Ознакомительная версия.
— А что ты хочешь? Чтобы моя благодарность легла на внушительную материальную основу?
— Ну, хоть чайку-то заварите — за целый день?
— Так ты ж за рулем.
— Ты глухой? Я тебе — про что? А ты мне — зачем?
— А-а, в этом смысле? Разумеется.
— Ну, так я машинку могу и оставить — до утра. Зачем она мне ночью, правильно? Когда такси есть… Да, ты не помнишь тот анекдот про бабу с ребенком? Ты ж, по-моему, сам и рассказывал. Ну, она идет, а мужик на телеге едет и говорит: «Садись, подвезу». А та — ни в какую! Говорит, мол, приставать будешь, а у меня ребенок на руках. А он — ей: «Тем более, зачем приставать, если у тебя ребенок на руках?» А она ему: «Так я его положу».
— Я понял тебя, проказник! — рассмеялся Турецкий. — С этого все и начинается… Ладно, уж чай-то я тебе гарантирую, только держи ребенка под мышкой.
— Хм, хорошо устроился, — ухмыльнулся Филипп. — В чужом доме, как у себя… Молодец. Ладно, не волнуйся…
Но волноваться, как вскоре выяснилось, пришлось не Турецкому, а самому Филиппу Кузьмичу.
Он на всякий случай позвонил Люсе и спросил, как у нее дела. Та ответила, что все в порядке. Филипп сказал, что сейчас встретит Дину Петровну, потом подъедет Александр Борисович, и они втроем подойдут, чтобы обсудить завтрашний день. Намечаются кое-какие мероприятия…
Филя вернулся к проспекту и пошел к пешеходному переходу, отмеченному «зеброй».
В это время к остановке на противоположной стороне проспекта подкатил троллейбус. Из него начали выходить пассажиры.
Филя посмотрел налево, машины с дальнего перекрестка только тронулись, а на светофоре зеленый свет. Значит, поток пойдет плотно. И еще ему показалось, что на противоположной стороне, у остановки, от которой тронулся троллейбус, он увидел стройную фигурку Дины Петровны с ее характерной, запоминающейся пепельной прической. На раздумья оставались секунды, ибо поток слева приближался. И Филя решился-таки сократить расстояние между собой и Диной, чтоб хотя бы таким образом контролировать ее передвижение.
Он ловко и стремительно, почти перед носами приближающихся машин, перебежал свою часть проспекта и остановился у осевой полосы. И тут же за спиной у него с ревом промчалась первая, тесная группа автомобилей. За ней транспорт двигался вразброд, но тоже достаточно густо. Естественно, что с того места, где он только что находился, ему было бы практически невозможно увидеть, что происходит на той стороне проспекта.
Да, это была Дина Петровна. И вела она себя, по точному определению Александра Борисовича, именно как ворона из басни. Ну, та, что с сыром в зубах.
Еще горел для транспорта зеленый свет, неслись мимо нее машины, и аналогичный поток из центра, со стороны «Парка культуры», не утихал, но женщина, не глядя по сторонам, уже пыталась совершить некие телодвижения. Вся ее выразительная фигура представляла собой яркий образ нетерпения, которому кто-то специально мешал перейти достаточно широкий проспект. И это обстоятельство так и подталкивало женщину поскорей сойти на проезжую часть. А нормальные пешеходы стояли. И смотрели налево, ожидая, когда проскочат последние машины.
Филя бросил взгляд вправо. И тут, видимо, сработал инстинкт, отточенный годами тяжелой оперативной работы. Проявилось ставшее уже профессиональным умение видеть не само преступление и не кровавый его результат, а почти неприметное его начало. Когда никто еще ни о чем даже и не догадывается. Когда с горы вдруг, ни с того, ни с сего, словно от дуновения ветерка, сам собой покатился совсем маленький камушек, предвестник грозной, все сметающей на своем пути лавины…
Перед перекрестком, у которого вот-вот должен был вспыхнуть красный свет для машин, у бордюра с газоном, отделявшим собственно проспект от малой параллельной подъездной дорожки, вопреки запрещающему знаку было припарковано несколько машин. Нарушают — и ладно, милиции нет, а появится — и машины разбегутся.
Филя заметил, что последняя из них, запыленная «десятка», начала медленно отъезжать от бордюра. Еще несколько секунд был зеленый свет, и машина вполне могла бы успеть проскочить перекресток, но водитель не торопился, словно чего-то выжидал.
Номерной знак, на который был брошен взгляд Филиппа, насторожил: забрызган охристой грязью, хотя дождей в городе уже неделю не было. Машина медленно подбиралась к перекрестку. А на светофоре — все еще горел зеленый!
И вот, прямо без желтого, вспыхнул красный. Дина, словно ее кто-то в зад пихнул, не пошла — понеслась по «зебре». Куда она так торопилась? Зачем?!
Филипп это понял, когда увидел ее, почти бегущую, опережая остальных, к нему навстречу, и боковым зрением зафиксировал, как вдруг машина рванула вперед — на красный! — наперерез женщине, естественно, не глядевшей по сторонам. «Лада» словно бы отсекала ее от осевой линии. Это когда два движущихся под прямым углом друг к другу предмета обязаны столкнуться в заранее рассчитанном месте.
Филя успел подумать еще: «Какая чушь лезет в голову!» Но тренированные мышцы уже бросили его тело навстречу Дине, увидевшей его, на ходу удивившейся и больше уже ни на что не обращавшей внимания…
Потом можно было, конечно, говорить и о везении, но — много позже. Когда совсем стемнело и Агеев с Турецким вышли на проспект, по которому двигалось совсем мало машин, Филя мог наглядно, на месте события, показать Александру Борисовичу, что здесь произошло и как.
А, в общем-то, второе происшествие за один короткий вечер — это многовато даже для такого опытного человека, как Филипп Кузьмич Агеев…
Он сам не мог объяснить, каким образом успел, в буквальном смысле, выбить, выхватить женщину из-под радиатора даже и не пытавшейся тормозить «Лады». В несколько длиннейших прыжков, с тяжелой ношей на плече, он преодолел спасительные метры проезжей части и еще умудрился, валясь спиной на газон, оказаться снизу, чтобы женщине не было так больно, как через секунды стало тяжко ему.
Он не слышал криков людей, переходивших проспект и замерших в растерянности от только что увиденного, едва не ставшего смертельным происшествия. Но он успел крикнуть истошным голосом:
— Номер!!!
А сам подумал: «Какой, к черту, номер? Грязь, а дождя не было…»
Кто-то поспешил к ним, чтобы помочь. Совершенно растерянная Дина Петровна, стоя на коленях, то пыталась суетливыми движениями собрать в пучок рассыпавшиеся по плечам волосы, то пробовала поднять Филиппа с земли. А он, стиснув зубы, отстранял ее руки и сам медленно переворачивался на бок, чтобы затем попытаться подняться на колени и встать. Старые ранения, будь они прокляты… Не мальчик давно, пора бы уж и оставить силовые упражнения… И что лезет в голову?…
— Что произошло, Филипп Кузьмич? — действительно, оказывается, ничего не понимая, спрашивала Дина Петровна. — Зачем вы это?!
Ему хватило силы криво ухмыльнуться и процедить:
— Показалось…
— И ничего тебе, милый, не показалось! — тут же затараторила какая-то бабка. — Он же, антихрист, убить ее хотел! И все видели своими глазами!.. А ты-то, что ж, глупая?! — накинулась она на Дину. — Глазелки-то твои где были? Куды глядела, когда под машину перла? Совсем, что ль, жизнь недорога?! Так не себя, других пожалей! Вон, молодец-то, как коршун, вишь ты, кинулся! Орел чистый!.. Ты давай-ка, милый, повернись маненько, я тебе спинку легонько потру, ишь стукнулся-то как, бедный… Помогай давай, не сиди без дела! — строго укорила она Дину.
Она бы еще говорила, и помогать бы тоже стала, но Филя с благодарной улыбкой остановил ее:
— Спасибо, бабушка, уже само проходит. Сейчас встану и пойдем… Ничего, ничего, нормально… В жизни и не такое бывало…
А когда бабка перекрестила его и пошла своей дорогой, он снова улыбнулся, хотя причины не было, и сказал все еще стоявшей перед ним на коленях Дине:
— Да, вот теперь я понял, что староват становлюсь для мальчишеских выходок. Ну, ничего, будем считать, что и на этот раз обошлось. Все живы и здоровы… Вот ведь мерзавцы…
И до Дины, кажется, стало, наконец, доходить. Глаза ее начали наливаться страхом. Она сжала ладонями щеки, не отводя от Филиппа остановившегося взгляда. И он снова отметил, как в момент первого знакомства: красивая женщина… Словно мадонна, которую где-то видел. То ли на картине, то ли на иконе. Только у той ужаса в глазах не было, а вот скорби… да, скорби — не меряно…
— Поднимайтесь, Дина Петровна… И разрешите, я немного на вас обопрусь, можно?
— Ой, да что вы?! Милый Филипп Кузьмич, простите! Это я вас подвела?!
— Не вы… Она это…
— Кто — она? — Дина стала оглядываться, полагая, что речь идет о ком-то конкретном, и Филя засмеялся.
— Да не вертите головой. Это я — про жизнь. Она все еще испытывает меня на прочность… Ничего, говорю, мы хоть и староваты, а продержимся. И вообще, все хорошо, что хорошо кончается. А вот Сан Борисыч-то наш — молодец! Точно угадал. Это ж надо было так верно рассчитать?…
Ознакомительная версия.
