– Вы что? – воскликнул он, подпустив в голос испуганной дрожи и думая лишь о том, чтобы не переиграть. – Заберите деньги, вон там, в папке…
– Прибери, – кивнул на папку сержанту хмырь с пистолетом и чуть-чуть приподнял руку, так что глушак уставился прямо Данилу в физиономию. – Пошел до самохода! – и дернул подбородком в сторону «девятки».
– Да вы что? – прямо-таки проблеял Данил. Ситуация принимала вид классического пата: он не мог ни заорать «Караул!», ни пуститься наутек (с точки зрения пожилой канцелярской крысы).
А они вряд ли стали бы стрелять – у них только что был прекрасный момент пустить пулю в висок и смыться незамеченными, но убийство в их расчеты не входит, по крайней мере пока… Так что имеет смысл придержать их здесь, сколько удастся, глянуть на реакцию…
Они все-таки боялись приближаться вплотную. Переглянулись, Данил подметил, не без растерянности, в башке у них, надо полагать, не укладывалось, что наведенное дуло не подействует молниеносно…
– А ну, пошел! – тихонько рявкнул сержант, вырвал руку из кармана брюк, и черный предмет у него в ладони на миг испустил синюю трескучую молнию длиной с сигарету. – А то дерну током, долго будешь валяться…
– Давай-давай, – поторопил напарник. – По-хорошему полезай, а то загрузим на манер куля с картошкой. Да не трясись ты, задница, с тобой культурные люди поговорить хотят, а там, может, и отпустят, смотря как глянешься…
Еще один, вынырнувший неведомо откуда – ну да, был третий, мать его, опустил спинку переднего сиденья, уставился зло, нетерпеливо. Не выдержал:
– Лезь, чтоб тебя!
Оставалась последняя секунда – то, что у летчиков именуется «время принятия решения», миг, после которого может быть только «или-или». Тип с пистолетом проворно нырнул на заднее сиденье, сбросил с руки пиджак, уже не опасаясь, что кто-то заметит пушку.
Приняв решение, Данил неловко сгорбился и полез в машину, вполне натурально ударившись головой о крышу и еще более натурально охнув. Двое запрыгнули на передние сиденья, машина рванула задним ходом, выскочила на обширную площадку, быстро развернулась и помчалась прочь от «Клейнода».
Прекрасная иллюстрация к нехитрому тезису о том, что похитить человека в двадцатом веке – раз плюнуть…
Данил уже не сомневался, что поступил правильно. Они никоим образом не стремились ввергнуть его в бессознательное состояние, с ним и в самом деле кто-то горел желанием побеседовать, и как можно скорее. А это позволяло до какого-то времени плыть по воле событий – нужно только не оплошать, угадать момент, когда с пригласившими его в гости субъектами следует решительно распрощаться. Зарываться не стоит. Вполне возможно, им нужен не просто язык, а перевербованный постоянный информатор в стане противника. Но это еще не аксиома. Так и подмывает доехать с ними до «хазы», тогда-то уж точно многое узнаешь, – но велик и риск…
– Моя машина… – заикнулся он испуганным голосом.
– Не пужайся, мы люди хозяйственные. – Тот, что сидел рядом с шофером, продемонстрировал ключики от Даниловых «Жигулей». – Прибрали твои цацки.
Может, и поездишь еще, а нет – нам сгодится…
– Форму-то зачем нацепил? – сказал Данил, глядя в затылок водителю. – За это здесь статеечка полагается, не из самых тяжелых, но всю равно неприятно…
– Законник, сразу видно, – прокомментировал тип с пистолетом. – Не бойся, старинушка, коли гусь не выдаст, свинья и не съест. Ты лучше скажи, куда твой босс подевался?
– Это который?
– Ты мне дурака не рисуй. Босс у тебя один, с которым ты сюда приехал…
Куда он делся?
– Ну, я ж ему не нянька… – сказал Данил.
У него больше не было сомнений, от каких пенатов прибыла в здешние края эта троица.
Богомоловский «Сорок четвертый август» Данил недолюбливал по одной-единственной причине: за ту грязь, что автор вылил на польских партизан второй мировой. А в остальном, если рассудить, книжонка небезынтересная. И в голове сейчас вертится та самая фраза, что пришла на ум одному из героев, пусть и при других обстоятельствах.
Это южный говор! Никаких сомнений. Троица явилась сюда из-за южной рутенской границы. Самостийнички хреновы, из тех, кто всерьез пытается убеждать, будто «Иерусалим» значит-таки «казачья стоянка»…
Поводить их за салом, что ли, как выражался герой известного романа?
Данил довольно громко промурлыкал:
– Ще не вмерла батькивщина, поки мы живем… Сидевший рядом с водителем даже обернулся от удивления:
– Соображает, псявира! Что-то он чересчур сообразительный, ты бы его охлопал, Смоче…
Смок, уперев глушитель Данилу под ребра, сноровисто обыскал его свободной рукой. Вытащил из внутреннего кармана куртки мобильник, повертел, констатировал:
– Работает… Нет, ничего при нем такого нету. – Хозяйственно засунул телефон в боковой карман пиджака и в приступе садистского благодушия, ухмыляясь, похлопал Данила по щеке глушителем:
– Зато веселый пассажир попался, державный гимн знает…
– Я еще хорошие вирши знаю, – сказал Данил. – Я послухав Би-Би-Си – брэшуть там они уси. Никогда я ридный Львив не змэню на Тэль-Авыв!
Двое хихикнули, а Смок прямо-таки закатился.
Отсмеявшись, посерьезнел:
– И точно, хлопче, что-то ты быстренько соображаешь насчет того и этого…
– Он тебе лепит по классическому пособию «В помощь заложнику», – сказал водитель, не оборачиваясь. – Как рекомендовано, стремится установить дружеские отношения, чтобы мы в нем видели не абстрактный объект, а живого человека…
– А верно…
– Точно тебе говорю. Как по писаному. Только зря стараешься, законник. Мы ж не собираемся тебя совать в подполье и требовать выкуп, тут другой расклад. А потому оставаться тебе самым что ни на есть абстрактным объектом, хоть ты вирши декламируй, хоть жарь гопака. Ты лучше соберись и подумай, как спасти шкуру, – она, хоть и старая, а, поди, дырявить не хочется?
– Да уж, – искренне признался Данил. – Вы бы хоть объяснили, зачем прицепились к бедному юристу?
– А где тебя учили так самоход водить, бедный юрист? – хмыкнул водитель. – На тебя глядя, и не подумаешь…
Что ж, никаких неясностей – хоть единожды, да отрывался Данил на здешних улицах от этого субъекта… Он сказал:
– Хобби у меня такое. С детства.
– А еще какие у тебя хобби? Нос совать в чужие дела?
– Ну, это, скорее, не хобби даже, а профессия, – ответил Данил, стараясь не лезть на рожон, приучая их к мирному тону беседы. – На том юриспруденция и построена…
Справа протянулось строение, давно прозванное в народе «Брестской крепостью» – длиннейшее здание из красного кирпича, былое обиталище партийных боссов, ныне слегка потесненных и «новыми рутенами», и новой номенклатурой. «Неужели за город катят?» – подумал Данил. Пока что не определить, могут и свернуть в какой-то из окраинных микрорайонов…
– Может, ему браслеты нацепить? – задумчиво спросил сидевший рядом с водителем.
Данил незаметно для постороннего взгляда напрягся, такой вариант его решительно не устраивал.
– Да ну, – с ленцой бросил Смок. – Машину останавливать, лезть в багажник… Старый хрен, поди, помнит, как с ним возле кофейни потолковали, он, похоже, умный… Сидит и не турбуется, как скромная лялечка на первом свидании.
– Мужики, – сказал Данил проникновенно. – Ну объясните вы, что вам от меня нужно?
– Вот приедем, и объяснят, – веско ответствовал Смок.
Он сидел вполоборота, вальяжно развалившись, баюкая на ладони девятимиллиметровый «Вальтер» с глушителем. Хорошая игрушка, ничего не скажешь, завидки легонько берут – самому пока что приходится болтаться по городу с пустыми карманами, а эти скоты, наплевав на Уголовный кодекс, махают отличными, надежными стволами, заставляющими легонько дрогнуть сердце любого понимающего человека. «Вальтер», стало быть, девяточка… Чем угодно ручаться можно, но в случае с Бесединым был другой калибр. Несомненно, пять целых шесть десятых либо, по крайности, шесть тридцать пять, но уж никак не больше, и никакого глушителя, иначе на кожу не попали бы порошинки. Сие, впрочем, ни о чем еще не говорит, кто сказал, что эта пушка у них единственная?
– Мужики…
– Сиди, – сказал Смок. – Не ной. Если уж недержание речи, прочитай еще какой-нибудь вирш или песенку спой. Вот приедем, и поговорят с тобой те, кому надлежит…
Город остался позади. Правда, есть еще Ратимовка – отдаленный микрорайон, зачем-то возведенный в чистом поле за пару верст от столицы…
Нет, со свистом миновали и Ратимовку. А значит, пора прощаться. Не стоит себя переоценивать – можно попасть в такие условия, что вырваться ни за что не удастся. Затягивать игру далее – серьезный риск…
– Сейчас будет пост ГАИ, – сказал Смок, посерьезнев лицом. – Если попробуешь дернуться – получишь пулю. Усек?
– Усек, – сказал Данил. – А зачем мне дергаться? У меня телефон с секретом.
