Словом, сначала были просто кассеты с записями, сделанными скрытой камерой, а уже после второй или третьей кассеты возник тотализатор. Круг игроков был сравнительно узким, уже даже, чем круг покупателей кассет со сделанными Зиминым записями, но тотализатор все равно приносил стабильный доход. Миша, как человек технически грамотный и предприимчивый, предлагал создать свой платный сайт в Интернете, распространять записи по сети и по сети же принимать ставки, но Зимин его одернул и строго предупредил, что, если Миша попытается осуществить свой гениальный замысел без его ведома, он, Зимин, собственноручно повыдергивает ему ноги. Конечно, работа во всемирной сети сулила прибыли, несравнимые с теми, что они имели сейчас, но она же сулила и большие неприятности. Мало ли кто зайдет на Мишин сайт! Адреналин, например, или еще кто-нибудь из членов Клуба... И тогда беды не миновать, а о доходах и вовсе придется забыть навсегда.
Тем же грозила и малейшая попытка как-то повлиять на исход поединков. Не мог же Зимин, в самом деле, подойти к одному из бойцов и сказать: так, мол, и так, честный бой – это, конечно, превосходно, но как бы это нам с вами договориться, чтобы вы сегодня на шестой минуте схватки легли под Иван Иваныча? А я вам за это денег дам, хотите? И потом, участники заочного тотализатора чаще всего ставили на бешеного Адреналина, а уж с ним-то договориться было невозможно...
После Мишиной студии Зимин сделал телефонный звонок и заехал еще в одно место. Здесь его уже ждали, и, едва он затормозил у обочины, с тротуара шагнула и, перегнувшись пополам, втиснулась в машину долговязая фигура в поношенной, подбитой овчиной короткой кожаной куртке. Зимин тронул машину с места и повел ее куда глаза глядят, просто чтобы не стоять на месте.
– Работа не выполнена, – сказал Зимин вместо приветствия.
– А я виноват? – окрысился пассажир. – Вы же сами...
– Ты не понял, – перебил его Зимин. – Это не упрек, а констатация факта. С тем ментом ты поступил правильно. Он нам мешал. Если бы ты сделал дело при нем, он бы непременно заинтересовался, начал бы вынюхивать... В общем, все случилось, как случилось, и твоей вины тут нет. Но работа-то так и осталась невыполненной! Это надо бы исправить.
– Не вопрос, – сразу успокоившись, заявил пассажир. – Будут бабки – будет и работа.
– Какие еще бабки? – удивился Зимин. – Я же тебе заплатил!
– А мент, значит, бесплатно? На общественных началах?
– Хорошо, – поколебавшись, согласился Зи мин. – За мента накину пятьдесят процентов.
– Сто, – сказал пассажир. – По совести сказать, за него надо было попросить вдвое больше. За риск, типа.
– Побойся Бога, – сказал Зимин.
– Кого? В общем, я свое слово сказал. Останови, командир, я выйду. Останови, говорю, машину! Сам за пятьдесят процентов работай, понял?
– Не ори, – сказал Зимин, кривя рот. – Получишь ты свои бабки, получишь. Но – после дела.
– Половину вперед, – возразил пассажир.
– Сволочь, – сказал Зимин, остановил машину и полез в карман.
– Не без того, – весело согласился его собеседник, наблюдая за тем, как он вынимает из кармана тугой бумажный цилиндрик и освобождает его от аптекарской резинки. – Все мы немножко лошади, как сказал поэт Владимир Маяковский.
Зимин хмуро покосился на знатока поэзии, развернул тугой рулон, отсчитал несколько купюр и протянул их пассажиру. Купюры так и норовили сами собой свернуться в трубочку, и, прежде чем переправить деньги во внутренний карман куртки, пассажир тщательно разгладил их на колене, потом сложил пополам и для верности провел ногтями по сгибу. Зимин опять скривился: он терпеть не мог, когда деньги сгибали пополам, мяли, комкали, сворачивали в трубку и вообще обращались с ними как с туалетной бумагой.
– Будь здоров, командир, – весело попрощался пассажир. – Встретимся как обычно?
– Да, – сказал Зимин, и пассажир ушел, напоследок сильно хлопнув дверцей.
Зимин запустил двигатель и поехал домой, постепенно успокаиваясь и приходя к выводу, что для делового, целеустремленного человека даже первое января не может служить непреодолимой преградой на пути к намеченной цели.
Адвокатская контора Андрея Никифоровича Лузгина располагалась в центре, неподалеку от Никитских ворот, и уже одно это обстоятельство указывало на то, что дела у Андрея Никифоровича идут недурно. Юрий с первого взгляда оценил и строгую красоту металлической вывески, и стоивший немалых денег интерьер, и даже ослепительную улыбку секретарши, дамы хоть и не молодой, но являвшей собой великолепный образчик достижений современной пластической хирургии и стоматологии.
Никакой очереди в приемной не было, но, войдя туда, Юрий столкнулся с только что покинувшим кабинет посетителем, представительным и богато одетым мужчиной предпенсионного возраста. Секретарша спросила у Юрия, как о нем доложить, попросила подождать и удалилась в кабинет, слегка покачивая стройными бедрами. Судя по всему, контора адвоката Лузгина работала, как швейцарские часы – негромко, четко и с предельной точностью. Это было хорошо.
Юрий опустился в просторное кожаное кресло рядом с заваленным пестрыми журналами столиком. В приемной играла негромкая музыка, хорошо пахло, все вокруг радовало и успокаивало глаз – словом, было направлено на то, чтобы ожидание не показалось клиенту тягостным. Впрочем, ожидания-то не получилось, потому что дверь кабинета отворилась, и Юрий снова увидел секретаршу.
– Входите, пожалуйста, – сказала она, улыбаясь Юрию, как долгожданному и в высшей степени приятному гостю, – Андрей Никифорович ждет.
Юрий вошел в кабинет, обставленный строго и со вкусом. Здесь было много кремовых панелей, красного дерева и книг. Книги, толстые фолианты в тисненных золотом переплетах, занимали всю стену за спиной Андрея Никифоровича, создавая прекрасный фон для его сухопарой фигуры и аккуратной головы с зализанной прической. Сам Андрей Никифорович, вопреки ожиданиям Юрия, оказался человеком отнюдь не пожилым, никак не старше тридцати пяти лет, с широкими плечами, спортивной фигурой, сухим умным лицом и проницательными серыми глазами. Одет он был превосходно и очень строго, улыбался умно, тонко и весьма доброжелательно и вообще производил самое располагающее впечатление. Он предупредительно поднялся Юрию навстречу, протянул через стол сухую крепкую ладонь, предложил садиться, курить и вообще чувствовать себя как дома.
– Кофе не хотите? – как-то очень по-домашнему спросил он. – Я бы, с вашего позволения, выпил чашечку. Не присоединитесь?
– С удовольствием, – сказал Юрий. Устоять перед обаянием Андрея Никифоровича было трудно, да и кофе у него, судя по интерьеру, должен быть отменным.
– Зинаида Александровна! – почти не повышая голоса, позвал адвокат, и на пороге немедленно возникла секретарша.
В руках у нее был серебряный подносик, а на нем – две чашки, серебристый кофейник, сахарница, сосуд со сливками и прочие причиндалы, необходимые для грамотного употребления волшебного напитка. По кабинету сразу поплыл щекочущий ноздри аромат, и Юрий понял, что не обманулся в своих ожиданиях. Но какова секретарша! Что это – телепатия или просто отличная дрессировка?
Разлив кофе по чашкам, секретарша забрала поднос и ушла, мягко постукивая каблучками.
– Ваше здоровье, – с самым простецким видом сказал Лузгин, салютуя Юрию чашкой.
Кофе и впрямь оказался отменным, особенно в сочетании с сигаретой.
– Ну-с, – сказал адвокат, чередуя аккуратные глотки с короткими неглубокими затяжками. – Изложите, пожалуйста, суть вашего дела.
Тон у него был полушутливый, но глаза смотрели очень внимательно. Под этим оценивающим взглядом Юрий слегка растерялся.
– Даже не знаю, с чего начать, – сказал он.
Лузгин аккуратно, без стука поставил чашку на блюдце и промокнул твердый рот белейшим носовым платком.
– Давайте сразу договоримся, Юрий Алексеевич, – сказал он, – чтобы избежать недоразумений в дальнейшем. Адвокат – это в некотором роде тот же врач, и в разговоре с адвокатом, как и в разговоре с врачом, надлежит быть предельно откровенным. Ни слова из того, что вы скажете, не выйдет за стены этого кабинета. Такова наша профессиональная этика. Конечно, верить или не верить – дело ваше. Н-но... Какая-нибудь мелочь, которую вы решите утаить в силу присущей вам скромности или каких-либо иных причин, может оказать самое неожиданное влияние на исход дела. Это опять же как с врачом. Вы его вводите в заблуждение, он ставит вам неправильный диагноз, и в результате вас лечат от простуды, в то время как у вас перелом ключицы или, простите, геморрой. А посему вопрос ваш можно разрешить очень просто: либо начните с начала и изложите суть дела по порядку и по возможности самым исчерпывающим образом, либо давайте сразу же расстанемся. В этом случае я с вас даже денег не возьму – кофе здесь подают бесплатно.
