— Мне… нам ужасно неловко забирать вас от остальных клиентов.
— Не беспокойтесь, миссис Мендоса! Даже не думайте, что я не оставлю кто-то хороший вместо себя для мисс Картер и мисс Брайсон и Элгинсов. Они все милый народ. Есть моя племянница Мабель…
— О, прекрасно! — вздохнула Элисон с большим облегчением. — Полагаю, она так же аккуратна и добросовестна, как и вы? Как мило.
— Сейчас она есть даже лучше, — сказала Берта. — В основном, я ее воспитывать. Она замужем, но любит зарабатывать. Она будет делать здесь настоящую хорошую работу. И что уж говорить, мне будет приятно приезжать к вам всякое время. Правда, интересно работать для настоящего сыщика, как лейтенант. Просто
Фриц, видите ли… Я просто не могу отделаться от Фрица, я не смогу жить у вас. Он это не одобрит, нет. Кошки и все остальное.
— Хорошо, я понимаю, — сказала Элисон. — Тогда это просто будет постоянная ежедневная работа.
— Да, миссис Мендоса. Конечно, я иметь моя машина. Только это все Фриц. Я не могу обещать никаких сверхурочных, когда у вас будут гости. Он поднимает такой шум, вы не поверите.
— Да? — удивилась Элисон. Казалось невероятным, чтобы здравомыслящая самостоятельная Берта находилась под пятой деспотичного мужа. — Но если вы объясните ему…
Берта откинула голову и расхохоталась.
— Это есть хорошо! Объяснить! Даю вам мое слово, это будет все равно, что объяснить вашему коту Сеньору. Он ожидать свой ужин строго шесть тридцать, я должна быть там, кормить его. Не берет еду ни от кого другого. Поднимает ужасный шум, если я опаздывать. Видите оно как. Но мне, правда, приятно приезжать к вам каждый день, миссис Мендоса. Я думать, мне надо проще к этому относиться. Хотя Фриц — это тяжело. Очень хорошо, что домовладелец не возражает. Это так. Потому что он иногда очень шумный.
— Да? — снова удивилась Элисон, представляя себе пьяного Фрица, который швыряет в Берту вещами, и отказываясь в это поверить. Подумать только, Берта, прекрасный человек! И позволяет, чтобы ею командовал какой-то…
— И еще, — сказала Берта, — он каждый вечер должен гулять, дождь или солнце. Иначе он станет слишком толстый. Хотя, вы понимать, я даю только самое лучшее. Тушеное мясо и говяжья печень. Он ее любит — просто с ума сойти. А вот витамины — сущее наказание. Прямо как кот Сеньор, когда ему давать проростки пшеницы.
— А! — произнесла Элисон, до которой смутно начало доходить. — А, я понимаю. А… какой он из себя?
— Фриц, — ответила Берта, — немецкая овчарка, миссис Мендоса. Ужасно большой даже для своей породы. Я думать, наверное, глупо для меня держать подобное создание, но он есть компания. Он был самый забавный щенок, каких вы только видели. Еще умный. Я иметь его бумаги и все прочее, он настоящий породистый. Только ужасно большой. И он совсем не любить кошек, ни в какую.
— Я думаю, — сказала Элисон.
— Он бежать за кошкой, и эта кошка со страху делает следы, даю вам мое слово. Теперь вы понимать. Я их люблю, а Фриц нет. Значит, договорились, миссис Мендоса. Мне это очень нравится, одно постоянное место. А я привести сюда на замену мою племянницу Мабель. Только я лучше продолжать жить там, где живу.
— Ну что ж, пусть так, — сказала Элисон. — Думаю, это будет где-то в декабре.
— Да, конечно, — отозвалась Берта. — Я расскажу Мабель. Будет замечательно, я буду ждать.
Итак, с Бертой все в порядке. Но эти архитекторы…
— Значит, вы полицейский и хотите знать о письме, которое я написал этой любопытной мисс Чедвик? — спросил Мартин О'Хара. — Еще бы, такая, как она, сейчас же побежит звать полицейских. Я не сделал ничего плохого и не собираюсь жаловаться, понятно? Кажется, я имею право защищать свой дом и семью. Говорят, мой дом — моя крепость. А она приходит, везде сует свой нос, рассказывает Энни, что я никуда не гожусь!
Мистер О'Хара имел рост примерно пять футов три дюйма и могучие мускулы. Огненно-рыжие волосы, густые, как щетка, рыжие усы и опасный огонь в голубых глазах.
Его жена, маленькая худенькая смуглянка, встрево-жещю сказала из-за его спины:
— Прошу тебя, Марти. Это же полицейский. Он тебя арестует, если ты…
— У меня нет с собой ордера, — сказал Мендоса. — Полагаю, вы мне просто все расскажете, мистер О'Хара.
— Вы правы, черт вас побери, я все расскажу! Садитесь. Пива?
Мендоса вежливо отказался.
— Дело ваше. А я пропущу стаканчик.
— Да, дорогой, — и его жена побежала за пивом.
— Чертовы богатые суки ходят по бедным домам, раздают милостыню и думают, что раз у них больше денег, чем у меня, то они вправе учить нас жить! Не нужна мне ни от кого никакая милостыня, я сразу так сказал!
— Джулии надо было лечить зубы, Марти, — произнесла его жена, аккуратно наливая пиво.
— Спасибо, Энни. Я знаю про зубы. Но почему бы мне самому не заплатить за то, чтобы поправить зубы собственному ребенку? В клинике разрешают платить в рассрочку. Просто потому, что свора этих пронырливых богатых сук любит потешить себя раздачей милостыни, когда их не просят… — Он отхлебнул, поставил стакан и воинственно уставился на Мендосу. — Я, знаете ли, честный работяга, вожу мусоровоз. Я имею восемьдесят пять долларов в неделю чистыми. И на эти деньги содержу жену и детей. Милостыни не прошу и не беру. Это все Энни, она вообразила, — просто сдурела, — что если они помогут заплатить, то и ладно, и, черт побери, все сладила раньше, чем я об этом услышал. Я нисколько этого не хотел, я так и сказал. Но разве она хоть чуть прислушалась к моим словам, эта Чедвик? Дело было сделано, и она приезжала дважды в неделю и отвозила Джулию в клинику. В четыре часа, а я кончаю в три и в это время я уже дома, понимаете. Маленькая сопливая дрянь. — Он снова поднял стакан.
— Я не думаю, что она такая, как ты говоришь, Марти. Не забывай, что она, наверное, живет в большом доме и все такое, и наверняка не знает простых людей.
— Тогда пусть она, ради Бога, остается в своем большом доме! Значит, я прихожу домой, — продолжал он рассказывать, — и я устал. Я целый день вожу здоровенный грузовик. Поэтому я люблю сесть и расслабиться, выпить несколько стаканов пива. Я сам покупаю это чертово пиво, разве нет? Какое, черт подери, право имеет эта баба говорить Энни, что я плохой муж и отец, запойный алкоголик — вот что она говорит из-за нескольких стаканов пива, — я не могу платить дантисту за своих детей! Она, гадина, хочет убедить Энни бросить меня! Из-за того, что я люблю пиво и не очень-то правильно говорю по-английски. Она болтает, что я плохо влияю на детей! На моих детей!
— Не очень тактично, — сказал Мендоса.
— На моих детей! Энни, еще пива. Позвольте мне сказать вам, мистер, я своих детей воспитываю правильно, всех шестерых. Не разрешаю им мошенничать, врать, я их порю, и они знают, за что. Всю жизнь они каждое воскресенье ходят в церковь. Но Энни! Эта Чедвик сбивает ее с толку. Раньше ты всегда была мной довольна! — добавил он, обращаясь к жене.
Она осторожно налила пиво.
— Ну, будет тебе, Марти. Просто она все время говорила насчет детей. Она-то образованная и знает все эти вещи. Из-за этого я и чувствовала себя какой-то несчастной, она говорила только…
— Черт побери, я не позволю этой сопливой бабенке да и никому другому приходить и делать мою жену несчастной, понятно? Значит, она пожаловалась…
— Нет, — сказал Мендоса. — Она мертва, мистер О'Хара. Убита в прошлую субботу ночью.
— Убита, о Иисус! — воскликнул О'Хара. Он даже про пиво забыл. — Ну и ну, будь я проклят! — Потом он рассмеялся. — Держу пари, кто бы он ни был, у него была не слабая причина! Даю голову на отсечение, она здорово это заслужила.
— Ну, Марти, так же нельзя! Какое несчастье! Я уверена, что она хотела, как лучше…
— А разве не говорит нам преподобный О'Нейл, какая дорога вымощена благими намерениями? — сказал О'Хара. — Кто ее убил?
— Видите ли, мы еще не совсем уверены, — мягко ответил Мендоса. — Когда я прочитал ваше письмо, мистер О'Хара, я подумал, по всей вероятности, ее убили вы.
— Я? — тупо переспросил О'Хара.
— Ох, Марти! Господин офицер, это не он! Он, правда, грубо иногда говорит, но, по-настоящему, он мягкий как масло, — это не он…
— Я? Ну и дела, будь я проклят, — сказал О'Хара. В его голосе не было тревоги, только интерес. — Нет, я ее не убивал, мистер. Она просто ужасно раздражала, понимаете? Но не настолько. В субботу вечером? А-а, я был в баре у Чарли, на углу, примерно до половины десятого, а потом мы с несколькими парнями по-приятельски зарядили маленькую партию в покер. Я с ними пробыл где-то до двух ночи. Энни может сказать, когда я пришел, потому что я разбудил ее и похвастался, что выиграл девять долларов. Можете спросить парней…
Мендоса слегка удивился, доставая ручку и блокнот, что покер может так сильно и так надолго увлечь нескольких взрослых мужчин. Ну понятно, бридж, — за ним можно просидеть всю ночь. Хотя люди бывают разные. Он записал имена и поблагодарил О'Хару.
