дороги, мосты, тянущиеся в обе стороны и разделённые лишь ярко-серебряной лентой – Темзой.
Алекс смотрел на всё это через открытую дверь самолёта, стиснув зубы. У него было пятьдесят минут, чтобы подумать, что делать дальше. Пятьдесят минут, пока самолёт летел над Корнуоллом и Девоном, Сомерсетом и Солсберийской равниной, холмами Норт-Даунс, и наконец добрался до Виндзора и Лондона.
Забравшись в самолёт, Алекс собирался вызвать по радио полицию или кого угодно, кто его услышит. Но, увидев за штурвалом мистера Грина, он изменил планы. Он помнил, насколько быстро двигался дворецкий возле его спальни и как точно бросил нож, вонзившийся в кресло, к которому был прикован Алекс. Он знал, что в грузовом трюме ему ничего не грозит – мистер Грин прочно пристёгнут к креслу пилота в кабине. Но ближе он подходить не решился. Даже с пистолетом это будет слишком опасно.
Он думал, не заставить ли мистера Грина приземлиться в Хитроу. Радио заработало, едва они вошли в воздушное пространство Лондона, и смолкло, лишь когда мистер Грин его отключил. Но это ни за что не сработает. Пока они доберутся до аэропорта, приземлятся и остановятся, будет уже слишком поздно.
А потом, сидя на корточках в трюме, Алекс понял, что же за свёртки лежат на полу. И они подсказали ему, что делать дальше.
– Э-э-э! – сказал мистер Грин. Он развернулся на сиденье, и Алекс в последний раз увидел отвратительную улыбку, которую вырезал у того на щеках цирковой нож.
– Спасибо за поездку, – сказал Алекс и выпрыгнул из открытой двери.
В свёртках лежали парашюты. Алекс осмотрел их и надел один, когда они ещё пролетали Рединг. Он был рад, что провёл целый день на десантной тренировке с САС, хотя этот полёт был даже хуже, чем тот, над горами Уэльса. На этот раз никакого страховочного троса не было. Никто не мог проверить, правильно ли надет парашют. Если бы он мог придумать хоть какой-нибудь другой способ добраться до Музея науки за семь оставшихся минут, он с удовольствием бы им воспользовался. Но никакого другого способа не было. Он это знал. Поэтому и прыгнул.
Когда он шагнул за борт, всё оказалось не так уж плохо. На мгновение, когда снова налетел ветер, у него закружилась голова. Он закрыл глаза и заставил себя посчитать до трёх. Если потянуть за кольцо слишком рано, парашют может зацепиться за хвост самолёта. Тем не менее он сильно сжал кулаки и едва слышно пробормотал «три», прежде чем дёрнуть изо всех сил. Парашют раскрылся перед ним, словно цветок, и его дёрнуло вверх; ремни больно врезались в бока и подмышки.
Они летели на высоте четыре тысячи футов. Открыв глаза, Алекс даже сам удивился, насколько спокойно себя чувствует. Он висел в воздухе под красивым куполом из белого шёлка. Казалось, словно он вообще не двигается. Теперь, когда он спрыгнул с самолёта, город казался ещё более далёким и нереальным. Только он, небо и Лондон. Ему даже нравилось происходящее.
А потом он услышал приближающийся звук мотора.
Самолёт уже отлетел от него на пару километров, но затем резко взял вправо и развернулся, направляясь прямо на него. Мистер Грин не собирался отпускать его так просто. Самолёт приближался, и Алексу даже почудилось, словно он видит бесконечную улыбку дворецкого через окно кабины. Мистер Грин собирался налететь на него, разорвать на куски прямо в воздухе.
Но Алекс этого ожидал.
Он сунул руку в карман и вытащил оттуда «Нинтендо». На этот раз в приставке не было картриджей, но, сидя в самолёте, он достал игру «Бомбербой» и бросил её на пол. Там она сейчас и лежала – прямо под креслом мистера Грина.
Он три раза нажал кнопку «Старт».
Картридж внутри самолёта взорвался, выпустив облако едкого жёлтого дыма. Дым рассеялся по всей кабине, клубился возле окон, даже вырвался из открытой двери. Мистер Грин исчез из виду, полностью окружённый дымом. Самолёт вздрогнул и начал падать.
Алекс смотрел ему вслед. Он представлял себе мистера Грина, ослеплённого, отчаянно пытавшегося сохранить контроль. Самолёт стал медленно входить в штопор. Двигатели завывали. Он нёсся прямо к земле, рассекая воздух словно комета. Из открытой двери по-прежнему валил жёлтый дым. В последнюю минуту мистеру Грину всё же удалось поднять нос самолёта в воздух. Но было уже поздно. Самолёт врезался в какой-то заброшенный док возле реки, и его объяло пламя.
Алекс глянул на часы. Без трёх минут двенадцать. Он всё ещё висел в тысяче футов над землёй, и, если он не приземлится прямо на крыльцо Музея науки, он опоздает. Схватившись за стропы, он повернул парашют в сторону, пытаясь рассчитать самый быстрый маршрут снижения.
В Восточном зале Музея науки Ирод Сейли заканчивал свою речь. Весь зал переоборудовали ради великого момента, когда все «Громоотводы» разом включатся в сеть.
Комната словно превратилась в переход между старым и новым, между каменными колоннадами и полами из нержавеющей стали, между последними достижениями высокой технологии и диковинками времён Промышленной революции.
В центре установили подиум для Сейли, премьер-министра, пресс-секретаря и министра образования. Перед ним стояли двенадцать рядов стульев – для журналистов, учителей, приглашённых друзей. Алан Блант сидел в первом ряду, как всегда, бесстрастный. Миссис Джонс, в чёрном платье и с большой брошью на лацкане, сидела рядом с ним. По обе стороны зала стояли телевизионные вышки, сосредоточив прицел камер на Сейли. Речь транслировали в прямом эфире по школам всей страны и собирались показать её в вечерних новостях. Ещё человек двести-триста стояли на балконах второго и третьего этажей, смотря на подиум со всех сторон. Пока Сейли говорил, крутились кассеты диктофонов и вспыхивали камеры. Никогда ещё частное лицо не делало такого щедрого подарка стране. То было по-настоящему историческое событие.
– …премьер-министр и только премьер-министр несёт ответственность за то, что вскоре случится, – говорил Сейли. – И, надеюсь, сегодня вечером, размышляя о том, что произошло по всей стране, он вспомнит те дни, когда мы учились в школе, и всё, что он тогда делал. Думаю, сегодня страна узнает, что он на самом деле за человек. В одном можно быть уверенным: этот день вы не забудете никогда.
Он поклонился. Послышались жидкие аплодисменты. Премьер-министр озадаченно посмотрел на своего пресс-секретаря. Тот презрительно пожал плечами. Премьер-министр подошёл к микрофону.
– Я не совсем уверен, как на такое отвечать, – пошутил он, и все журналисты засмеялись. Партия премьер-министра имела такое огромное большинство в парламенте, что они отлично понимали: смеяться над шутками премьер-министра в их интересах. – Я рад, что у мистера Сейли остались такие приятные воспоминания о наших школьных
