Достойную работу тоже удалось найти не сразу. Пришлось сначала подтверждать диплом, а пока суд да дело — сменить уйму всяческих профессий. Если бы десять лет назад кто-то сказал прилежной студентке химического факультета, что ей предстоит проработать полгода приемщицей в химчистке, она просто покрутила бы изящным пальчиком у виска. А когда этот злосчастный момент настал, ей хватило чувства юмора, чтобы оценить странную иронию: мол, химчистка так химчистка, хоть какая-то химия!
В химчистке, естественно, тоже было не очень сладко. Иногда попадались истеричные клиентки, со скоростью тысяча слов в минуту изливавшие на плохо понятном тогда английском потоки негодования по поводу какого-нибудь микроскопического пятнышка, оставшегося на шелковой кофточке.
К счастью, все завершилось благополучно, и вот она уже в этой дыре, но все же при нормальной работе с разумной зарплатой. Хотя бы своим делом занимается.
Нет, жаловаться грех.
Мысли потекли в более оптимистическом русле, когда она вышла из сумрачного парка. Здесь ее убежище, ее четыре стены, где можно запереться, никого не видеть, не слышать. А самое главное — не напрягать постоянно лицевые мускулы, растягивая их в вымученной улыбке.
Перед тем как войти в дом, она на секунду задержалась у гаража, грустно взглянув на сломанный замок. Уже неделю руки до него не доходят. Впрочем, она пользуется машиной крайне редко, только для дальних поездок, случающихся раз или два в месяц. Права она получила еще в Союзе, будучи студенткой. Не хотелось ни в чем отставать от парней-однокурсников. Но дома применить их почти не пришлось, а в Америке выяснилось, что необходимо получать новые, международного образца. Тут вообще без машины никуда. Машина — железный идол.
Развалюха, стоявшая в гараже, была куплена не слишком дорого на рынке подержанных автомобилей. Старенький «форд»» так себе, но цвет красивый, кремовый.
На работу она ходила пешком — колледж недалеко, всего в паре километров.
Размеренная, тихая жизнь. Долгие одинокие блуждания по безликим улочкам. Вечера, занятые перечитыванием немногих книг на родном языке, которые можно было найти в этой дыре, и механической полировкой ногтей, в то время как все мысли — в прошлом. И сны — там же. Тревожные сны.
И все же в последнее время она мечтала увидеть хотя бы кошмар, что было исключительно трудно, так ее одолевала ужасная бессонница. Ничто не помогало: ни пачки успокаивающих средств, ни подсчет воображаемых розовых слоников, ни бесконечные прогулки с собакой. На улице ей вообще становилось как-то не по себе, чего раньше не наблюдалось. Как-то раз в том самом парке она заметила, что за ней идет мужчина. С одной стороны — эка невидаль, мужик как мужик, молодой, издалека заметно, — скромно, вполне прилично одетый, на маньяка непохож. Он шел за ней неотступно, на расстоянии полусотни метров, среди голых осенних деревьев. Потом вдруг исчез.
Ладно, это можно списать на манию преследования, развившуюся в силу отсутствия личной жизни. Но как понять странную молодую девушку, напряженно следившую за ней из-за нагромождения полок в супермаркете? Едва Соня приняла игру в гляделки, как та сразу стушевалась. Заняла очередь в соседнюю кассу, купила просто шоколадку, так, для отвода глаз. Ну кто будет из-за шоколадки торчать в супермаркете сорок минут!
Машина, пролетевшая прямо перед ее носом, и еще много странных случайностей… Ладно, скорее всего, это просто совпадения, и ничего больше.
Она вошла в темный коридор, ожидая, что, как всегда, навстречу кинется ее собака Ронни, но собака не вышла. Дверь с треском захлопнулась от сквозняка — на кухне осталось открытым окно. Раздался телефонный звонок.
— Мисс Софи? — Когда она перебралась в Америку, ей почему-то захотелось переделать свое имя на французский манер, наверное, в пику неистребимой англоязычной самовлюбленности американцев.
— Я слушаю.
— Это Роберт Файнс. — В трубке раздался голос инфантильного голубоглазого блондина, преподавателя английской литературы.
— Слушаю вас, Роберт. — Коллеги за глаза постоянно упрекали ее в холодности, отстраненности, даже в высокомерии.
— Извините, возможно, я вас отвлекаю.
— Что-то случилось?
— Нет, ничего, просто… — Этот Роберт последнее время начал вести себя как-то странно, смотрел на нее слишком пристально для коллеги по работе, и вообще… Один раз даже привязался с каким-то вопросом по поводу «Преступления и наказания». «Я не люблю Достоевского. Мне очень жаль». Так она сухо отделалась от попытки навязать общение. Но, видимо, ненадолго.
— Я хотел обсудить с вами…
Ясненько, теперь мы переключились на «Войну и мир», не иначе. Похоже, он решил перебрать всю советскую школьную программу.
— Что?
— Обсудить…
— Ну-ну.
— В общем, мисс Софи, я хотел вас куда-нибудь пригласить. Может, в кино?
Только этого не хватало! Как же его отшить поаккуратнее?
И тут на нее накатило: да сколько же, в конце концов; можно?! Стану проще! Черт с ним, с этим Робертом.
— В кино? Хорошо.
Человек на другом конце провода помолчал несколько секунд, — видимо, опешил от того, что так легко добился положительного ответа.
— Да?.. Замечательно. А где вы предпочитаете встретиться? Может быть, я заеду за вами?
— Заедете? — Ей стало не по себе от такого стремительного развития событий, и все же, коли ввязалась, нужно продолжать. — А когда?
— Да хоть сейчас. Мы можем зайти куда-нибудь перед сеансом.
— Хорошо, Роберт. Вы знаете, куда заезжать?
— Да, конечно.
— Чудно, я жду вас.
Повесив трубку, она, не включая свет, подошла к окну и плотно закрыла его. Сквозняк раздражал, вселяя странную, необъяснимую тревогу. У нее в принципе нервы сдают после всех этих приключений, но в последний месяц каждый скрип до дрожи доводит. Везде слышатся какие-то шаги, подозрительные шорохи. После того случая на дороге каждая проехавшая мимо машина заставляет оборачиваться и сжиматься в комок. Неспроста все это! Кошмар, который довелось пережить, научил ее кожей чувствовать опасность. Слежку.
К черту! Это какая-то паранойя. Нужно успокоиться, расслабиться, сходить в кино с Робертом и получить удовольствие. По крайней мере, постараться. В конце концов, новые поклонники никогда еще во вред не шли.
Другой вопрос, что обычно никто не мог продержаться больше одного-двух вечеров. Проверку не выдерживал.
Так, значит, Роберт приедет, наверное, минут через двадцать. Надо бы одеться. А во что? Предстоит ревизия гардероба. Может, юбку? А она вообще есть? Была, кажется, какая-то… Искать, правда, долго. К черту, лучше остаться в чем была — меньше мороки. Да и не много ли чести для этого Роберта?!
Размышляя таким образом, незаметно для себя она приблизилась к шкафу в конце коридора и распахнула дверцу. Зрелище, открывшееся в его недрах, заставило ее усомниться в собственной вменяемости.
Нет, она, конечно, никогда не страдала патологической аккуратностью, ее всегда окружал некоторый беспорядок, но все же в пределах разумного. Создавалось впечатление, что, пока ее не было, в шкафу побывало стадо слонов: весь ее не слишком богатый гардероб был безбожно измят, брюки, пиджаки попадали вниз, на вешалке на честном слове болталось единственное вечернее платье.
Кто?!! Что это?
Задумчивое состояние как рукой сняло. Она стремительно ринулась к кабинету, затем в голове мелькнула мысль: «Где Ронни?» — и она лихорадочно заметалась по дому. Включила свет на кухне и увидела открытые дверцы шкафчиков, выдвинутые ящички, гору приборов на столе.
Собака лежала на боку, не шевелясь, у дверей кладовки. Опустившись на колени, Соня обхватила руками лохматую голову и почувствовала тепло живого тела. Ронни дышал. Он спал беспробудным сном, не посапывая и не фыркая, как обычно.
В это время в дверь позвонили. Она встала и, как сомнамбула, прошла ко входу. На пороге стоял Роберт, нервно теребя в руке одинокую белую розу:
— Здравствуйте.
Она не нашла в себе сил не то что пригласить его пройти, но даже ответить на приветствие, так и застыла не шелохнувшись.
Помявшись еще несколько секунд, он наконец произнес:
— Мисс Софи…
Она только вскинула голову.
— Что-то не так?
В ответ послышался приглушенный стон.
— Что-то случилось?
Она молча посмотрела на него.
— Может быть, мне лучше уйти?
Все так же молча она произвела некий жест, означавший, что можно проследовать за ней, и отступила в полумрак коридора.
На кухне она почти рухнула на одну из табуреток и закрыла лицо руками. Послышался недоуменный возглас Роберта, звук шагов — он прошел в сторону кладовки.
— Софи, что произошло?
— Я не знаю, — наконец выдавила она.
— Что с вашей собакой?
— Я не знаю.
