Еще один прыжок. Сдвоенный удар ногами в лицо автоматчику, приземляюсь на спину. Самортизировал локтями, оттолкнулся ладонями и встал на ноги. Парень в черном комбинезоне лежит передо мной со сломанной шеей. Забираю у покойника автомат. Теперь я вооружен, впрочем, и раньше, строго говоря, я не был безоружным. Любая часть моего тела умеет мгновенно превращаться в оружие. И любое оружие, попавшее в мои умелые руки, тут же становится частью тела в полном соответствии с принципом «кэм-тай-ити-йо» – «оружие и тело едины».
Глаз замечает впереди черные спины, указательный палец давит на спуск, заостренные свинцовые цилиндрики со свистом рассекают воздух, люди в черных комбинезонах корчатся в предсмертных судорогах. Неужели им не было жарко в своих балахонах? Оделись единообразно, чтобы в пылу боя не перепутать своих и чужих, про то, что лето на дворе, не подумали. Ничего, скоро остынут, закоченеют… Мне их не жалко, нет! Не я первый начал. Я попал в экстремальную ситуацию и веду себя соответствующе. Эмоции здесь неуместны. Нет плохих и хороших, есть те, что останутся жить, и те, которые останутся лежать на земле с остекленевшими глазами…
Как выяснилось, я оказался за линией оцепления, и моя огневая поддержка дала осажденным шанс вырваться из круга черных комбинезонов. Я расстрелял весь магазин одной непрерывной очередью. «Черные» не таились. У «наших» кончились патроны. Граната, вспугнувшая меня, была последней.
Я уложил девятерых «черных» и теперь наблюдал, как три перепачканные, растрепанные фигуры стремглав мчались в мою сторону. Рывок, достойный олимпийцев-легкоатлетов. «Наши» спешат вырваться из окружения. Впереди давешний милицейский капитан, следом двое незнакомцев.
Один – здоровенный двухметровый лось в когда-то белоснежном пижонском летнем костюме, на толстой шее неизменная золотая цепуга, другой – маленький, лысоватый, одет скромно: серые брючки, парусиновые туфли да неопределенного цвета рубашка с короткими рукавами.
Бегуны совсем рядом. Мент глядит на меня шальными глазами, узнает, пытается улыбнуться, сказать что-то типа того, что я молоток, но сил у него на слова не хватает. Милиционер показывает мне оттопыренный большой палец и налетает на меня, обнимает, виснет на плечах. Ни дать ни взять – «встреча на Эльбе», соитие Первого и Второго фронтов. Рядом тормозит Здоровяк, с ходу выдыхает вопрос: «Ты кто?..» На большее сил у него не хватает. Здоровяк жадно хватает ртом воздух, его широкая грудь ходит ходуном в бешеном ритме.
Третий участник забега падает рядом на колени, задыхается, захлебывается хриплым кашлем курильщика со стажем.
Интересно, чему они радуются? Вокруг-то еще полно стрелков. Минута-другая – и организуется погоня. А если «черные» замешкаются, я убью этих троих. В мои далеко идущие планы спасение соратников-бандитов никак не вписывается.
– Где остальные? – спросил Здоровяк, малость отдышавшись.
– Какие остальные? – удивился я.
– Да он не из гвардии, он Батин! – воскликнул радостный мент и наконец-то выпустил меня из своих дружеских объятий.
– Эгей! – громкий оклик сзади.
Оглядываемся дружно, всем квартетом. Из глубины леса, со стороны, свободной от противника, к нам спешит живописная группа. Человек двадцать, может, больше. По лесу ходить обучены, перемещаются плавно, почти бесшумно. Все вооружены миниатюрными изящными «узи», все голые по пояс. Разделись для того же, для чего противник обрядился в черные комбинезоны, – чтобы отличить своих от чужих.
– Наши! – радостно пискнул тщедушный обладатель залысин.
– Мы сумели связаться с гвардией, – объясняет мне мент. – Но если бы не ты, друг, нам конец! Патроны и гранаты кончились, бежать некуда…
Вот так! Лопухнулся я, как наипоследнейший салажонок. Ослабил бдительность и проморгал свою столь вожделенную свободу. Я, конечно же, слышал, как сзади кто-то тихо, крадучись приближается. Стоял я спиной к дереву, пули в затылок не опасался. Пребывал в полной уверенности, что на подходе резерв «черных», и наметил уже путь для бегства. Думал, сейчас отправлю к праотцам своих «друзей» и растворюсь в лесу. Очень хорошо придумал – одного, допустим, Здоровяка, бью так, чтобы он перед смертью поорал погромче. Жестоко, но отвлекающий фактор прекрасный. Люди в черном не стали бы выяснять, кто и зачем пустил кровь беглецам, приняли бы свершившийся факт как данность. Теперь же, на глазах у «своих», ничего не выйдет.
Гвардейцы перешли на бег и поравнялись с нами ровно через минуту. Половина, не останавливаясь, побежала дальше, остальные взяли нас в кольцо. Снова блокада, на этот раз с целью охраны.
– Как Папа? – спросил командир бандитской гвардии, тот самый, что кричал «эгей».
– В норме, – ответил Здоровяк и заботливо склонился над все еще коленопреклоненным коротышкой. – Папа, вы в норме?
– Живой, – прохрипел коротышка с залысинами.
– Вставайте, Папа, я помогу…
Ну вот и довелось мне лицезреть Императора нищих.
Это безусловно он – Император. Не генерал, не министр Империи, а ее Властелин, Владыка. Так подсказывает мое шестое чувство, оно меня редко подводило, и я привык ему верить.
Под охраной десяти полуголых мужиков наша компания ветеранов сегодняшнего вооруженного конфликта покинула театр боевых действий. На осиротевшую сцену вышли новые актеры, более пригодные для игры с одетыми в черное партнерами.
Марш-бросок в щадящем темпе длиною в два километра – и мы на дороге. Стандартный российский лесной тракт, каких тысячи. Милая сердцу пастораль так и просится на полотно живописца. Справа сосенки, слева березки, между ними песчаная колея и десять черных автомашин марки «Волга» рядышком стоят, в затылок друг другу.
Папа, Здоровяк и мент расслабились. Уверены, что на сегодня страсти-мордасти для них кончились. Один я начеку. Не нравится мне, как командир гвардейцев-коммандос переглянулся с парочкой-троечкой подчиненных. Я утроил бдительность, и, как оказалось, не зря.
Четверо из наших охранников внезапно открыли огонь. Палили в своих коллег, практически в упор. На очереди мы, безоружные в центре круга, очевидно, как дважды два! Не уверен насчет дальнейшей судьбы Папы и остальных, однако я точно пойду в расход.
Ближе всех ко мне стоит командир-перевертыш. Прыгаю прямо на него. Ногой выбиваю из руки палача «узи», хватаю командира обеими руками за шею, рывок на себя, мах бедром, и я уже твердо стою на земле, прикрытый полуголым телом, словно живым щитом.
Гвардейцы растерялись. Произошло непредвиденное, бойцы не знают, что дальше делать. Секундная задержка стоит им жизни.
Нельзя думать в бою! Некогда прикидывать, выбирать меньшее из зол, нужно действовать, реагировать на изменение ситуации мгновенно, рефлекторно.
Именно так реагирует Здоровяк. Его пудовый кулак сбивает с ног одного зазевавшегося гвардейца, бьет в грудь другому. Гвардеец номер два успевает выстрелить, пуля жалит Здоровяка в бок. Поздно! Удар достиг цели, гвардеец падает.
Чуть подпрыгнув, Здоровяк обрушивается на поверженного, мощное колено ломает ребра противнику, руки ищут и находят «узи». Я же тем временем ломаю шею командиру и толкаю его на последнего невредимого пока гвардейца.
Мертвый командир получает от своего подчиненного порцию свинца в живот. А я уже рядом, и ребро моей ладони быстрее его мысли. Парень умирает стоя. Я расколол ему череп.
Наконец-то пришел в себя мент, бросился на того гвардейца, что опрокинут первым ударом Здоровяка. Милицейский капитан менее ловок, но удачлив, он напарывается носом на инстинктивно выставленную руку и в то же время, совершенно случайно, попадает противнику носком ботинка в промежность. На помощь менту приходит Здоровяк. Короткой очередью из «узи» добивает последнего живого гвардейца.
Хронометраж последних событий: предатели расстреливают верных Папе людей – четыре секунды, расправа с предателями – восемь секунд. Итого – двенадцать секунд.
За это время героини телеэкрана не успевают прорекламировать свои чудесные прокладки, зато пятеро бандитов успели угробить пятерых братков и позорно погибнуть следом за ними. Не перестаю удивляться скоротечности нашей бренной жизни и смерти. Воистину: «Не думай о секундах свысока…»
Однако хватит философствовать. Может быть, сейчас замочить до кучи оставшихся бандитов вместе с их Папой и уйти? Нет, нельзя. Совсем рядом вереница машин, в каждой из них по шоферу. Они, похоже, «за нас». Ишь, как переполошились. Услышали стрельбу, прибежали. Суетятся вокруг, Здоровяку рану перевязывают. (Рана, кстати, пустяковая. Пуля чиркнула по ребрам. Крови на рубль, вреда на копейку.) Десятерых шоферов мне уложить слабо – не успею. С минуты на минуту могут вернуться бандиты-гвардейцы, посланные на отстрел бандитов в черных комбинезонах. И совершенно непонятно: они-то за кого? Запутался я совсем в этих бандитских разборках! Глупостей боюсь наделать. Дед говорил: «Не знаешь, где водоворот, – плыви по течению». Так и поступлю.
