– Так, – выдавил батальонный комиссар.
– А докладывать будете вы, как старший по званию.
– Я не командую батальоном, и потом…
– Потом, когда мы трусливо обойдем опасность, на эти укрепления наткнется другая часть или наши тылы. Мол, танки прошли, второй батальон здесь побывал, значит, выбили врага. Может, там не рота, а батальон. И пушек с десяток. Такая мясорубка получится. За товарища полкового комиссара не переживаете? Он ведь с тылами движется.
Фамилия нашего мелкого комиссара была Малкин. Одетый в суконную добротную гимнастерку, слишком плотную для этого теплого дня и быстрого марша, он вспотел и протирал залысину, сняв фуражку. Через оба плеча проходили ремни портупеи, на боку висел планшет, в кобуре наган на шнурке. Малкин побагровел:
– Не утрируйте мои слова. Я предполагал оставить здесь пост, который предупредит…
– Пост уже есть. Подбитый танк и отделение пехоты. Кстати, фрицы прихлопнут их через часок-другой. И пост наш также накроется.
– Решайте сами.
– А чего решать? Воевать будем, – веселым голосом прежнего ротного лейтенанта провозгласил Ступак. – Вот так-то, товарищ Малкин. Шестую роту лично поведете, там командир молодой, недавно взводом командовал.
Еще раз послали разведчиков с наказом сильно не высовываться и фрицев раньше времени не нервировать. Зайцева, Евсеева и меня отправили к танкистам. Чтобы получше расспросить насчет огневых точек и узнать, не поддержит ли нас «тридцатьчетверка».
Танкисты обрадовались, что мы собираемся выбить немцев. Ремонт они сегодня вряд ли закончат, а ночью фрицы обязательно попытаются сжечь или захватить танк.
– Тогда огнем поддержите, – решительно поставил условие набиравший командирскую хватку лейтенант Евсеев. – У нас всего две легкие «полковушки» и два миномета. А у вас орудие сильное.
– Поддержим, – ответил командир танка, младший лейтенант. – Имейте в виду, в одном из домов на окраине у них штаб или командный пункт. Там же две гаубицы-«стопятки». С полчаса назад еще две противотанковые пушки на позиции подвезли. Думаю, штук пять-шесть «гадюк» там имеется.
– У нас танков, кроме вашего, нет, – сказал Зайцев. – А вот минометы нам могут карусель устроить.
– Насчет минометов ничего не скажу. Одну батарею наши ребята раздавили, а сколько новых подвезли – неизвестно.
– Чего же вы мертвого шофера в кабине оставили? – упрекнул младшего лейтенанта Зайцев. – Своих-то небось похоронили.
– Кого смогли, закопали. А «тридцатьчетверки» догорали, металл раскаленный, внутрь не залезешь. Там еще трое наших остались. Вернее, головешки от них. А когда немцы вернулись, мы высовываться не рисковали. Добьете их, тогда всех похороним.
Юрия Ефремовича Ступака так и подмывало обрушиться на немецкие позиции всеми силами батальона. В ротах по сто двадцать человек, имеются две легкие полковые пушки калибра 76 миллиметров, два миномета, десяток станковых пулеметов. Смять, к черту, не успевшего прийти в себя врага и двигаться дальше!
– Пришли они в себя, – осадил его командир роты ПТР Тимофей Зайцев. – Дисциплина у них – можно позавидовать. Попремся в лоб, кровью умоемся. Фрицы только и ждут, когда мы толпой кинемся.
Посоветовались, решили, что наша шестая рота обойдет позиции с левого фланга, ударит по командному пункту или штабу на окраине хутора.
– Внесем сумятицу, – развивал общий план комбат. – А в это время ударят с правого фланга четвертая и пятая роты. Пушки выдвинем на прямую наводку, уничтожим дзоты и будем подавлять остальные огневые точки.
– Пушки-то у нас всего две, – предостерег его Зайцев. – Даже если у немцев минометов мало, то противотанковые «полусотки» раскатают обе за считаные минуты. Прицелы у них точные.
– Риск везде есть. Для чего мы их с собой везем? Минометы в ход пустим.
Ступак немного выпил и был возбужден. Потирая руки, подмигнул мне.
– Повоюем, Андрей?
Я с усилием улыбнулся в ответ. Штурмовать укрепления и командный пункт предстоит нам, а не комбату.
– Так мне что, с шестой ротой идти или лучше с батальоном остаться? – спросил комиссар Малкин.
– С шестой. И не тяни кота за хвост. Вперед!
Быстрым шагом, почти бегом, мы прошли километра полтора, перешли вброд мелкую речку и остановились перед береговым откосом. До хутора оставалось метров восемьсот, ротный Евсеев удачно выбрал место для атаки. Часть расстояния мы пройдем по дну или склонам небольшого оврага.
Немцев до ближайшего поворота не видно, но что там дальше, неизвестно. Впереди двигался первый взвод. Сорок человек, два ручных пулемета, десяток автоматов, в том числе американские «томпсоны». Вооружены неплохо, на засаду бы не нарваться. Еще одна опасность – мины. Но десантники возле танка немецких саперов не видели, да и трудно заминировать такую широкую полосу.
Мое отделение, три расчета ПТР и пулеметчик Бондарь с помощником двигались следом за первым взводом. У поворота, где овражек уходил направо, нам махнули рукой – путь пока свободен. За нами шел второй взвод, где находились ротный Евсеев и комиссар Малкин.
До крайнего дома, с единственной уцелевшей стеной, оставалось метров четыреста. Мимо пробежал посыльный от помощника первого взвода. Доложил Евсееву:
– Там боевое охранение перед домами.
Осторожно высунувшись, я разглядел замаскированный бруствер, ствол пулемета, несколько касок. Евсеев действовал быстро:
– Продвинемся еще метров на сто и атакуем. Ближе нас не подпустят. Я пойду с первым взводом. Когда дам сигнал, оба «максима» поднять на край оврага и открыть беглый огонь. Коробов, тоже пройдешь метров сто и выползаешь со своим отделением на край оврага. Будешь гасить огневые точки. Расчет Гнатенко передашь в третий взвод.
– Ясно. Егор, дуй, куда приказано. Патронами нормально запаслись?
– Шестьдесят штук да еще гранаты. Хватит. У меня же не самозарядка.
Рота не успела незаметно одолеть эти сто метров – немцы поджидали нас. Негромким залпом хлопнули сразу несколько минометов. Небольшие 50-миллиметровые мины размером с переспелый огурец обрушились на края оврага, две-три ударили точно в цепочку бегущих людей. Закричал раненый, шагах в десяти от меня. Прижимая ладони к животу, он сделал несколько шагов и сел, привалившись к стенке оврага.
Другой красноармеец пытался подняться, но у него были перебиты обе ноги. Болевой шок стянул мышцы лица, он молча раскрывал рот, словно зевая, не в силах позвать на помощь.
Взвилась зеленая ракета. Рота вымахнула наверх. Бойцов подгонять не приходилось. Три легких миномета вели огонь по оврагу. Те, кто отставал, попадали под град мелких осколков.
Но и наверху было не легче. Вели огонь три или четыре пулемета, в том числе один едва не в упор из окопа боевого охранения. Заработал наш «максим», следом второй. Длинные очереди перехлестнул бруствер, ближайший МГ замолчал.
Но трассы других пулеметов неслись навстречу бегущим людям, пронизывая, опрокидывая бойцов одного за другим. Я представлял, насколько это страшно – бежать прямо на раскаленные светящиеся трассы.
Евсеев за короткое время сколотил из роты крепкое подразделение, умело подобрал сержантов. Люди продолжали бежать, вели огонь «максимы» и легкие «дегтяревы». Только бы не залегли! Неподвижные мишени расстреляют, как в тире.
Мое уменьшенное отделение тоже вело огонь. Я выцеливал пулемет на чердаке добротного амбара, сложенного из кирпича, с оцинкованной крышей.
Расчет имел сверху хороший обзор и наверняка оборудовал защиту из кирпича и толстых брусьев. МГ-34 (я всегда узнавал его по рычащему звуку) бил безостановочно. Я видел, как некоторые бойцы шарахались прочь, жались к укрытиям: пучкам кустарника, редким березам, прятались за плетень, который не защитит от пуль.
Я выпустил обойму. Крыша гремела от моих попаданий и ударов других пуль. Белобрысый помощник быстро вставил новую обойму. Но пулеметчика на крыше достал «максим». Он всадил туда не меньше половины ленты. МГ-34 замолчал. Либо пулеметчик был убит, либо покинул опасное место.
Я перенес прицел на другую огневую точку. Стреляли из полуподвального окна. Нажимая на спуск, видел, как разлетаются куски саманного кирпича. Успел выстрелить три раза. Меня потянул за гимнастерку Паша Скворцов:
– Налево… глянь туда.
Приземистое штурмовое орудие с коротким стволом-обрубком выползало из спутанных зарослей сухой прошлогодней конопли, смешанной с молодыми побегами.
Пока работал лишь пулемет, расположенный в рубке рядом с орудием. Он хлестал длинными очередями во фланг бегущему первому взводу. Люди падали один за другим. Когда рванул осколочный снаряд, многие залегли. Еще снаряд, и снова пулеметные очереди.
Чтобы развернуть ружье на девяносто градусов, нам с Пашей Скворцовым требовалось сменить позицию и сделать короткую перебежку. Егор Гнатенко воевал где-то в составе третьего взвода. Со мной оставались расчет Родиона Шмырёва и Антон Бондарь со своим «дегтяревым» и вторым номером.
