– Я не могу, – сказал Уилл. – Я как-то раз помогал вкатить иск против тамошнего главы, Великого Дракона. Так что они меня хорошо знают.
– А что насчет детектива Маллоя? – спросил Джерихо.
Уилл тяжело вздохнул:
– Он уже отправил утром своих людей, но они как на стену наткнулись. Епископ и основатель Альма Бридвелл Уайт угрожает судебной тяжбой каждому, кто посмеет сказать хоть слово против ее обожаемой церкви.
Эви привстала:
– А что, если мы с Джерихо изобразим молодоженов, которые хотят прийти в лоно церкви? Тогда мы сможем свободно шнырять по окрестностям и все разузнать.
Джерихо посмотрел на нее:
– Мы… с тобой?
– Вы что, издеваетесь? – не выдержал Сэм. – Кажется, нашего великана прибирают к рукам? Будь осторожнее, приятель, – она поматросит и бросит!
– Я и сам могу справиться, спасибо.
– Не сердись, дружок, ты отличный парень. Если серьезно, вам нужно подкрепление – какой-нибудь ловкач вроде меня. К тому же кто-то должен вести машину.
– Я сама могу вести, – возразила Эви.
– Эви сама может вести, – повторил Джерихо, с откровенным вызовом глядя на Сэма.
– Ну и прекрасно. Так что поедем все вместе, – уступил Сэм. – Но если машину раздобуду я, то я и поведу.
– Как пожелаете, – ответил Уилл. – Эви, мы можем поговорить у меня в кабинете?
– Мне никогда не доверяют машину. А я ведь хорошо вожу, – бурчала Эви, следуя за дядей в кабинет. Он достал из ящика стола небольшую фляжку и отпил из нее глоток. – Так у вас все-таки есть спиртное! – не выдержала Эви.
– Очень жаль тебя разочаровывать, но это Суспензия Филипса с магнезией. У меня разболелся желудок – неудивительно после того, что я наблюдал этим утром. Садиться ни к чему, я буду краток. Евангелина, я не твоя мама, но это не значит, что я не считаюсь с рамками приличий. Возвращение домой под парами не допускается ни в каком виде. – Дядя посмотрел на нее в упор, и Эви подумала, что ей еще никогда не приходилось чувствовать на себе такого тяжелого испытующего взгляда.
– Но, дядя…
Уилл жестом остановил ее, не дав заговорить.
– Стоит тебе напомнить, что поезда до Огайо отправляются каждый день. Это ясно?
Эви тяжело сглотнула.
– Я все поняла.
– Я совершенно не против того, чтобы ты веселилась. Но требую, чтобы ты не делала глупостей и была в безопасности. Все-таки по городу разгуливает маньяк.
Эви вдруг вспомнила о книге, которую листала вчера.
– Вот черт! Я совершенно забыла рассказать тебе о том, что нашла тот самый символ в библиотеке! Он относится к какому-то ордену – братству, братии… да как же он назывался?
Вбежав в библиотеку, Эви принялась рыться на полках, превращая плоды кропотливой работы Джерихо в первозданный хаос. Он с немым укором следовал за ней, пытаясь привести полки в порядок.
– Вот она! – Эви бегом спустилась по витой лестнице. – «Религиозный фанатизм в движении Второго великого пробуждения». Лучшего лекарства от бессонницы я не знаю, но зато в книге нашлось вот это. – Она открыла изображение пентаграммы со змеей. – Братия! Ты знаешь, что это такое?
– Нет, но я знаю, кто сможет нам помочь: доктор Георг Поблоски из Колумбийского университета. Он мой старый приятель и профессор религиоведения. Я позвоню ему сейчас же. – Уилл стремительно вышел из библиотеки.
Джерихо робко откашлялся.
– Хочешь, я подежурю вместо тебя? – спросил он так серьезно, будто музей был полон посетителей.
– А где Сэм? – спросила Эви.
– Пошел позвонить приятелю, чтобы одолжить машину.
– Неудивительно, ведь своей у него нет, – проворчала Эви.
– Давай я выйду на дежурство, – предложил Джерихо.
– Спасибо, я сама, – отказалась Эви. Она все еще дулась на него за утреннюю отповедь и не хотела делать из него мученика.
Размышляя о вчерашней вечеринке и об убийстве, Эви не спеша расхаживала по комнатам музея. Не стоило демонстрировать всем подряд свои способности к чтению прошлого. Что, если они теперь будут постоянно просить ее делать это? Или, уже протрезвев, посчитают ее опасной, поскольку она может раскрыть секреты, которые до этого были тщательно спрятаны от посторонних? Эви поклялась самой себе, что в следующий раз будет осторожнее.
У нее из головы не выходила история о Пророках, которую она услышала от Уилла в день приезда. Отыскав книгу Либерти Энн Рэтбоун, она поудобнее устроилась перед камином и принялась читать.
Предсказания Либерти Энн Рэтбоун,
записанные ее братом и верным слугой,
Корнелиусом Т. Рэтбоуном
Сегодня моя дорогая Либерти Энн лежала в том же самом состоянии, в каком она вернулась из леса, одурманенная. Иногда она восторженно рассказывает о чудесах, которые видит, иногда в ужасе сыплет предостережениями. Складывается впечатление, что перед ней приоткрылась завеса будущего, подвластная только ангелам и Провидению. Я записал все ее слова.
«Мы – Пророки. Мы были, есть и будем. Нас подпитывает сила, проистекающая от великой энергии земли и народа, ее населяющего, и пребывающая с нами столько, сколько это необходимо. Мы видим мертвых. Говорим с духами. Путешествуем во сне. Читаем судьбы из вещей, что возьмем в руки. Будущее открыто перед нами, как маршрутная карта перед путешественниками».
Эви перелистывала страницы, жадно поглощая глазами текст.
«Не существует такой безопасности, за которую следовало бы заплатить свободой. Сердце союза развалится… небеса осветятся странным пламенем. Откроется дверь в вечность. И со штормом вернется страшный человек в цилиндре… Око не может видеть…»
В самом низу страницы был сделан набросок глаза, окруженного солнечными лучами, под которым змеилась молния.
«Пророки не должны сдаваться, или погибнут все».
Закрыв книгу, Эви отложила ее в сторону. Совершенно очевидно, Корнелиус Рэтбоун очень любил свою сестру. Интересно, снилась ли она ему также, как ей снится Джеймс? Эви невольно потянулась к своей подвеске-талисману. Из-за ночного разгула ей нездоровилось. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь окна, заливали все золотистым светом. Разомлев от тепла камина, Эви уронила голову на сложенные руки и заснула.
Ей снился город. Улицы, громадные и высокие, как каньоны, были совершенно пусты. В отдалении скапливались темные грозовые облака. Эви принялась кричать и звать на помощь, но никто не откликнулся. Ветер носил по дорогам мусор и брошенные газеты. И тут она ощутила чье-то присутствие. Тени, едва уловимые глазу. Она повернула голову как раз в тот момент, когда призраки отступали в сумрак, нашептывая: «Она – одна из них. Ты не сможешь нас остановить. Нас уже ничто не остановит».
Повернув за угол, Эви, к своему удивлению, столкнулась с Генри, который кого-то искал. Увидев ее, он удивленно вытаращил глаза:
– Эви, ты что здесь делаешь? Запомни: ты меня не видела.
Стоило ей отвести взгляд на мгновение, как он тут же исчез. Но к ней бежал кто-то другой, и тут Эви поняла, что не может двинуться с места. Она была просто парализована страхом. Фигура приближалась. Девушка с черными волосами и зелеными, цвета бутылочного стекла, глазами. Они уже где-то встречались – девушка была ей знакома. И тут Эви осенило – хостесс из китайского ресторана. В руке у нее был странного вида кинжал. Девушка выглядела встревоженной и чем-то недовольной.
– Ты не должна здесь находиться! Проснись!
– Эви, проснись! – Сэм тряс ее за плечо. Эви заморгала, огляделась и поняла, что заснула в музее. Солнечный свет лился из окон на дядюшкину коллекцию.
– Ты очень крепко уснула.
– Неужели? – Она потянулась. Ее сердце колотилось, как бешеное.
– И по-видимому, тебе снился не самый удачный сон. Ты кричала…
Эви кивнула:
– Да, жуткий кошмар.
– Эх, куколка! Неудивительно, ведь у нас только и разговоров, что про маньяков и убийства. Не волнуйся, можешь все рассказывать мне. Дядя Сэм не даст тебя в обиду. – Он присел в кресло рядом и нежно поправил ей челку. Но улыбка его оставалась по-волчьи хищной, как и в первый день на вокзале.
