я ошибаюсь? Может быть, передо мной не мелкая бандитская гопота? А кто тогда? Черт его знает! Поживем – увидим.
– Ну что, слабо, значит?
Искусство ниндзютцу отличается от прочих боевых искусств и дисциплин прежде всего тем, что его адепты умеют решать, казалось бы, абсолютно неразрешимые с точки зрения здравой логики задачи.
Резко дергаю головой, ухожу с «директрисы огня». Правого конвоира бью каблуком лыжного ботинка по коленке. Левого – головой в нос. Вооруженного бандита сзади, не оборачиваясь, схватил скованными наручниками руками за запястье, нащупал пальцем болевую точку сюко на внешней стороне кисти, надавил. Пистолет упал на пол, следом свалился его владелец. Воздействие на точку сюко парализует ноги. Удар пяткой довершил дело. Нокаут.
Для порядка добавил левому локтем по затылку и правому другим локтем под ребра, уложил ребят. Осмотрелся. Все. Полный ажур.
– Неслабо, – улыбнулся я открыто и искренне.
К моему немалому удивлению, дядька в белой рубашке и зеленом пиджаке остался абсолютно спокойным и даже несколько безразличным.
– Знаю, что неслабо. Поэтому ты и здесь. Мимо Плешки ни один бомжара не пройдет. Мы тебя ждали и дождались. Капкан сработал к взаимному удовольствию.
– Не понял я…
– Не понял, значит. А я объясню. Ты, братец, нам нужен. Я вижу, ты человек немолодой и должен помнить телепередачу «Алло, мы ищем таланты». Это про нас. Ты, братец, в бегах. Это понятно, в школу ходить не надо. Учитывая твои таланты, думаю, мочканул ты кого-то в Мухосранске и дернул в золотоглавую прятаться. Типичный случай. Я прав?
– В чем-то прав, а вообще…
– Детали опустим, – перебил белорубашечник. – Нюансы твоей поганой биографии меня не интересуют. Главное, кто ты есть сейчас, что ты умеешь и как твои умения приспособить в дело. То, что ты не мент, не агент на задании, для меня очевидно. По виду бомжуешь уже годика два. Я прав?
– Слушай, дядя, не понял я, кто ты такой есть-то? И почему я тебя не убиваю, а слушаю стою, тоже не знаю.
– Ну зачем же тебе, братец, убивать свое светлое будущее? Вы, бомжары, ощущаете, как от меня исходит запах вашего будущего благополучия. Пахнет дорогим табаком, молодым женским телом, вкусной жратвой. Догадываешься, кто я? Я – Господь Бог, ибо сказано: «Придет он к нищим и обездоленным».
– Не понял?
– Мозги пропил, вот и не понял! Скажу проще: я – начальник отдела кадров. В наше время рыночной экономики кадры решают все. Среди вас, бомжей, порой можно отловить таких интересных индивидуумов, что самому не верится. Отловишь, помоешь, кого необходимо закодируешь от алкоголизма и пристроишь в дело. Дашь человеку шанс начать жизнь заново. Главное, что у моих крестников с нравственностью все в порядке, запросто идут на любые работы. Недавно вот химика одного выловил. Доктор наук в прошлом, светило. Кинули его, дурачка, с квартирой, он запил с горя, с работы погнали, он, братишка, забомжевал. Совсем человек был конченый, а сейчас в тепле и уюте вполне профессионально синтезирует наркоту. Здоровый, счастливый, располнел.
– Но я в прошлом…
– Стоп! Конкретно твое прошлое меня не интересует. Ты же не доктор наук, правда? Считай, что сегодня ты заново родился, братишка. Даже если числился в розыске – твое дело. Для нас же лучше. Будешь жопу рвать, только бы к ментам не загреметь. А поймают, про нас будешь молчать или в первый же день в камере сдохнешь. Хотя кто тебя, такого замухрышку, может ловить? Мухосранские милиционеры? Хотели бы – давно бы поймали… Выходит – никому ты, кроме нас, не нужен, братишка.
– Никому, – поспешил я согласиться.
– Вот-вот, начинаешь соображать! – одобрительно кивнул мой собеседник. – В общем, сделаем так: сейчас тебя отвезут в одно место, на хату. Помоют, подстригут, и будешь лечиться от пьянства и отъедаться. Потом пойдешь в бригаду к Бате. Батя Зуба недолюбливал, а ты, братишка, Зуба замочил, значит, поладите. Будешь для начала рядовым бойцом, дальше все от тебя зависит. Наручники сам снять сможешь?
– Смогу.
– Вот и прекрасно! Ключ в кармане у того типа, что хрипит на полу слева… Как бы тебя окрестить, братишка? Слушай, кличка Стальной тебе нравится?
– Стальной?
– Ну да! Ты же, как я погляжу, только с виду такой хлипкий и несчастный, а когда людей бьешь, будто весь из стали. Стальной Кулак! Красиво, правда?
– Кулаков всех во время продразверстки еще в начале века извели…
– Не умничай! Стальной Кулак – это красиво… И последнее. Запомни, братик, начнешь по новой бухать запойно или ширяться – пеняй на себя!
История, как известно, имеет неприятное свойство повторяться. В моей жизни уже случалась встреча со «специалистом по кадрам». В результате, после многих перипетий со стрельбой и мордобоем, я превратился в завшивевшего бомжа, хотя сулили мне миллион долларов и спокойную жизнь на преуспевающем Западе. Сейчас мне ничего подобного не обещают, и это обнадеживает.
– Граждане пассажиры! Храни вас боже! Приехал в Москву делать операцию, денег не хватает, подайте кто сколько сможет. Спасибо, храни вас боженька!
– Эгей, убогий, ходи сюда! Почему я тебя не знаю? Кто на Кольцевой работать разрешил?
– Моя графиня с Дирижером договаривалась.
– Какой такой Дирижер? Не знаю я никакого Дирижера. На Кольцевой Батя банкует.
– Пошли выйдем на «Новослободской», там всегда двое ихних дежурят. Промеж себя и разберитесь.
– Стальной, ты слышал? Мы где едем? Ништяк, как раз «Новослободская». Выходим, убогий, показывай.
– Вона они на скамеечке сидят.
– Это которые?
– Вона те, лысый и усатый, они под Дирижером ходят.
– Срисовал. За мной, Стальной! Не жуй сопли! А ты, убогий, тута жди. Мы быстро.
Для сладкой парочки на скамейке мы явились полной неожиданностью. Сели с двух сторон, поприжали ребят, они и глазом моргнуть не успели.
– Мы Батины, – представился Серый, – я Серега, а вот он – Стальной, слыхали?
– Не понял базара, пацаны, – процедил сквозь зубы Лысый. – Борзые, да? Рогов давно не ломали?
– Ништяк, поехали наверх, пободаемся. Стальной, приглядывай, чтоб не сдернули.
К скамеечке подошел дежурный милиционер. Вежливо спросил у Усатого:
– Иван Олегович, я нужен?
– Пока нет, Коля, иди гуляй. Вот с козликами побазарим на воздухе, потом будешь нужен, вызовешь для них «Скорую помощь».
