— Не знаю я, кто они, но, судя по жетону, из бывшего комитета, да и этот говорит, что они оттуда.
— НКВД, КГБ — все одна лавочка. Это они потом разделились на милицию и комитет, а сначала вместе были. Говоришь, теперь не знают, кому служат, так?
— Ну, это он так сказал. Мог и соврать.
— Мог, конечно, а зачем? Какой резон? Ты его пристрелить мог, бросить. Потом, ты, говоришь, он сам стреляться пытался? Ему в твоем благорасположении — никакого смысла.
— Ну, не знаю. Может, он до сих пор надеется, ждет своих.
Вошла Алена.
— Заснул ваш товарищ.
— Какой он мне товарищ? Его товарищи в овраге сивку-бурку доедают. Вы его что? С ружьем одного оставили? — Давыдов вскочил. — Думаете, я тут вас байками развлекаю?! Они уже угробили пять человек.
Девушка вынула руку из кармана — на ее ладони тускло блеснули две ружейные гильзы.
— Я оружие как попало не бросаю, — она насмешливо глядела на Давыдова. Капитан машинально отметил, что Алена довольно красива. Но — не его тип, брюнетки Давыдову не нравились, точнее, он был к ним равнодушен. Девушка заговорила снова: — А ваши ящики с ракетами, пока вы тут дядю сказками развлекали, мы с Женькой в сарай перетащили, чтоб они случайно не запропастились. Так что не волнуйтесь. — Девушка состроила ехидную гримасу.
Старый моряк усмехнулся: вот так, палец в рот не клади. В комнату вошел мальчишка.
— Дядь Яша, готово все. Вытопил.
Старик направился к выходу.
— Пошли, капитан. Сейчас мы тебе баньку устроим, а там подумаем, что дальше делать.
Давыдов прошлепал к столу, где лежал «дипломат», взял его и пистолет с собой.
— А это-то тебе в бане зачем? — растерялся дед. — Не бойся, ничего не пропадет.
— Вы еще дружков этого типа не видели, а я уже пообщался. Мне что-то не улыбается драпать в кальсонах, как Чапаев в одноименном фильме. В этом «дипломате» и мое оправдание, и их обвинение.
Дед махнул рукой — как знаешь. Девушка, не скрывая иронии, фыркнула:
— Ракеты с собой прихватите! Или нам доверите постеречь? Ими отбиваться сподручнее будет, если беляки нагрянут.
— Доверяю, — огрызнулся Анатолий. «Вот чертова девка! И чем я ей не угодил?»
Очень похоже на то, что отношения с ней у Давыдова отчего-то сразу не заладились.
Баня стояла у самого причала, чтобы при желании из парилки можно было сигать прямо в озеро. Уже в предбаннике Анатолий почувствовал запахи нагретых досок и дыма березовых дров. Яков Степанович протянул Давыдову старую фетровую шляпу с обвисшими полями.
— Это зачем?
— Чтоб уши не сварились. Я сейчас тебя лечить буду. Лезь на полок.
Давыдов нежился в волнах сухого жара. Дед зачерпнул в плошку воды, плеснул на каменную стену и взмахнул дубовым веником.
— Нос береги!
Спал Анатолий в эту ночь как убитый, а утром почувствовал себя вполне здоровым человеком. Завтракали на просторной кухне втроем: Давыдов, Яков Степанович и Женька. Еду для пленника Алена отнесла ему в комнату и оставалась там, пока Петр не поел. Она демонстративно избегала общества Давыдова, отдавая предпочтение раненому. Похоже капитан казался ей членом союза ирокезов, испытывающих садистский экстаз от страданий, причиняемых пленным. А Давыдов нажимал на хлеб и картошку, почти не притрагиваясь к успевшей осточертеть рыбе.
— Что, весело пришлось? — с пониманием заметил старый моряк. — Для пирогов оставь место. Племянница весь вечер старалась.
— Что-то она меня не шибко жалует.
— Заметил. А тебя это задевает?
— Да нет, просто я ей ничего плохого не сделал.
— Пойди пойми их дамскую логику. Скорее всего, ей просто твоего арестанта жалко. Ну да ладно, ты что собираешься дальше делать?
— Со своими нужно связаться. Хорошо бы успеть добраться до какой-нибудь воинской части, пока меня дружки Прокофьева не нашли.
— А с ним что делать будешь? С собой его тащить нет никакого смысла. Он тебя по рукам и ногам свяжет. Опять же твои ящики — их в карман не спрячешь. А эти парни обыщут все окрестности. Им и ты нужен, и это барахло. И еще, пока ты спал, я побеседовал с этим воякой. Он полагает, что в таком виде он своему начальству не нужен.
— Если вы разрешите… я бы его у вас оставил. Чтобы оторваться, мне нужен хоть день.
— Милиции ты, как я понимаю, не доверяешь.
Давыдов покачал головой.
— Ни милиции, ни ФСБ. Я теперь только своим доверяю, армейским. Если бы вы согласились оставить этого… — он замялся, — пострадавшего у себя. Я как только до своих доберусь, сразу организую его доставку в госпиталь или куда следует. Не знаю, кто будет это дело разбирать. А иначе… не понесу же я его на себе!
— С ним ничего страшного, я могу его поставить на ноги. У него просто ушиб.
Давыдов оглянулся, за разговором они и не заметили возвращения Алены. Прислонившись к притолоке, она стояла за спиной у Давыдова.
— Она у нас врач и колдунья, — заявил Женька. — Кого хочешь биополем вылечит.
— Отвези нас, дядя Яша, туда…
— Куда? — не понял Давыдов.
— Есть одно место. Целебное.
Давыдов в байки про аномальные зоны не верил. Всему, происходящему с ним и его знакомыми, можно было дать вполне рациональное объяснение. А при разговорах о всяких там полях, кроме, понятное дело, электромагнитных, он начинал откровенно издеваться над рассказчиком. Заметив скептическое выражение на физиономии гостя, смотритель улыбнулся.
— Правда целебное. Я тебе еще не рассказывал. Так слушай. Служить я начал сразу после войны, сначала на дизельных, а потом и на первых атомных. В то время назначение на новые лодки мы как высочайшее доверие расценивали. Ну а обстановочка тогда была еще та. Мы свою лодку как раз перед Карибским кризисом приняли. На ходовых все шло как по маслу, реактор и основные механизмы работали как часы. В первую автономку пошли точно по графику. Район патрулирования у нас был как раз возле Флориды. Лодки тогда еще ракетными не были. На случай крупной заварухи у нас имелись две торпеды со спецзарядом, а остальное вооружение ничем не отличалось от обычной дизелюхи. С началом кризиса мы получили команду занять место в позиционном районе напротив цели и ждать в готовности пальнуть своим ядерным гостинцем. До района-то мы дошли, а вот дальше все злоключения и начались. Авария реактора, угроза заражения. Несколько человек, обслуживающих реактор, пошли устранять аварию. Поломку они устранили, но сами уже на второй день… Мы даже похоронить их не могли: всплывать было нельзя, и из аппарата не выстрелить. У американцев — гидроакустическая цепочка. Шумни как следует — и тебя сразу же обнаружат. Уйти тоже нельзя, того и гляди третья мировая начнется. Снялись мы оттуда только через две недели. Народ от лучевой болезни просто падал. Мы матросов в зараженные отсеки старались гонять поменьше, так что больше всего досталось офицерам. Потом госпиталь. Кто выжил, кто нет. Я особо не надеялся, да повезло. Вышел из госпиталя, как из Бухенвальда. Кожа да кости, череп лысый, как колено. Комиссовали подчистую. Медики думали — долго не протяну, выпустили, чтобы показатели им не портил. Для начала меня в санаторий отправили, в Карелию, под Петрозаводск. Там я с одним дедом познакомился — лесником, он меня на этот остров и отвез. Веришь не веришь, а помогло. Я там почти полгода прокантовался. Вернулся — врачи глазам своим не верили. Даже волосы по новой отросли, только отчего-то черные, а раньше я шатеном был. Вот такие дела. А Ленка у нас и вправду врач. Насчет биополя не знаю, а рука у нее легкая, по себе знаю, от радикулита лечила. Так что приглашаю на экскурсию. Тебе все равно путешествовать пока рановато. Окрепнуть надо.
— Это вы ему руку прострелили? — Девушка с вызовом уставилась на капитана.
Ну это уже был явный наезд. Только потому, что настроение у Давыдова было получше вчерашнего, он не стал материться, а пролепетал елейным голоском:
— Что вы, что вы? Это Петенька с ножом разведчика баловался! Вы его спросите, он вам все подробненько расскажет. Если, конечно, не запамятовал.
Девушка бросила на Анатолия такой выразительный взгляд, что, будь ее воля, он бы тут же испарился.
— Между прочим, Петр почему-то о вас очень хорошо отзывается…
Давыдов только руками всплеснул: скажи на милость!
На тот чудной остров Давыдов не поехал. Остался дома. Отсыпался, отъедался и думал. Правильно ли он сделал, покинув место аварии? Может быть, не стоило уходить оттуда? Вероятность появления второй группы чистильщиков, конечно, существовала, но вполне возможно, что, получив такой сокрушительный отпор, они не рискнут совершить еще одну попытку.
Прокофьева на остров возили три дня подряд. Девушка высчитывала длительность сеансов своей замысловатой терапии. Женька к Давыдову отнесся не в пример лучше сестры, особенно после того как капитан пожертвовал в его коллекцию свою фуражку. Мальчишка и составлял Давыдову компанию во время отлучек Алены, Петра и деда на «волшебный остров». К ночи все возвращались домой, старик не мог оставить маяк без присмотра. Как-то раз Анатолий забрался на эту высокую башню. Вид с нее был просто роскошный, капитан даже отщелкал несколько кадров на свою драгоценную пленку со снимками аварии. На четвертый день старик предложил Давыдову съездить вместе с ними.
