— напоминала небоскреб со стилобатом. Роль стилобата выполняла кормовая половина, а носовая часть привалилась к ней под небольшим углом. Ясно было, что получившаяся конструкция не самая устойчивая и вскорости «небоскреб» повалится.
На воздухе, выскочив из окна с высоты третьего этажа, люди, как правило, падают вниз. Однако под водой все не так. Конвоиры, словно ангелы, волокущие грешную душу на Божий суд, потянули меня вверх, на «крышу небоскреба», то есть примерно еще на десять метров вверх.
Роль «крыши» исполняла вдавленная и пробитая взрывом, трюмная переборка. На ней, как выяснилось, аквалангисты оставили свои «подводные мотоциклы» — скутера-буксировщики. Их сейчас было два, а третий, на котором совсем недавно увезли Лусию, жужжал двигателем где-то неподалеку, но разглядеть его сквозь воду цвета бутылочного стекла было очень трудно.
Со мной и здесь церемониться не стали, прикрутили нейлоновой веревкой, продетой через скованные руки, и потащили за скутером, как на аркане за лошадью. Правда, не совсем так. Руки-то у меня были за спиной, а не спереди! Несколько раз меня дергало, как пытуемого на дыбе, но локти у меня из суставов, слава Богу, не вывернулись и мне удалось найти более или менее приемлемую позу: я обхватил веревку обеими ступнями, и дальше меня тащили, так сказать, ногами вперед. Именно поэтому я сумел увидеть и то, что следом за мной, на втором скутере, таким же макаром волокут Эктора…
Меня сперва не удивило, что скутера идут примерно в тридцати метрах от грунта и не поднимаются выше. Потом подумалось, что пора бы и наверх. Не спеша, чтобы кессонку не заполучить.
Они действительно чуточку поднялись, примерно до сорокаметровой глубины, и стало заметно светлее. Будь я не человеком, которого волокут на буксире в наручниках, а подводником-любителем, то мог бы порадоваться красотам, которые можно было наблюдать вокруг: и стаям сверкающих рыбешек, и величественному шельфовому склону, просматривавшемуся справа, как мохнатая зеленая гора, и даже перламутровому шлейфу пузырьков воздуха, который оставляли за собой мои конвоиры, державшиеся за свой скутер… Но я был пленником — и никакие красоты мне были не нужны.
Скутер тем временем несколько изменил направление движения. Второй, следовавший за нами, — тоже. Теперь они направлялись в сторону шельфового склона.
Только тут, как ни странно, я подумал, что ребята, которые сцапали меня и Эктора, могли быть теми самыми подводными пловцами, что пристрелили вчера дона Хименеса. А появилась эта мысль потому, что конвоиры нацеливали нос своего скутера на какое-то темное пятно, маячившее на фоне обросшего водорослями шельфового склона. Этим пятном вполне мог быть вход в подводный туннель, и я не ошибся…
ПУСТЯЧОК, А ПРИЯТНО
Скутер сбавил скорость, конвоиры подтянули меня к себе, наверно, чтобы я, болтаясь на веревке, не расшибся о стенки туннеля, и крепко ухватили под локти. После этого скутер вошел в туннель, и на его передней части, скругленной, как у торпеды, зажглась довольно мощная фара.
Туннель делали давно — наверняка еще во времена Лопеса, тогда же, когда строили все эти подземные «асиенды», движущиеся площадки и дороги с вагончиками, опробованные мною в давние времена «Атлантической премьеры». Он порядочно оброс водорослями, моллюсками, еще какой-то дрянью. Если бы не проглядывавшие сквозь зелень стыки бетонных тюбингов — я сразу вспомнил то, что говорил Бернардо Сифилитику Фелипе Морено! — то туннель можно было бы принять за естественную пещеру. Диаметром туннель был всего метра два и годился только для аквалангистов со скутерами.
Везли меня не так уж и долго, может быть, минут двадцать, как мне показалось, постепенно поднимаясь в гору. Конвоиры заботливо следили за наличием газовой смеси у меня в баллонах и вовремя открыли вентиль второго баллона, когда первый опустел. Мне это понравилось, так как означало, что пока я нужен кому-то живым и здоровым. Не понравилось другое: глаза не завязывали. При посещении подобных объектов это верный знак того, что живым отсюда не выйдешь.
Впереди появился свет, и фару на скутере погасили. Еще через пару минут скутер вышел из туннеля в небольшой квадратный бассейн. Мотор конвоиры вырубили и поднялись на поверхность. Меня вытащили сперва на наклонную плоскость из позеленевшего бетона, потом на горизонтальную площадку. Помещение явно располагалось под землей, и, как мне показалось, за ним особенно не ухаживали.
Это было что-то вроде неправильного многогранника, вырубленного в скале, а затем укрепленного монолитным железобетоном, применяемым для строительства тяжелых бомбоубежищ. Вверху, под потолком, горела мощная лампа, освещавшая бассейн, наклонную плоскость и площадку, а также стены гнусно-серого цвета и несколько лестниц, уводивших с площадки в недра подземного сооружения.
Однако рассмотреть как следует, что и как, мне не дали, потому что конвой, как видно, не хотел показывать мне, куда поведут Эктора. Я смог убедиться только в том, что его привезли сюда же, так как второй скутер появился в бассейне примерно через полторы-две минуты после головного.
Коридор, по которому меня повели, отобрав акваланг и ласты, был тоже укреплен монолитным железобетоном и освещался тусклыми светильниками на потолке, размещенными через пять метров друг от друга. Шлепать по бетонному полу босыми пятками оказалось холодновато. Конвоиры моих проблем не понимали, так как шли в гидрокостюмах, на пятках которых имелись протекторы. Поэтому я сильно обрадовался, когда меня провели наконец туда, где появился деревянный пол. Это случилось после того, как мы миновали четыре пролета лестницы, на которую вывел бетонный коридор. Пустячок, а приятно! А то ноги уже заледенели. Деревянный пол после бетонного показался почти горячим.
Да и вообще тут было потеплее. И лампы горели ярче, и стены оказались оштукатурены и побелены. Герметичная стальная дверь, через которую мы поднялись на этот этаж подземного сооружения, охранялась плечистым пареньком в камуфляже американского образца и с винтовкой «М-16А2». Он мог просматривать лестницу с помощью телекамеры и, если бы не конвоиры вели меня связанного, а наоборот, вряд ли стал бы так спокойно открывать дверь. Дверь толщиной примерно в тридцать сантиметров, несмотря на свой огромный вес, плавно ушла в боковой паз, а когда мы миновали порог, столь же плавно задвинулась за нами.
Тут меня водили недолго. Метров двадцать. Именно на таком расстоянии от стальной двери оказался лифт, охраняемый еще двумя парнями, похожими на первого. Аквалангисты завели меня в кабину и повезли куда-то вверх. Скорость подъема была довольно большой, лифт, как мне кажется, предназначался для солидных небоскребов, хотя выглядел очень скромно и представлял собой просто стальную кабину с резиновым ковриком на полу. На третьей минуте подъема лифт остановился, дверь открылась, и конвоиры вывели меня в очередной коридор с множеством дверей. В нескольких местах коридор перегораживали стальные решетки — короче, тюряга… У решеток ходили все такие же мальчики-охраннички «семь на восемь — восемь на семь», при кобурах и укороченных автоматах. Конвоиры довели меня до первой решетки, охранник открыл ее ключом, пропустил нас и тут же запер. Потом дошли до второй, третьей, четвертой — все повторялось в том же духе. За пятой решеткой, которая была еще и стальной сеткой затянута, помимо одного охранника, меня поджидали еще двое. Они приняли меня от аквалангистов, взяли под белы ручки и довели до одной из боковых дверей. Открыли дверь, сняли с меня наручники и не очень грубо, но сильно подтолкнули вперед. Дверь лязгнула. Свобода
осталась по другую сторону. Поскольку окон в данном заведении не имелось, то понять, сижу ли я под землей или на ее поверхности, было невозможно. Конечно, на сей раз мне достался куда более скромный номер, чем в «Каса бланке де Лос-Панчос», но можно было ожидать и худшего. Что порадовало — было сухо, относительно тепло, не пахло крысами и мочой. Имелся унитаз, умывальник, койка, стол и табурет, привинченный к полу. Общая площадь и кубатура заведения были примерно те же, что у «сейфа» Эктора Амадо, но тут я сидел один, и воздуха было вдоволь, вентиляция работала. Никаких правил внутреннего распорядка мне не сообщали, а потому я без особых раздумий улегся на койку, благо на ней даже белье было. Улегся голышом, потому что все, что на мне было, то есть майка, шорты и плавки, было насквозь мокрым. Я пристроил одежку сушиться на трубу, по которой к умывальнику подводилась горячая вода. Во сервис-то!
