Ознакомительная версия.
– Тебе повезло, парень. Если бы мне ответили, что ты на них работаешь, я тут же приказал бы содрать с тебя шкуру. Живьем. Потому что для меня такое подтверждение означало бы, что ты из Интерпола или из другой подобной конторы, и позаботился о достоверном прикрытии… Но мне сказали, что сведения о сотрудниках являются тайной и справок они кому попало не дают… Оставьте нас! – Темнокожий вздернул подбородок и повелительно махнул ладонью, обращаясь к молчаливо подпиравшим косяки входной двери охранникам. – Скажите там, пусть принесут свежего чая.
В комнатке на минуту-другую повисла тишина, которую нарушало лишь зудение под потолком каких-то беспокойных мелких мух, да тихое шипение вентилятора ноутбука.
– Мое имя Мохаммад Али Шариф, – негромко начал бандит, прикурив две сигареты и одну из них заботливо сунув в губы пленника. – Кури, друг… Мы почти ровесники и, думаю, ты меня поймешь. У меня много денег, но нет ни жены, ни семьи, ни подобающего настоящему мужчине дома. Я устал от грязи и несовершенства этого мира, где все только и заняты тем, что жрут друг друга, как безмозглые шакалы. И я хочу исчезнуть. Но на прощание я хочу громко хлопнуть дверью. Очень громко – так, чтобы в Белых домах мно-огих стран посыпалась с потолка штукатурка! У меня есть отличный торпедный катер и замечательные, мощные торпеды. А мимо Алулу иногда проходят огромные танкеры, которые перевозят в своих танках-цистернах сотни тысяч тонн нефти… Ты, журналист, понимаешь, о чем я?
– Кажется, понимаю, – выплевывая на пол окурок, кивнул Орехов, стараясь придать лицу сонное выражение, – не хватало еще, чтобы этот темнокожий бандюган умудрился разглядеть в его глазах что-нибудь вроде презрения или насмешки. – Ты хочешь напоследок взять хороший куш, большой выкуп.
– Плевать я хотел на выкуп, понял? – вскинулся Мохаммад, и подполковнику очень не понравился лихорадочный блеск в глазах разгорячившегося бандита. – Когда-то я учился в Советском Союзе – еще до семьдесят седьмого года, когда наши недоумки в пух и прах разругались с русскими. Если бы все сложилось иначе, сегодня я мог бы быть по меньшей мере министром обороны независимого Сомали. А возможно, и президентом! Но эти твари погубили все, перегрызлись, как глупые бродячие собаки, и я стал никем – командую шайкой нищих, грязных пиратов… Ну что ж, если мир не захотел слышать о президенте Мохаммаде, он услышит о террористе Мохаммаде! Весь мир услышит! И вздрогнет, побелев от ужаса…
– Так ты хочешь просто взорвать танкер, бабахнуть на весь мир? По-моему, ты сумасшедший, – негромко и очень серьезно сказал Орехов, отметив кроме нездоровой горячности и блеска в глазах бандита еще и катившиеся по его лицу капли крупного пота, которые Мохаммад смахивал нервным движением дрожащих пальцев. – Ну, а я-то тебе зачем? Или просто поговорить о своих планах не с кем?
– Не-ет, я не сумасшедший, – неожиданно успокаиваясь, с улыбкой возразил бандит, даже и не думая сердиться – напротив, посмотрел на пленника с нескрываемой симпатией и тут же пояснил: – Король Лир, по-твоему, сумасшедший? Или тот белый, что застрелил Джона Леннона? Как его, помнишь? Правильно, Марк Дэвид Чепмэн… А кто сегодня назовет хотя бы одно из имен террористов, направивших «Боинги» в башни-близнецы? Никто! Мало совершить подвиг; надо, чтобы о нем кто-то рассказал миру – иначе никто и никогда так и не узнает твое имя… Вижу, догадался, о чем я. Да, именно ты напишешь обо мне книгу! И снимешь фильм – пусть любительский, но каждый кадр будет стоить миллионы!
– И сколько из этих миллионов ты отстегнешь мне? – пряча улыбку, поинтересовался подполковник, которому и весь этот разговор о супертеракте, и слова о призрачных миллионах, звучащие в заплеванной глиняной халупе, казались бы откровенным бредом, если бы не одно «но» – торпеды у Мохаммада действительно были. А значит, вполне возможно, что сидящий напротив террорист-маньяк может без раздумий пустить их в дело…
– Ты получишь все, – совершенно серьезно пообещал Мохаммад и после короткой паузы добавил вполголоса: – Если сможешь уцелеть…
Принесли чай, какую-то еду. Мохаммад, ни на минуту не прерываясь, воодушевленно живописал все новые подробности своего грандиозного плана, не забывая на правах гостеприимного хозяина потчевать пленника всем, что находилось на столе. Наручники с Орехова сняли и, покуривая одну за другой сигареты из пачки бандита, подполковник прикидывал, что сейчас он вполне мог бы без особого труда свернуть этому темнокожему болтуну шею…
Но это ничуть не приблизило бы Орехова к основной цели, которая заключалась в обнаружении и уничтожении торпед, о которых Мохаммад упомянул лишь однажды, да и то вскользь. Наверняка, прикидывал спецназовец, торпеды хранятся где-то в отдельном тайнике. Значит, придется помалкивать, кивать с умным видом и ждать, когда возомнивший себя новым Геростратом сомалиец приступит к заключительной стадии своей операции. Когда к пирсу встанет его «отличный» катер и на него погрузят «замечательные» торпеды. Вот тогда и наступит час «икс», когда… А вот что конкретно можно и нужно будет сделать, предстояло еще придумать.
«Как же мы неправильно поступили! – внутренне изнывая от досады, беззвучно матерился Орехов. – И как чертовому морпеху удалось меня уломать? Идиоту ведь ясно, что один в поле не воин… Много я могу сделать в одиночку и голыми руками? Могу, конечно, но вдвоем было бы сподручнее. Я – здесь, внутри банды, а Вашуков вертелся бы где-нибудь поблизости и в нужный момент… Так, стоп, Серега! А кто тебе сказал, что его здесь точно нет? Черт, надо быть повнимательнее – может быть, наш морпех уже здесь, в Алулу, меня разыскивает… Ладно, посмотрим. Если Вашуков объявится, то и меня найдет, и о себе знать даст. Только вот как там его поиски… И живы ли пацаны вообще…»
8. Мозамбик, побережье неподалеку от Мапуту, август 2010 года
С моря ощутимо тянуло легкой свежестью, прилетавшей на широких невидимых крыльях ночного ветерка. Охранник, безмятежно покуривавший тонкую сигаретку, сделал последнюю затяжку, бросил окурок в воду и зябко поежился. Время, судя по звездам, потихоньку начавшим гаснуть одна за другой, близилось к рассвету, и мужчина прикидывал, как вернется в каюту охраны, выпьет чашечку-другую обжигающего кофе и завалится спать.
«Хозяин совсем свихнулся на своей безопасности, – неодобрительно размышлял охранник, перекидывая винтовку «М-16» за спину и присаживаясь на корточки, чтобы зачерпнуть морской воды и освежить лицо. – Ладно, в своем особняке на берегу ночевать последнее время отказывается – хотя там и забор двухметровый с колючей проволокой, и камеры видеонаблюдения, и собаки… Понятно, что налета боится. Или опасается, что конкуренты или те, кому он насолил, снайпера подошлют. А насолить наш Ян умудрился многим! Вроде бы и умный человек, и оборотистый, и в делах понимает – иначе не создал бы такой бизнес, не заработал бы столько денег, – а вот с людьми ладить совсем не умеет… Теперь вот мотаемся вдоль берегов на этой яхте, да еще в караул нас ставит, как в армии. Точно, совсем свихнулся! Хотел бы я посмотреть на того смельчака, который осмелится бросить хозяину вызов или просто косо посмотреть на него…»
Охранник вскинул голову и посмотрел на готовое вот-вот начать светлеть небо, затем бросил взгляд на часы и, отряхнув мокрые ладони, поднял воротник куртки. Еще часок – и его смена закончится, можно будет идти пить кофе. Мужчина хотел было встать, но в воде, сонно-лениво плескавшейся у края небольшого плотика, принайтованного у подножия трапа яхты, вдруг мигнул какой-то расплывчато-голубой огонек. Озадаченный охранник вставать тут же передумал и, наклоняясь почти к самой воде, начал напряженно всматриваться в непроглядную тьму набегавших волн. Почудилось или какая-нибудь рыба из глубины подошла фосфоресцирующая?
Кофе охраннику выпить так и не довелось. Темная гладь моря у края плотика словно взорвалась, и из воды в облаке брызг взметнулось гибкое тело в черном гидрокостюме; аквалангист левой рукой крепко прихватил мужчину за воротник куртки и одним рывком сдернул с плота, увлекая жертву за собой в глубину. Впрочем, захлебнуться соленой горечью морской воды охранник не успел, поскольку пловец тут же прекратил его страдания точным ударом длинного клинка в шею. Мертвое тело еще медленно опускалось на дно и неразличимое в сумраке облако крови потихоньку рассеивалось в толще воды, а аквалангист уже выбрался на плотик и ловко освободился от снаряжения, оставаясь в мокро поблескивающем гидрокостюме.
Пловец проворно взбежал по трапу и, бесшумно ступая по чистеньким доскам палубы, проскользнул к выкрашенным белой краской надстройкам. Прижался спиной к переборке, прислушался – кроме слабого поскрипывания такелажа, на скупо освещенном стояночными огнями судне не было слышно ни звука. Разве что где-то внутри, в какой-то из кают, можно было уловить слабые переливы музыки – вероятно, нечто в восточных мотивах…
Ознакомительная версия.
