– Да как сказать… Я и сам не знаю. У меня приказ простой: приехать к вам, найти этого человека и организовать ему сеанс связи с руководством учебного центра «Пламя». Все. Что и как будет дальше – пока и сам не знаю. Это, видимо, как раз от вашего Скуратовича и зависит.
Капитан понятливо кивнул.
– Хорошо. Ребята твои пусть тут, возле машины подождут. Мои парни из дежурной смены их пока чаем угостят. А мы с тобой давай до жилого корпуса прогуляемся. Связь-то как устанавливать будешь?
– Посредством технических средствов, – хохотнул я и продемонстрировал извлеченный из мародерки спутниковый телефон.
– Ого, – брови капитана удивленно поднялись, – кучеряво живете! Ну, пойдем.
На поиск ученого много времени не ушло. Скуратович оказался ранней пташкой. Когда капитан тихо постучал костяшкой указательного пальца по металлической пластине вокруг личинки дверного замка его комнаты, Игорь Иванович уже не только не спал, а даже собирался чаевничать на крохотной кухоньке. Еще один плюс закрытой и охраняемой территории, принадлежащей военным, – автономность. Пусть и не полная, но как минимум свет, отопление и водоснабжение – свои, да и продовольствия некоторый резерв по-любому иметься должен, все же не девяностые годы на дворе, когда армию едва на мелкие куски не растащили и этими самыми кусками – разворовали. Конечно, до былой мощи Союза – далеко, но от нищеты пятнадцатилетней давности оправляться начали понемногу. В общем, и тусклая лампочка под потолком на кухне горела, и черный пластиковый электрочайник синей подсветкой уютно ей вторил. Будто и не случилось ничего, будто прежняя жизнь продолжается. Разве что дикторы с телеэкрана не несли обычную утреннюю чепуху.
– А, Арсений, приветствую, – явно узнал моего провожатого хозяин и поздоровался за руку сначала с ним, потом со мной. – Чем обязан?
– Да вот, Игорь Иванович, к вам люди приехали. Говорят – по делу. Пообщаться хотят.
– Даже так? – Ученый с интересом оглядывает меня. – И какие же вопросы возникли у спецназа к скромному вирусологу?
Как могу, объясняю ученому, кто я вообще такой и зачем к нему приехал. Выходит, и сам это понимаю, несколько коряво: приперся ни свет ни заря какой-то… кхм… деятель с бугра, собирается с кем-то созвониться, и только этот самый «кто-то» даст, наконец, относительно вразумительные объяснения. Ну, я надеюсь, что даст.
Скуратович выслушивает эту ахинею вполне доброжелательно и только руками разводит, когда я заканчиваю свой короткий монолог, мол, давайте, соединяйте, коль уж приехали. Снова достаю из мародерки спутниковый и с сомнением гляжу на висящие на стене кухни часы в виде расписанной под гжель стеклянной тарелки. Пятнадцать минут восьмого… Не рано? Все-таки генералу звонить собираюсь. Мало ли… Впрочем, судя по тому немногому, что я от Бати о генерал-майоре Лаптеве узнал, человек он умный и деятельный. Не Павлов какой-нибудь, прости господи, который (если историкам верить), начало войны банально проспал: к нему люди на доклады ломятся и телефоны обрывают, потому что немецкие пушки уже пограничные заставы с землей мешают, а адъютант всех разворачивает, мол, у товарища командующего округом по распорядку дня – сон, давайте-ка попозже. Так вот, Лаптев, как я понял – не из таких. Ну, раз так, будем звонить. Только для начала на подоконник присяду. «Иридиум» спутниковый – не моя старенькая мобильная «Нокия», в глубине квартиры сигнал может и не поймать. А на улицу тащиться что-то не хочется.
Похоже, в предположениях своих я не ошибся. Трубку взяли уже после второго гудка, а голос ответившего был вполне бодрым:
– Слушаю, Лаптев.
– Здравия желаю, товарищ генерал-майор. Прапорщик Грошев, ОМОН Сергиев-Посад, по поводу объекта «Парацельс»…
Услышав, какой оперативный псевдоним ему присвоили, Скуратович только фыркнул, но сравнение ему польстило, по лицу вижу.
– Вы обнаружили объект? – Слушая голос в трубке, поневоле хочется встать по стойке «смирно», сразу чувствуется – привык и умеет командовать человек.
– Так точно, товарищ генерал-майор, «Парацельс» сейчас рядом со мной.
– Хорошо. Грошев, этот человек чрезвычайно важен. Оставайтесь рядом с ним и ждите, в течение ближайших пяти – семи минут вам перезвонят. Передадите телефон «Парацельсу». И учтите, в случае необходимости «Парацельса» нужно защищать любой ценой; повторяю – любой. – Последнее слово Лаптев произнес с нажимом, давая понять, что в данном случае это не просто расхожее выражение, а прямой приказ: сам сдохни, всех людей своих положи, но объект спаси. Вот тебе и скромный вирусолог в слегка заношенном спортивном костюме и тапочках на босу ногу…
В трубке зачастили гудки отбоя.
– Ну что? – Капитану явно очень интересно.
– А фиг его знает, – на полном серьезе пожимаю плечами я. – Сказали ждать, через несколько минут перезвонят. Тогда отдам трубку профессору… Вы ведь профессор?
Скуратович иронично улыбается и отвешивает мне легкий полупоклон:
– И доктор наук в придачу…
– Серьезно, – уважительно киваю я в ответ, – а я даже в аспирантуру не пошел, хотя очень звали, чуть не за шкирку тянули.
Выражение лица ученого выглядит забавно. Не ожидал профессор, ох, не ожидал! Ну да, когда стоит перед тобой такое рыло, поперек себя шире, да еще и оружием с ног до головы увешанное и в броню упакованное, то первая мысль на тему его образования и уровня умственного развития: «Три класса церковно-приходской и младшие командирские курсы». А тут – аспирантура! Есть от чего слегка обалдеть. Но перейти к выяснению подробностей моей биографии профессор не успевает – в моих руках оживает и начинает пиликать «Иридиум». Вот тебе и пять – семь минут… Нет, точно этот человек кому-то сильно нужен!
Нажимаю на кнопку приема вызова и подношу трубку к уху.
– Игорь Иванович?
Голос точно принадлежит не генералу.
– Секунду. – Я жестом предлагаю Скуратовичу располагаться на все том же подоконнике и передаю ему трубку.
– Алло, слушаю вас…
Некоторое время ученый внимательно прислушивается и морщит лоб, что-то вспоминая.
– А, Роман! – Морщинки на переносице разглаживаются. – Конечно же помню: конференция на биофаке МГУ в прошлом году, мы с вами еще обсуждали проблему…
Все! Дальше и для меня, и для капитана начинается «непереводимая игра слов с использованием местных идиоматических выражений» минут на двадцать. Ей-богу, не вру: натуральный «цигель-цигель, ай-лю-лю». Причем если в «Бриллиантовой руке» актеры несли полную абракадабру, но смысл сказанного угадывался совершенно без проблем, интуитивно, то тут – строго наоборот. Вроде по-русски человек говорит, и даже отдельные понятные слова проскальзывают, но хотя бы общий смысл уловить – нереально.
– Даже так? Чистый исходник вируса? Это откуда же, позвольте полюбопытствовать? – Профессор явно взволнован: вон с подоконника вскочил, и даже рука, держащая трубку, слегка подрагивать начала.
Видно, собеседник рассказывает Скуратовичу что-то весьма захватывающее. Профессор смотрит сквозь нас с капитаном круглыми от удивления глазами и едва не садится мимо своего не слишком комфортного «посадочного места».
– Не может этого быть! И кто же это умудрился? А, понимаю, закрытая информация…
После этого ученый переходит на обсуждение каких-то, как я понимаю, имеющихся или, наоборот, отсутствующих в «Пламени» приборов, и я снова начисто перестаю понимать, о чем вообще идет речь.
– Да, Роман, прекрасно вас понял и согласен. Скажите вашему старшему, пусть немедленно выходит на руководство «Вакцины». Думаю, согласовывать подобные вещи нужно не на нашем с вами уровне… Да, конечно, сам я выезжаю, как только соберу всех оставшихся тут специалистов и отдам распоряжения по поводу сборов и упаковки всего необходимого. До встречи!
Скуратович жмет на кнопку сброса вызова и, резко встав с подоконника и направившись к входной двери, смотрит на капитана.
– Арсений, мне необходимо срочно переговорить с полковником Кожевниковым. Это чрезвычайно важно!
