«Свиной грипп – это мелочь, это просто легкий насморк! – ответил Малиновский. – Не спрашивай меня, откуда я знаю. И что именно я знаю!»
«Что-нибудь опасное, Игорь? Теракты? Война? Эпидемия?»
«Я сам только сегодня начал врубаться, куда все катится и что может произойти уже в ближайшие день или два! Надо валить отсюда, Лариса! Вы с Максимом, как я уже сказал, отправляетесь завтра же. Полетите предпоследним рейсом на Прагу в восемь вечера!»
«А ты?»
«Надеюсь, что успею вырваться. Я подъеду позже, встретимся уже в Лондоне. Так что собирай чемоданы, дорогая! О том, что слышала от меня, никому ни слова! Особенно родителям! И еще. Провожать вас с Максимом я не приеду – в аэропорт вас отвезет наш шофер!..»
Малиновский, в душе которого поселился страх, в чем-то был прав. Он, сам не зная того, уже около месяца находился под колпаком у спецслужб. Разговоры одного из руководителей «дочки» фармацевтического холдинга прослушивались с санкции суда. А его собственный дом близ Апрелевки после визита двух сотрудников газораспределительных сетей в минувшую пятницу был напичкан «жучками»…
Малиновский вышел из зала бизнес-класса, на ходу набирая номер мобильного Ларисы. Решил позвонить супруге и спросить, все ли в порядке, собрала ли в дорогу вещи.
В этот момент кто-то сильно толкнул его в плечо…
– Эй, полегче! – буркнул Игорь проходившему мимо мужчине. – Смотри, куда прешь!
Спустя пару мгновений он остановился как вкопанный: только что в его правой руке была «Верта»… А теперь ее нет!
– Держи вора! – крикнул кто-то от входа. – Он телефон выхватил! Не дайте ему убежать! Милиция!
Малиновский увидел, как двое людей в милицейской форме схватили за руки какого-то парня в коричневатой куртке. Этот тип, кажется, толкнул его отнюдь не случайно?! Выхватил, гад, дорогой телефон и попытался скрыться под шумок. А не вышло!
К Игорю через зал направились двое милиционеров и какой-то мужчина в штатском.
Один из сотрудников представился. Потом спросил, глядя на Малиновского:
– Это у вас, гражданин, только что украли мобильный телефон?
– Да, у меня.
– Пройдемте в служебное помещение! Надо составить протокол!
Малиновский отрицательно покачал головой.
– То, что поймали, – хорошо! Но у меня совершенно нет времени. Если вас не затруднит, верните мне мою «Верту»! А сами уже разбирайтесь с этим негодяем.
– Закон есть закон! – строго сказал сотрудник. – Это займет всего две или три минуты! Здесь рядом! Вот дверь, нам сюда!
Малиновский и сам толком не понял, какого лешего он согласился на требование местных ментов оформить этого мелкого воришку…
– Только побыстрей, пожалуйста! – сказал он, когда эти трое ввели его в какое-то помещение, где из мебели имелись лишь стол и два стула. – У меня совершенно нет времени!
Двое «ряженых» взяли Малиновского под руки и жестко усадили на стул. На руках Игоря вдруг защелкнулись наручники.
– Эй, эй! Что тут происходит?! Вы что, с ума сошли!
Мужчина в штатском, которому с виду было под сорок, чуть передвинул другой стул и уселся напротив задержанного.
– У нас тоже мало времени, Малиновский!
– Что? Не понял?! Что вы имеете в виду?
– Есть два сценария дальнейших событий – выбор за вами.
– Какие еще сценарии?! Что за ерунда?! По какому праву…
Мужчина в штатском посмотрел на него своими прозрачными серыми глазами.
– Рот закрой! И слушай… У вас есть двадцать минут, Малиновский! Сценарий первый. Мы договариваемся с вами. И тогда вы в темпе отвечаете на наши вопросы и соглашаетесь на сотрудничество под нашим контролем.
Лицо Малиновского сначала стал красным, даже багровым, а затем кровь отхлынула, и он стал быстро бледнеть.
– В этом случае мы дадим вам вот эту капсулу, – мужчина разжал правый кулак и продемонстрировал оранжево-коричневую капсулу. – Вам ведь не оперировали аппендицит?
– Аппендицит? Что?.. А-а… Нет.
– Когда вы примете этот препарат, а вы это сделаете в случае благоприятного для вас исхода нашей беседы, то уже спустя несколько минут почувствуете резь и сильные боли в животе. Предупреждаю сразу: боли будут реально очень сильными и резкими!
– Но…
– Повторяю, симптомы будут те же, что и при сильном приступе аппендицита. Вы еще не успеете даже выехать из паркинга возле аэропорта, когда вас скрутит так, что не будет мочи терпеть.
– Но почему?.. За что? И кто вы такие?!
– Органы, мать твою! – гаркнул «штатский». – Мы прослушиваем вас, «фармакомовцев»! Вы у нас под колпаком! И если ты, Малиновский, будешь тут хвостом крутить и изображать из себя целку, то получишь вот эту капсулу!
Спецслужбист, разжав кулак левой руки, продемонстрировал ему капсулу черного цвета.
– И тогда ты умрешь от инсульта! От кровоизлияния в мозг! И из этого вот кабинета тебя повезут уже не в больницу, где ты мог бы под нашим контролем пробыть ближайшие два или три дня, а прямиком в морг!
Спецслужбист поднялся со стула и подошел к поникшему, находящемуся в полуобморочном состоянии сотруднику фармацевтического холдинга.
– И учти! Толку от твоего молчания будет ноль! Если ты не согласишься сотрудничать с нами, то наверняка согласится твой коллега Легостаев, которого, если ты решишь героически умереть за долбаный коммерческий интерес, за бабло и по причине собственной глупости, мы вынуждены будем принять по прилете в Храброво! И вести дальнейшие переговоры по теме будем уже с ним! Или с теми двумя, которых вы отправили в Янтарный край еще вчера, они у нас тоже на прицеле!
Сказав это, старший еще раз продемонстрировал обе капсулы, оранжево-коричневую и черную.
– Выбор прост. Либо живи сам и дай шанс другим. Либо сдохни как собака.
После визита в СИЗО главы УФСКН Бекетова прошло около полутора суток. Подследственного Костина за все это время ни разу не вызвали на допрос. Из камеры «улучшенной планировки», куда его перевели из каменного мешка, где он провел почти неделю, его выводили несколько раз. На осмотр к медику (это был другой врач, не тот, что осматривал его в первые дни заключения под стражу), на прогулку во внутренний дворик и в санитарный блок, где он наконец смог принять душ…
Тогда же, сразу после странного свидания с генералом, в четырехместную «еврокамеру» с телевизором, приставкой для видеоигр, CD-проигрывателем и холодильником принесли сумку и два пакета. В сумке обнаружились спортивный костюм, два комплекта нижнего белья, две пары носков и тапочки. А также три полотенца, банное и два размерами поменьше, и предметы личной гигиены. Пакеты были нагружены провизией и напитками. Круг копченой колбасы, ветчина, сыр, баночка икры, две упаковки с нарезанным хлебом, белым и черным, сливочное масло. А еще несколько плиток шоколада, маринованные огурцы, персики, гранат, дыня, четыре упаковки мультивитаминного сока…
Выполняя просьбу (вернее, приказ) генерала Бекетова, Костин прекратил голодовку. Песню про бедового королевского стрелка он тоже не заводил и более не метался по камере, как тигр в клетке. Его по-прежнему держали взаперти. Он по-прежнему не свободен, обвинение не снято, дело не закрыто. Из коридора, как и прежде, доносятся звуки шагов и реплики вертухаев. Через узкое, как бойница, окно виден лишь клочок блеклого прибалтийского неба.
Но ситуация теперь уже не казалась подследственному Костину, обвиняемому в убийстве двух граждан, такой уж беспросветной, безнадежной, как в первые часы и первые дни после его задержания.
Загремела связка ключей, дверь ПКТ распахнулась. В камеру вошел прапорщик внутренней службы. Еще двое сотрудников ФСИН – эти были незнакомы Костину – остались стоять снаружи, в коридоре.
Костин сидел на шконке – ближней к окну. Прапорщик, вместо того чтобы поднять сидельца, вместо того, чтобы показать, кто в казенном доме хозяин, вежливым, обесцвеченным нейтрально-служебными интонациями голосом произнес:
– Гражданин Костин, вам тут комплект одежды принесли! Переодевайтесь! И поторопитесь: внизу товарищи ждут!
Гражданина Литвы Нестерова, взятого под стражу прямо в гостиничном номере, после составления протокола о задержании поместили в камеру предварительного заключения одного из райотделов милиции.
В одиннадцать за ним приехал транспорт. Еще спустя тридцать минут Стаса Нестерова уже оформляли в спецчасти областного следственного изолятора.
Процедура оформления заняла десять минут. Двое сотрудников СИЗО сопроводили задержанного в административное крыло изолятора, в блок, где находятся следственные кабинеты. Запястья Стаса по-прежнему были окольцованы наручниками. До настоящего времени обвинение ему так и не предъявили. Если, конечно, не считать того заявления в устной форме, которое сделал старший следователь Шаврей в номере отеля «Калининград».
Стас еще в гостинице, когда на него надели браслеты, потребовал, чтобы о случившемся проинформировали консула Литвы в Калининграде и области. Затем он повторил это требование в ОВД. Его заверили, что все будет сделано. Но его встреча с консулом (кстати, вряд ли тот извещен о секретной миссии Стаса) пока что не состоялась.
