На этот раз конвой остановился внутри лесополосы, в случае опасности превращаясь в легкую мишень. Дозорный БТР был отозван начальником колонны назад, броневик, не доезжая до лесополосы около сотни метров, остановился и нацелил толстый раструб крупнокалиберного пулемета на левую сторону, второй БТР контролировал правую. Мотострелки спешились с брони, держа оружие наизготовку, готовые в любую минуту принять бой.
Водитель замыкающего «Урала» выбрался из кабины и, заскочив на широкий, выкрашенный в черный цвет бампер, поднял крышку капота, нырнув внутрь.
– Наш выход. По одному пошли, – коротко приказал Звягин.
Первыми грузовик покинули автоматчики Бешенцев, Стоянов, Бобин. Бесшумно спрыгнув на грунтовую дорогу, бойцы скользнули в траву и залегли за деревьями. Следом шли следопыт Войцеховский, пулеметчик Котков и радист Сорокин. За ним пробирались Билашев и снайпер Овсянников, они тащили уложенную в футляр дальнобойную снайперку.
Последними шли прапорщик Фомин и командир группы Звягин. Разведчики залегли в лесополосе «ромашкой», проще говоря, заняли круговую оборону.
Водитель «Урала» проковырялся во внутренностях автомобиля положенные десять минут и забрался в кабину. Колонна, тронувшись с места, быстро стала удаляться.
День был в полном разгаре, но, лежа под деревьями, разведчики не особо ощущали жару. Густые кроны надежно скрывали их от прямых солнечных лучей, а легкий ветерок охлаждал не хуже вентилятора.
Движение на этом участке было не особо интенсивным, за день проехала лишь одна армейская колонна. Потом натужно протарахтел набитый крестьянами старый раздолбанный пазик, за автобусом проскочили несколько легковушек. Но чем больше солнце клонилось к закату, тем безлюдней становилась дорога.
Вскоре сумерки сменились черно-фиолетовой ночью. Рог молодого месяца едва заметно освещал нависшие впереди пики гор.
– Пятиминутная готовность, – передал по цепочке Звягин, – начинаем движение в обычном составе.
Разведчики синхронно посмотрели на циферблаты наручных часов, после наступления указанного срока первым выдвинулся следопыт Шляхтич, его прикрывал Болгарин.
Через три минуты наступила очередь основной группы – командир, заместитель, радист, снайпер, «ассистент». Еще через три минуты проследовало прикрытие в лице трех бойцов – Федьки Бешеного, Боба и пулеметчика Уката, который в этот раз был без своего любимого агрегата.
За двое суток морским пехотинцам предстояло преодолеть почти сто километров. Даже для равнины и налегке это серьезный норматив, а тут по горам да еще наруженные, как вьючные животные. Но как бы там ни было, задача поставлена, и ее следует выполнять.
Чем дальше в горы забирались разведчики, тем безлюднее становились места. Теперь они могли двигаться не только ночью, но и днем.
С рассветом группа спустилась в неглубокую ложбину, со всех сторон прикрытую скалами, а небольшой проход между ними прикрывал буйно разросшийся папоротник.
– Привал три часа, – объявил Звягин, повернулся к прапорщику Фомину и приказал: – Петр Романович, выставьте двух человек в боевое охранение, смена каждые полчаса. Все должны отдохнуть, следующий привал будет только вечером.
– Понял, – коротко ответил Фома Неверующий. Действия разведчиков были спокойными и уверенными, это был их образ жизни. Только в этих экстремальных условиях они по-настоящему жили, дыша полной грудью.
Вечером у разведчиков привал оказался своеобразным. Сиреневые сумерки волнистыми лентами цеплялись за вершины гор. Александр Звягин уже присматривал место для отдыха группы, до указанной точки оставалось, что называется, рукой подать, а еще предстояло оборудовать замаскированный наблюдательный пункт.
Чтобы все прошло как надо, люди должны быть отдохнувшие. Найти место он так и не успел, ожила рация внутренней связи.
– Зять, – донесся из наушника голос Шляхтича. – Наблюдаю трех «духов», движутся в вашем направлении.
– Точно «духи»? – переспросил старший лейтенант. – Может, какие-то пастухи или еще кто?
– Что, я своих клиентов не узнаю, – чуть ли не обиженным голосом проговорил Войцеховский. – У всех автоматы, и к рюкзакам приторочены гранатометы.
– Понял, – Звягин на мгновение задумался. Действительно, откуда здесь взяться мирным козопасам, до границы два десятка километров. Значит, идут боевики, вооруженные до зубов, скорее всего, у них намечена какая-то террористическая акция.
Задача спецназа на этой войне – уничтожение сепаратистов, где обнаружат. Но с другой стороны, это, так сказать, общая задача, а в этом рейде его группа имеет конкретное задание. «Выйти в точку, себя не обнаруживая, заниматься наблюдением до появления большого отряда сепаратистов».
«Себя не обнаруживать, – лихорадочно соображал офицер, прекрасно понимая, что пропущенные в глубь республики боевики могут принести горе, большое горе живущим здесь людям. Несколько томительных секунд прошло, прежде чем Александр смог найти верное решение. Наблюдение, изучение местности подразумевает и взятие "языка". Включив переговорное устройство, он объявил следопыту:
– Шляхтич, пропускай «духов» на меня. Мы их здесь встретим.
– Будь спок, Зять, – Войцеховский отключился.
Старший лейтенант жестом подозвал к себе Бешенцева.
Боевики появились через семь минут, трое зрелых мужчин шли осторожно. Двое с длинными окладистыми бородами, у третьего же лицо было гладко выбритым. В руках они держали «АК-74», а из-за спин выглядывали контуры больших туристических рюкзаков, к вершинам которых были приторочены пеналы одноразовых гранатометов. «Действительно, на пастухов не очень-то похожи», – наблюдая за боевиками из укрытия, подумал Звягин.
Боевики обогнули широкую скалу и вышли на небольшую площадку. Бесшумно плюнул свинцом «Вал», замыкающий чеченец вскинул длинные руки и повалился на спину. На звук падающего тела обернулись оба его товарища. В следующую секунду из-за скалы, как черт из табакерки, выскочил Бешеный. Кулак Федора обрушился на затылок бритого, сбивая с ног. Одновременно левая рука старшего сержанта маховым ударом по рукоятку вогнала нож в грудь третьего боевика.
Все закончилось в считаные секунды. К оглушенному боевику бросились Боб и Укат, запихнули тому в рот кляп и стянули руки за спиной ремнем от автомата.
Часть 3
Миссия невыполнима
Война – страшная вещь, и тот, кто начинает, должен быть неумолим.
Л. Буссенар «Капитан Сорвиголова»
Встреча в Тбилиси оказалась неожиданно теплой. Несмотря на позднее время, едва тяжелый транспортный самолет приземлился в свете десятка прожекторов на военном аэродроме, к нему тут же подкатила кавалькада автомобилей. Во главе ехал мощный «Шевроле Блэйзер» цвета дипломат, за внедорожником следовал «Гранд Чероки», за которым двигались три армейских вездехода «Хаммер». Все машины были получены в подарок от американского сюзерена.
За последним «Хаммером», мягко шурша шинами, катила пара туристических автобусов с затемненными окнами.
Прилет в Грузию из Европы чеченских боевиков был закрытым мероприятием. Все-таки в мировой прессе гуляла байка о неустанной борьбе с мировым терроризмом, поэтому западные коллеги порекомендовали грузинской политической элите не особо афишировать этот визит.
Из опустившейся хвостовой аппарели поспешно прошли на выход рядовые боевики. Руководители сепаратистов спускались по металлическому трапу через боковые двери.
Здесь их встречал представитель Генштаба Министерства обороны Грузии, молодой человек лет тридцати в дорогом черном костюме и черной шелковой рубашке, расстегнутой настолько низко, что отчетливо были видны густые кудрявые волосы на его груди. Неестественно расширенные влажные зрачки выдавали в чиновнике любителя кокаина. Впрочем, таковы были реалии новой местной власти. Звали молодого человека Шакро, он имел тесные связи с молодой порослью чеченского сепаратистского движения. Едва на разогретый бетон военного аэродрома спустился Аслан Баулин, как Шакро тут же сгреб его в свои объятия.
– Я рад тебя видеть, братишка. Наконец ты выбрался на родину, наконец настоящие воины возвращаются. Теперь мы покажем захватчикам…
Замершие в отдалении напарник Баулина Махмуд Армашев и руководители первой волны Муса Калаев и Джабраил Мамаев с нескрываемым презрением наблюдали за проявлениями столь бурной встречи.
Высокий, худой Мамаев с острым изогнутым носом и седой окладистой бородой свою боевую карьеру начал в абхазском батальоне Шамиля Хромого, и уже тогда имел приличную вязку из сушеных языков. Сейчас он смотрел на встречающего их чиновника и мысленно представлял себе, как бы этот лощеный тип визжал, увидев у своего слюнявого рта лезвие кинжала.
Вдоволь натискавшись, Шакро сдержанно поздоровался с остальными чеченцами. После чего торжественно сказал:
