Ознакомительная версия.
Нахожу. Но продолжаю молчать.
Профессор Шапиро разочарован. Недоволен. Рассержен. По его мнению, я, словно нерадивый студент, ухожу от разговора. Это — как с лекции сбежать. Так что по соответствующему экзамену мне — твердый «неуд».
А вообще-то, старик, наверное, очень одинок. В иное .время с удовольствием составил бы ему компанию, но не теперь.
— М-да… Ну, не стану вам больше мешать и злоупотреблять, так сказать… А все же, молодой человек, послушайте совет старика: задумывайтесь над мотивами, над причинами, над последствиями происходящего! Раз уж вы ис-то-рик! Благодарю за чай.
— Борис Абрамович, вы уж извините… Просто очень много работы накопилось.
И, пожалуйста, — подаю ученому приемник, — вижу, он вам совершенно необходим.
Пусть у вас будет, пока «Балтика» не заработает.
— Боюсь, «Балтика» не заработает уже никогда. И ламп таких уже давно не выпускают, и мастера перевелись. А радио, если вам пока не нужно, заберу на время. Детям сообщу, они привезут на будущие выходные, тогда верну. Не возражаете?
— Ради Бога… Мне не до радио теперь. Работаю много.
— Примите последний совет от старика: прекратите заниматься этими переводами. Капитала вы себе так не наживете, а в душе потом — пустота одна останется. Работайте-ка лучше по специальности. Профессионалы-специалисты всегда были в цене. И еще будут. Уж вы поверьте.
Удачи вам!
— И вам тоже. Спасибо, я подумаю.
— Подумайте и действуйте. — Он крепко жмет мне руку.
— Буду.
Закрываю за профессором дверь, внимательно осматриваю комнату — не воткнул ли мне этот исторический жук «жучка» в ковер или за штору… Никак нет.
Судя по моему внутреннему спокойствию, профессор он настоящий, ну да береженого Бог бережет. Особенно если работаешь по специальности.
Набираю в сенях сухих березовых поленцев, заготовленных Константином Георгиевичем, выкладываю в камине, поджигаю кусочки бересты. Дрова занимаются сразу.
Готовлю кофе, усаживаюсь в кресло и смотрю на огонь. Ровный и мощный.
Если кто мне и непонятен сейчас, так это грозненский генерал-президент. Уж так случилось, что на данном временном этапе и именно в Чечне совпали интересы наиболее могущественных финансовых и политических кланов и государств: России, США, стран Европы, Израиля… Возможно, какие-то исламские движения и обещали Грозному поддержку, но не зря ведь короткое время назад имел место быть весьма результативный блиц-визит в Багдад и нефтедобывающие исламские страны министра иностранных дел России.
У генерала-президента в свите что, ни одного приличного аналитика нет? Козе понятно, политические разработки не боевиками выигрываются, здесь мозги нужны.
Игры политиков… Игры… Одни играют «в солдатики» с летальным исходом для последних. Те, что респектабельнее, — предпочитают теннис, пинг-понг и гольф. Ну да — пинг-понг, он же настольный теннис, был любимой игрой Председателя Мао.
Великого Кормчего Поднебесной. В пинг-понге, чтобы выиграть, нужно не просто обладать мгновенной реакцией и великолепной техникой… Необходимо угадать, как сыграет противник, — только в этом случае успеешь ответить.
Ну а гольф — прежде всего игра бизнесменов. Потому что в гольфе игрок не реагирует на ситуацию, он ее создает: учитывает наклон поля и всякие помехи, скорость и напраг.1ение ветра, подбирает нужную клюшку… И все для того, чтобы произвести один мощный и точный удар. Чтобы мяч закатился в то отверстие, которое именно для него и предназначено.
Политики тоже любят гольф. Сочетая его с теннисом и пинг-понгом.
Хотя между политиками и бизнесменами есть одно существенное отличие. Люди бизнеса — прежде всего жесткие и расчетливые прагматики. Ну а политики…
Психиатры называют это — конфабуляция. Стремление выдавать желаемое за действительное.
Вполне нормальный прием при игре в покер. Вполне нормальный прием при игре «в политику», «в люди».
Странное воспоминание детства: в четыре года слово «люди» ассоциировалось у меня с наструганной на терке морковью. В супе. А чуть позднее — со сгоревшими спичками…
Деревянные солдаты Урфина Джюса… Горят, но боли не чувствуют…
В том-то и дело, что люди — не поленья для топки «локомотивов истории». И фраза Энгельса о том, что «насилие — повивальная бабка истории», — цветистая метафора. Не более. Люди — суть души живые.
Как в Писании?
«ВОТ, ВСЕ ВЫ, КОТОРЫЕ ВОЗЖИГАЕТЕ ОГОНЬ, ВООРУЖЕННЫЕ ЗАЖИГАТЕЛЬНЫМИ СТРЕЛАМИ, — ИДИТЕ В ПЛАМЕНЬ ОГНЯ ВАШЕГО И СТРЕЛ, РАСКАЛЕННЫХ ВАМИ!»' (Исайя: 50:11.).
А мне нужно победить. Победить и остаться живым!
Искусство любого боя состоит в том, чтобы навязать противнику свой стиль, свою манеру, свою территорию. Ясно, что пять амбалов, накативших на улице на мастера спорта по шахматам, изначально оказываются победителями. И ему необходимо пригласить их за шахматный столик… И сыграть на его условиях. Можно — на деньги.
Да, давненько не брал я в руки шашки… На что играем? На мертвые души!
Вот только амбалы за столик не пойдут. Они знают свою силу и свою территорию.
Любопытно, что шахматы, изобретенные в Китае, как и И-Цзин (считается почему-то, что в Индии или в Пер-сии), первоначально имели, кроме известных, еще одну фигуру — «мину», которая подкладывалась на любое поле, и, как только фигура соперника попадала на это поле, она считалась уничтоженной (естественно, подкладывалась не явно: просто записывалась заранее, что такое-то поле считается «заминированным»). Была и другая особенность: ход белых или черных определялся не очередностью, а жребием! Кто-то мог получить три хода подряд, кто-то пять.
Игра случая? Везет — не везет?
Со временем игру «осправедливили», и она стала логико-формальной. И продолжала почему-то считаться то «отражением жизни», то «свидетельством полководческого искусства». Чушь собачья!
Кто знает, проиграл бы Наполеон битву при Ватерлоо, если бы не был болен гриппом, с температурой под сорок?!
Не повезло… Случай…
Так что с первым ясно: навязывай бой на своей территории. Отсюда же вытекает второе: противник должен искренне думать, что это" он тебе навязал свою манеру, что ты действуешь на его территории, под его контролем.
Это сложнее, но достижимо.
Третье. То, чего нет ни в шахматных учебниках, ни в канонах по воинскому искусству и боевому мастерству, ибо ни на чем не основано. То, что позволяло Александру Суворову громить армии турок, вдесятеро превосходивших его силы.
Сформулировал это просто и изящно Козьма Прутков:
«Козыряй!»
Не важно, что сидишь «без козыря», не важно, что логика не на твоей стороне и игра на чужом поле и не в твою пользу, не важно, что ветер встречный, что сил нет, что проще упасть и уснуть… Ничего не важно!
Важно лишь то, что ты хочешь победить!
А потому — козыряй!
Фигуры национал-олигархов и компрадор-олигархов определились. Определилась расстановка сил. Причем первые имеют существенный перевес. Изменить ситуацию в пользу людей Организации и сил, которые они представляют, может только информация, содержащаяся в Досье.
«Сдать» бы то, что имею, кому-нибудь, и дело в шляпе. Таскать этот «чемодан без ручки» дальше?.. И нести тяжело, и бросить жалко. А кто сказал, что будет легко? К тому же этот «чемодан», брошенный на одну из сторон, может так нарушить пусть призрачное, пусть шаткое, но равновесие, что события выйдут из-под контроля и последствия могут стать непредсказуемыми…
При сложившейся ситуации обладание Досье означает власть. Почти неограниченную.
А кто из известных мне персон легко выдержит испытание, искушение безграничной властью?.. Вот так, с кондачка, наобум — не могу назвать. И по здравому размышлению — тоже.
И еше — тяжелая, как поступь Командора, тень…
Гудвин. Значит — решение прежнее. Досье найти и уничтожить.
Картина битвы мне ясна! Действие.
Набираю номер. Трубку берут после первого гудка:
— Кругов.
— Не разбудил?
— Привет, Спиридон. Я не ложился.
«Спиридон». Геннадий Спиридонов, боксер из ДСО «Трудовые резервы», который дважды «валил» меня. Один раз в первом раунде, другой — во втором. Притом — что по технике был значительно слабее. Но превосходил желанием победить, полной уверенностью, духом. В общении с Круговым имя «Спиридон» стало для нас нарицательным; выражение «на Спиридона не нарвись» означало — не спори глупость, не расслабляйся. Значит, «Спиридон».
— Поспишь?
— Ага. Хотя бы часочек. А то и полтора.
— Да ладно, ты не стесняйся. У меня не горит, спи, перезвоню, когда скажешь.
— Да нет, Спиридон. Ты же меня знаешь, дай волю, да изолированную квартиру, да чтобы со службы звонками не беспокоили, — я и сутки просплю. Рад бы в рай, да грехи… К девяти тридцати должен быть на планерке. Как штык. Так что звони через полтора часика — не ошибешься.
— Лады.
Ознакомительная версия.
