Перед туалетом Костычев расплатился за посещение за двоих.
– Костычев, вы ставите меня в неудобное положение, – шепнул Стольников. – У нас в России традиция: за двоих в туалет платит только кто-то из влюбленных. Нас неправильно поймут – вы если и похожи на девушку, то только на очень страшную.
– В нашей долбаной России все через задницу, – огрызнулся Костычев, не обращая на болтовню капитана внимание. Втолкнув плененного в зал с писсуарами, он захлопнул дверь и вонзил меж ручкой и косяком швабру. – Не пытайтесь спровоцировать меня на скандал, иначе я вас действительно поставлю в неловкое положение. Кейс!
Стольников поставил его на пол, но это все, что он сделал.
– Капитан, я имел в виду, что вы должны отдать его мне, – потребовал Костычев и Саша увидел, как пистолет дрогнул в руке фээсбэшника.
– Но тогда вы выстрелите.
– Я могу сделать это прямо сейчас. И тогда не придется ломать голову над дилеммой. Кейс!
Саша упер в чемодан ногу и толкнул. Стальной чемодан поехал к подполковнику и остановился в шаге от него. Морщась от боли, тот наклонился и поднял его.
– Ревматизм, полученный сырым утром в Другой Чечне? – поинтересовался Стольников.
– Здесь – все?
– Все, что тебе понадобится, урод.
– Вы всегда были хамом, Стольников, – произнес подполковник. – Вы затеяли опасную игру, войсковой разведчик, разве вам об этом не говорили?
– Да, мне говорил об этом Алхоев, ваш подельник.
– Не преувеличивайте. Алхоев был таким же средством для достижения цели, как и вы. Вы оба согласились играть в опасную игру, и сейчас мир является свидетелем ее логичного завершения.
– Философские беседы – не самая сильная ваша сторона, Костычев. Видимо, вы горите желанием меня прикончить. За позор, за проваленную операцию по добыче керия, за жену свою, наверное… В Нальчике… Вы в курсе, что мы с ней ладили?
Костычев рассмеялся. Странно, что, понимая несуразность этого заявления, он почти занервничал.
Отшатнувшись от пистолета, который дернулся в руке подполковника, Саша вдруг подумал о том, что видел свою смерть в разных ситуациях. В бою, на улице. Но Саша никогда не предполагал, что на небеса он отправится из общественного туалета, то есть от писсуара. Конец был так реален, что ему вдруг пришла в голову нелепая мысль попросить Костычева вывести его за территорию аэропорта и убить в леске. Огорчение от близкой позорной смерти было велико, а желание жить и чувство самосохранения вернулись к нему лишь после внезапно вспыхнувшей ярости.
Выживший в Чечне, он должен был пасть от пули одуревшего от чувства долга фээсбэшника.
Костычев, решительно направляя длинный ствол в левую половину груди разведчика, этой вспышки злости не уловил. Лимит времени, выделенный для разговора с капитаном, был исчерпан. Он мог нажать на спуск в любой момент, и так бы сделал в первое мгновение их появления в туалете, но желание посмотреть в глаза тому, кто оказался сильнее и крепче, всякий раз заставляло задерживать палец на спусковом крючке. Сейчас же пора было уходить. Выстрел в грудь, выстрел в затылок – и уже через несколько секунд он выйдет из туалета с кейсом в руке и войдет в зал ожидания для VIP-персон.
На него никто не обратит внимания. Он в перчатках, у него удостоверение заместителя начальника Управления ФСБ по Северному Кавказу. Таких людей пропускают везде и всюду. Кто подумает, что он каким-то образом причастен к смерти беглого капитана из оперативной бригады ВВ?
И в тот момент, когда спусковой крючок стал выбирать свободный ход, отмеряя последние мгновения жизни Стольникова, дверь сотряслась от грохота.
Сломанная швабра переломилась, как спичка, и укороченная наполовину ее часть со щеткой залетела под ноги подполковнику.
– Я, кажется, что-то пропустил, верно?
На пороге, удерживая «макарова» в вытянутой руке, стоял седоватый мужчина лет пятидесяти. Возраст кавказца определить, вообще, сложно, если ему за сорок. Теперь Алхоева, без бороды и аккуратно постриженного, в костюме и белой рубашке, трудно было узнать. Помедлив, он вошел и стал обходить Костычева, продолжая держать пистолет на уровне его бровей.
Саша качнулся и оперся о дверь кабинки. Впервые его жизнь спасал не он сам, а счастливый случай. Но почему-то этот счастливый случай явился в лице полевого командира, которой, если следовать логике, должен находиться в следственном изоляторе. Объяснить такой невероятный факт Стольников не мог, да и не стремился к этому.
– Как ты вовремя… Магомед.
– Молчи, сука, я с тобой потом разберусь!
– Магомед, – продолжал Стольников, – глазам не верю! Разве я не прострелил тебе бедренную кость?
– Аллах миловал, русская свинья! На сантиметр промазал!
– Какая досада.
– Заткнись, сказал! – рявкнул Магомед, не сводя глаз с Костычева.
– Магомед, не дури, – тихо произнес фээсбэшник.
– Ехал мимо, – объяснил Алхоев, – дай, думаю, заеду. Не пытаются ли ФСБ и войсковая разведка устроить бойню в сортире? Так и есть! Но ты напрасно ждешь подкрепления, Стольников. Его не будет.
– Я и не надеюсь. – С лица капитана наперегонки бежали струйки пота – выходить из стресса всегда сложнее, чем ему поддаваться. – Мне-то что. Подкрепление Костычеву нужно.
– Я хочу восстановить справедливость, – сообщил Алхоев, после чего Стольников и Костычев задумались. В устах полевого командира Алхоева эта фраза могла означать что угодно. – И есть только один способ прекратить этот гон.
Грохот выстрела заставил Стольникова вздрогнуть и обрушиться спиной на дверцу кабинки. Он посмотрел на Костычева. Пуля вошла подполковнику в глаз.
– Подними его пистолет, Стольников, быстро, – скомандовал Алхоев, наклоняясь и отрывая кейс от пола. Последнее было сделано вовремя, потому что расползающаяся бордовая лужа уже грозила коснуться его основания.
Саша машинально отвалился от дверцы, шагнул и наклонился, и, вдруг побледнев, медленно выпрямился и внимательно посмотрел на свой кейс в руке бандита. И тут же поднял руки над головой.
– Стольников, – недоуменно произнес Алхоев. – Что ты делаешь, сволочь?..
– Я тут с вами, гадами, совсем расслабился, – хрипло проговорил Саша. – Довели, суки, человека, до ручки. Скоро уже совсем в лоха превращусь.
– О чем ты, Сашья?
– Куда стрелять мне будешь? В лоб или сердце?
– Я тебя не понимаю. Бери его пистолет, и валим отсюда!
– «Подними его пистолет!» – сказал убийца русскому офицеру, – с усмешкой прошептал Стольников. – А как только я сделаю это, так сразу заработаю пулю в лоб.
Алхоеву этот разговор показался интересным. Он взялся за ручку кейса обеими руками, склонил голову и внимательно посмотрел на Сашу. Умный этот русский капитан, жалко убивать.
«В этом туалете должен кто-то появиться, – думал Стольников. – Не может быть, чтобы уже минуту никому из толпы не пришло в голову помочиться или помыть руки!»
Еще недавно он с облегчением подумал, что все закончилось, но уже через секунду понял, что все далеко не так.
Алхоев убил Костычева и первым делом схватил кейс. А мог бы и должен был – пистолет Костычева, лежащий на равном удалении от него с чемоданом. Да, если бы и дальше лежал, помчался бы, как гепард! С каких это пор боевики стали разрешать русским разведчикам хватать оружие в своем присутствии? Алхоев что, не знает, что тогда Стольников выстрелит? Смешно. Возьми пистолет в руку, оставь на нем отпечатки своих пальцев. Потом последует пара выстрелов на поражение, и беглый капитан из оперативной бригады упадет на пол. Алхоев уйдет, а на полу в туалете будут греть мрамор два тела. Один предстанет следствию с «макаровым» в руке, из которого убит Костычев, а второй – с пистолетом с «ПБС», из которого убит Стольников. Из «макарова» убит Костычев, значит, убийца – Стольников. Из ствола с глушителем убит Стольников, значит, его убил Костычев. Выстрелы прозвучали одновременно. Цепь замкнута, Алхоев спокойно уходит, залегает на дно, а потом появляется где-нибудь в Голландии и живет там припеваючи. Есть на то…
Все эти мысли промелькнули в голове Стольникова, когда он наклонился над пистолетом Костычева, чтобы выполнить просьбу полевого командира. И вдруг сверкнула еще одна мысль, и она была еще ужаснее предыдущих. Если Алхоев знает, что делает, хватаясь за кейс, значит, ему известно, что в нем. Рассказать ему о керии в чемодане могли только три человека: он – Александр Стольников, Жулин или генерал Зубов. Либо тот, кто с Зубовым связан и кому тот доверяет. Жулин в зале, но если бы Алхоев и вышел сейчас на него, то не узнал бы и слова! Значит… Это значит, что не нужно более заморачиваться разгадками тайны. О керии сказал Алхоеву человек, помогающий Зубову спрятать Стольникова за границей. Кто он, откуда? Из ГРУ?
– Давайте порадуемся за следователей прокуратуры, которые уже через час начнут открывать шампанское, – сказал Саша. – Все злодеи перебиты. Сами друг друга перестреляли.
