Майор понимал, что выиграл только бой, а не всю войну, но, как известно, первая победа вдохновляет и дает надежду на последующие. Он прилег прямо на бетон возле освобожденного самолета, отдыхал душой и телом, предоставив десантникам хлопоты с единственной заложницей и раненым товарищем. Раненого уже спустили на связанных ремнях, и возле него хлопотали. Рана оказалась неопасной для жизни, но сержант выбыл из строя надолго. Медицинских препаратов было достаточно. В группе любой боец был обучен не только оказать первую помощь, но даже сделать небольшую операцию, разумеется, при легких ранениях.
Добрый десяток бойцов предлагали свои услуги Лариcе. На самом деле спуску помогали лишь трое десантников, а остальные, расположившись рядом, глазели на сам процесс. И вправду – симпатичная заложница в легком не по сезону и элегантном платье так и притягивала любопытные взгляды суровых мужчин в камуфляжной форме.
Подошедший Барханов присел рядом с майором.
– Хороша кукла, – кивнул он на Ларису, как раз в этот момент налетевший порыв ветра трепал подол платья.
– М-ммм… – неопределенно промычал Лавров. Ему не хотелось обсуждать достоинства бывшей жены.
– Сейчас бы…
– Сейчас бы пивка холодного, да под душ горячий, – перебил старшего лейтенанта Андрей, спеша переменить тему разговора.
– Ну да. И это тоже, – Барханов бросил удивленный взгляд на Лаврова.
– Что? Постарел, думаешь? – Андрей догадался, о чем думает Барханов, – нет. Просто иногда хочется помечтать о таких естественных вещах, как чистая горячая вода, чтобы смыть с себя всю гадость.
Майор глянул на свои руки, покрытые белым пороховым налетом и черными пятнами запекшейся крови. Провел ладонью по лицу, к пальцам прилипли комочки той же свернувшейся крови вперемешку с грязью.
– Мы с тобой как черти грязные.
– Наверное, – старлей шмыгнул носом.
– Водички бы раздобыть. Ты подсуетись малость, как младший по званию. А то мне, сам понимаешь, по чину не положено лейтенантов обслуживать, – усмехнулся Лавров.
Теперь, когда Лариса оказалась в безопасности, ему стало почти все равно, что с ней случится в дальнейшем. Она вновь стала для него «бывшей женой».
– Может, спирту?
– Потом. Сначала умыться надо.
– Наши вряд ли с собой на штурм воду прихватили, – старший лейтенант хмуро покачал головой, с легкостью вскочил на ноги и бодрым шагом направился к группе десантников.
От полуразрушенного здания к самолету спешило несколько человек.
«Чекист спешит. Пусть обломится, – с тайным злорадством подумал Лавров, – у нас и овцы целы, и волки… дохлые. Без жертв среди пассажиров обошлись».
В предчувствии разговора захотелось закурить. Куда легче молчать, когда в зубах сигарета, вроде и делом занят…
Лавров попытался расстегнуть нагрудный карман, но пальцы никак не могли ухватиться за скользкую от запекшейся крови пуговицу. Наконец ему удалось извлечь мятую пачку сигарет. Они смялись, из-под надорванной бумаги сыпался табак, Лаврову пришлось оторвать фильтр. Сунув в рот крохотный, на три затяжки, чинарик, оборванный с обоих концов, он стал шарить по карманам в поисках зажигалки.
«Потерял?» – выплюнул истерзанную сигарету и вытер рукавом губы от налипших табачных крошек.
Барханов, широко улыбаясь, наблюдал за мучениями Лаврова. В руках он нес две фляжки.
– Слушай, майор! Ты когда бить ножом нормально научишься? Меня ты другому учил. Ткнул в горло, прямо в артерию. И кровища, как из помидора перезрелого. И не посмотрел даже, что ты не один, а люди рядом, – страшные в своей сути слова старлея были лишь одним из способов снять стресс после кровавого боя.
Барханов, не переставая улыбаться, положил перед Лавровым одну из фляжек.
– Дай закурить лучше и огня.
– Так я ж некурящий, – старлей скручивал крышку с горлышка фляги.
– Ну да. А я и забыл совсем, – Лавров, не вставая, потянулся за флягой. Она оказалась полной.
– Вода?
– Лучше – градус. Водой хрен отмоешься. Только с мылом если.
– Полить тебе?
– Сам справлюсь.
Старлей открутил крышку, первым делом сделал хороший глоток, а затем принялся лить спирт тонкой струйкой изо рта на руки. Андрей наблюдал, как Барханов с помощью хитрой гигиенической процедуры приводит себя в порядок, и решил последовать его примеру.
Привычно задержав воздух, он набрал в рот спирта и немного его проглотил. Через секунду Лавров ощутил обжигающее тепло в желудке, и ему еще больше захотелось курить. Он глянул на Барханова – тот уже отмыл руки и теперь, смачивая спиртом белоснежный, невесть откуда взявшийся платочек, протирал лицо.
– А не жирно твоей харе будет? – Лавров задумчиво наблюдал, как белоснежный платочек превращается в грязно-бурую тряпку.
– В самый раз, – Барханов был сама невозмутимость.
Теперь его лицо приобрело сияющий, даже праздничный вид. Комок грязной ткани отлетел далеко в сторону.
Глядя на него, майору захотелось поскорее принять такой же облик, и, намочив обе руки, он стал растирать ладонями щеки.
– Ты помнишь, как я вам этого кабана выбросил?
– Лысого одноглазого?
– Как он сейчас? Что с ним? – Лавров оглядел руки и влил в ладонь, собранную ковшиком, немного спирта, плеснул на лицо. – У тебя второго платочка нет случайно?
– Да, полные карманы.
– Платочек прихватил, чтобы в случае провала штурма белый флаг вывесить?
Барханов наморщил лоб.
– Лысый вроде бы как в порядке был.
– Как это «вроде»? – майор резко поднял лицо, с него на грудь потекли струйки, – что значит «вроде»?
– Ребята оглушили его. Может, даже сильнее, чем требовалось. Петренко ты знаешь – силы у него хватает, и даже через край.
– Ну а потом?
– В штаб его отволочь приказал, чекисту твоему. Он из него душу вынет, если живой остался. Ну, афганец, конечно, а не чекист.
– Какой штаб? Откуда он взялся? – за то время, пока майор был в самолете, многое на аэродроме уже изменилось.
– Диспетчерская бывшая – будка ржавая. Там сейчас чекист на правах хозяина заседает. Заложников в один ангар поместили, языков во второй, бойцов в третий. Выселять местных не потребовалось и права на жилплощадь предъявлять некому. Еще вопросы?
– Надо же, – пробормотал майор, – всего полчаса меня не было, а уже пол-аэродрома оккупировали. Ну и как одноглазый? Сказал что-нибудь?
– Откуда я знаю. Я его только оглушенного и видел. Вежновца спроси.
– Ясно. Сейчас мы это узнаем, – Лавров уже мог различить Вежновца, прапорщика и еще несколько бойцов.
Старший лейтенант оглянулся и поспешил опрокинуть в рот глоток спирта. Лавров немного подумал и… сделал то же самое. Говорить с чекистом не очень-то и хотелось, но куда же денешься?
– Смотри – сейчас начнет читать мораль о разложении Российской армии, – Барханов подмигнул Лаврову, – мол, спиваются господа офицеры.
– Прав таких не имеет. Я здесь наиглавнейшее лицо. Как говорится, «слуга царю, отец солдатам».
– Это точно, – старлей с ходу принял тон командира, – он и сам время от времени за воротник закладывает.
– Конечно. А как ты думал. В их ведомстве без этого нельзя. Мучает в застенках узников, а потом бухает перед сном, чтобы мальчики кровавые в глазах по ночам не мелькали.
– Сейчас репрессии не те, что раньше.
Лавров отдыхал, ведя бессмысленный треп со своим заместителем, и чувствовал, как постепенно успокаиваются нервы, улетучивается напряжение.
Барханова он знал достаточно давно. Еще с тех пор, когда тот совсем молодым был направлен к нему в батальон после училища. Он неплохо разбирался в радиоэлектронике и был поставлен на должность командира взвода связи. За прошедшие годы они провели вместе немало операций, как успешных, так и не очень, и в разговорах с глазу на глаз не утруждали себя соблюдением субординации.
Лавров глянул на Ларису. Бывшая жена спокойной отнюдь не казалась.
«Хорошо, что хоть в истерику не ударилась. После пережитого могла бы… С чего бы это он такой дерганый?» – Лавров смотрел на приближавшегося Вежновца.
Чекист чуть ли не бежал, опередив группу, и без того державшую хороший темп. Одновременно он усиленно вертел головой – смотрел то на самолет, то на Андрея.
По мере того как разделявшее их расстояние сокращалось, чекист становился спокойнее. К Лаврову он подошел уже не спеша, скроив благожелательную улыбку.
– Молодец, майор. Не думал, что тебе удастся так чисто справиться. И «Альфа» не справилась бы лучше.
Андрею захотелось сказать с дурацкой улыбкой: «Служу Советскому Союзу», но он благоразумно промолчал.
– Языка хорошего взяли, – продолжил Вежновец.
– Расколол?
– У меня все раскалываются.
– Что узнал? – Андрей смотрел на ухмыляющегося Барханова.
– Чуть позже. Мне в самолет подняться надо…
– Зачем? – с абсолютно серьезным выражением лица поинтересовался Лавров, – там одни трупы. Дактилоскопировать, обыскивать, выяснять личности? – Лавров говорил, а чекист не сразу понял, что над ним издеваются, – это обычные аборигены, которые выросли здесь, и я не думаю, что они значатся в архивах ФСБ, – майор с вызовом посмотрел на чекиста.
