– Куда кобель-то делся?
– Удрал, зараза…
– Где алкаш этот, змееныш поганый?!
Понеслись дальнейшие проклятия, адресуемые не столько псу, сколько непутевому Юре, ведущему рассеянный образ жизни.
– А может, собака-то бешеная?! – раздалось восклицание через сдержанный всхлип. – В травмпункт теперь надо! Во, вернулась домой со смены!
В этот момент Власов, неотрывно наблюдавший за подъездом, увидел, как из него выскочил злосчастный пес и, осмотревшись затравленно, юркнул с поджатым хвостом в темень кустов, растворившись в них.
Еле сдерживая смех, прапорщики наблюдали, как следом за псом, исчезнувшим в путаных московских дворах, потянулась в ночь вереница покусанных матерившихся жильцов, направлявшихся на уколы.
Власов веселья подчиненных не разделял. Он мрачно раздумывал, что со всем этим цирком пора бы и в самом деле завязывать. Решительным образом!
Хватит цацкаться с Ракитиным! Тем более рапорт о своем увольнении из ФАПСИ подполковник подал, а значит, пока решение не принято, он все еще является военнослужащим, совершившим преступление в виде незаконного пересечения госграницы. А потому его, Ракитина, надо грубо брать за шиворот и вывозить на объект, где безо всяких юридических проволочек, реверансов и оглядок на нормы законности перебрать по косточкам, получив не просто наиправдивеишие ответы на интересующие вопросы, но и доскональную исповедь о всей прожитой жизни.
«С утра – к Шурыгину! – подумал он, скрежетнув зубами в непоколебимой уже обретенности плана жестких дальнейших действий. – Пусть дает «о'кей» на потрошение. Хватит! А там я ему устрою… «лежать-ползи»!»
Утром, плеснув из чайника кипяток на дно чашки, в спрессованные кристаллики растворимого кофе, Ракитин, выжидая, пока напиток остынет, уселся за письменный стол, принявшись разбирать бумаги в его ящиках, пока не нашел необходимый чистый бланк с редакционной печатью и с шапкой-заголовком газеты, где когда-то работала Люда.
Затем, включив компьютер, быстренько сочинил текст официального письма с заголовком: «Поручение».
Легенда была таковой: двум журналистам необходимо вылететь в Таджикистан с целью написания обширного репортажа о происходящих там политических событиях. В том числе репортаж затронет проблемы Российской армии и пограничников.
Документик, с его точки зрения, получился достаточно лаконичным и убедительным.
Раздался стук в дверь, и появился взлохмаченный, похмельный Юра.
– Чего тебе?
– Вот… – Шмакин, пыхтя, кивнул в сторону коридора, где Ракитин увидел прислоненные к стенке колеса. – Рыбий Глаз передал… Ну, тварь, да? – спросил он Александра. – Ну… просто не знаю, чего и…
– Проехали, – ответил Александр.
– Ну вот как иметь дело с такой категорией?..
– Лучше не иметь, – согласился Ракитин. – А что за шум вчера ночью был, кстати?
– А, собака в подъезд забрела, – ответил сосед беспечно. – Бродячая. Я ни при чем… Ну, кого-то там тяпнула вроде… – Юра смущенно потоптался. – Пошел я, работа не ждет!
– Ну-ну. – Ракитин набрал номер телефона тестя. Сегодня старику надлежало переоформить документы на машину и заодно вручить ее новому хозяину, умельцу-рукодельнику, обретенные колеса и приемник.
Допив кофе и переговорив с тестем, Ракитин прошел через балкон в квартиру Градова.
Тот лежал на кровати, безучастно смотря в потолок.
Молча протянув соседу подметное редакционное письмо, – мол, ознакомься, Ракитин взялся за трубку неконтролируемого, как он надеялся, аппарата связи.
Служебный телефон приятеля из МО не отвечал, а по домашнему он откликнулся, сообщив, что из армии уже месяц назад уволился, однако, если какие проблемы…
– А я теперь тоже в газете тружусь, – не испытывая укоров совести, соврал Ракитин.
– Чего это так?
– Ну, сам понимаешь – жизнь…
– Это да…
– И тут такое дело: срочно надо вылететь в Таджикистан. Дашь полезных людей? Чтобы на месте помогли? С вертолетом, к примеру…
– Я понял, Саша, проблем, надеюсь, не будет.
Перезвони минут через десять, сообщу подробности.
Минут через десять он сообщил следующее:
– Вылет завтра. Утречком за вами приедет машина. Мои ребята так и так на аэродром отправляются кого-то встречать, заодно захватят и вас. Пропуска уже заказаны. До Душанбе долетите на военно-транспортном самолете. А там, на месте, найдешь майора Поливанова. Он, думаю, подсобит с вертолетом. Вопросы есть?
Рассыпаясь в благодарностях, Ракитин опустил трубку.
Задумался: а зачем ему вся эта кутерьма? Безумная, ирреальная…
И тут же отбросил от себя сомнения, ибо внутреннее глубочайшее убеждение диктовало: так надо. Надо.
– Ну, – обернулся к безмолвному компаньону. – Вылетаем, таким образом, завтра. Готовься. Поройся в своем пропахшем нафталином шкафу, собери необходимое барахло. Все ясно, господин журналист?
Градов ответил ему неопределенным вздохом.
– Слушай, – с долей раздражения произнес Александр, – у меня возникает ощущение, что все, о чем я говорю, именно мне и надо!
Градов, подоткнув под спину подушку, присел на кровати, отрешенно глядя куда-то мимо собеседника.
– Я очень признателен тебе, Саша, – сказал с расстановкой. – Просто все это напоминает… предпохоронную суету.
– Знаешь… – Ракитин помедлил. – Главная задача: не впадать ни в какие раздумья по поводу. Надо действовать. Тупо и механически. Мне так кажется.
– Уже начал, – отозвался Градов.
– То есть?
– Информацию с компьютера стер – это раз. А два… – Градов обвел задумчивым взором потолок и стены. Затем, поднявшись с кровати, подошел к столу и, написав на листе несколько фраз, протянул его Александру.
Ракитин, усмехнувшись невольно, прочел:
«Пожарный шкаф у двери. Третий нижний кирпич справа в кладке стены. Все материалы и завещание на обе квартиры. Более ничем не располагаю».
– Да ты с ума сошел, – отмахнулся Александр, поджигая листок и бросая его в керамическую пепельницу.
– Это я в себе подозреваю уже давно, – согласился Градов, неотрывно глядя на медленно пожирающее бумагу пламя. – Но формальности по окончании земного пути не исполнить не мог. Такой уж я педант, Саша.
На прием к генералу Власов попал лишь под вечер – Шурыгин был плотно занят общением с начальством, текучкой и, кроме того, контролем сразу над несколькими горячими ситуациями, так что время аудиенции обозначил пятью минутами, что свидетельствовало о чрезвычайном рабочем запаре.
– Ну, давай по-быстрому, – не отрываясь от бумаг, проронил Шурыгин. – Чего там с этим твоим фапсишником малахольным?
– Пора с ним… завершать, – убежденно ответил Власов. – Очень вы точно его это… охарактеризовали, товарищ генерал. Именно – малахольный! С придурью. Недоразумение ходячее. Какие-то вокруг него алкаши, сброд, мразь… Результаты, короче, нулевые. На объект его надо. Если завтра с утра свинтим его, к вечеру все уже проясним.
– Думаешь?
– Уверен! Вообще требуется поспешить… Я, сами знаете, не сторонник лобовых мер, но на сей раз нутром чую, что ситуация становится тухлой. Клиент аморфен. Телодвижений – никаких. Живет, как… гортензия в горшке.
– Ну, если уж ты так… решительно, – откликнулся Шурыгин, – тогда – вперед! Но учти, Коля, под твою ответственность…
– Разрешите идти?
– Доложишь, как там, что…
– Есть!
Выйдя из генеральского кабинета, Власов взглянул на часы. Сегодня его скрутить, этого раздолбая Ракитина? Нет, поздновато. Да и голова со вчерашнего мутная, а атака допроса предстоит резкая, взвешенная, без пауз… Нет, надо выспаться, войти в форму.
Ракитин просыпается не раньше десяти часов утра, поскольку отныне службой не обременен; из дома выходит около одиннадцати, так что как следует отдохнуть он, Николай, успеет.
Навестив оператора, прослушивающего квартиру объекта, Власов с его рабочего места связался с машиной наружного наблюдения.
Ничего сколь-нибудь интересного ему не сообщили. Ракитин в течение дня побывал в магазине, затем встретился со своим тестем, подъехавшим к его дому, и передал ему два колеса и приемник от разбитой машины.
Все остальное – чистый быт. Уборка в квартире, развлечение игрой на компьютере…
– Все, отразвлекался он, – сообщил Власов подчиненным. – Приеду завтра в половине десятого утра, будем изымать птенчика из гнезда. Привет!
И Власов тронулся домой, не без досады предвкушая встречу с супругой, выразившей сегодня поутру немалое раздражение по поводу его нетрезвого возвращения в изгвазданной грязью верхней одежде и на все оправдания Николая реагировавшей с категорическим их неприятием.
Надлежало срочно купить какие-нибудь цветочки – авось да оттает сердце боевой подруги, авось да утихомирится, ведьма…
В восемь часов утра заверещал мобильный телефон.
