— А вдруг.. Ну.. Вы не пытались искать? Вдруг он жив?
— Я наводила справки. Тогда была такая неразбериха.
— Всяко могло быть. Может, у него сейчас другое имя?
Представляете, вдруг бы он сейчас объявился. Живой.
—Жестоко подавать надежду, когда. — Агапова достала платок и промокнула сухие глаза. — Не знаю. Иногда у меня такое чувство, что все во мне перегорело. Когда молодой человек десять лет живет без матери, он ее забывает. Становится другим. Я сама виновата. Это расплата. Захотелось другой жизни. — Агапова говорила уже не для Хамзата, для себя. — Вот я ее и получила. Политика, поездки. все это миротворчество. казалось, если буду приносить облегчение другим людям, то сама стану счастливой. Не стала.
Слова Агаповой задели Хамзата. Ему не хватало жизненного опыта, чтобы понять: эта женщина до конца не разобралась в своих чувствах, но нельзя было сомневаться, она действительно глубоко страдает из-за потери сына и была бы счастлива его найти. Юноша воспринял сказанное, как свидетельство безразличия, и подавил в себе желание во всем открыться.
Они без приключений добрались до Мирам Шаха. Оттуда на военном вертолете их отправили в Исламабад.
На столичной базе ВВС «Чаклала» Агапову ждали старшие дипломаты российского посольства — Баширов и Галлиулин. Черный мерседес подкатил за депутатшей прямо на тармак. Джамиль Джамильевич и Рашид Асланович обходились с Натальей Владимировной с преувеличенной любезностью. К месту и не к месту охали, сокрушались в связи со злоключениями, которые довелось пережить женщине. Искоса поглядывали на измученного Хамзата, не выказывая никакого желания познакомиться с парнем, забрать с собой. Впрочем, Агапова едва ли бы стала прислушиваться к мнению посольских чиновников.
Она положила руки на плечи Хамзату, сказала ласково:
— Может, поедешь со мной?
Дагестанец отрицательно покачал головой.
— Это трудно было бы объяснить.
— Наверное, ты прав. Но если захочешь. Я что-то могла бы сделать. Вернешься в Россию, устроим тебя на работу..
Но Хамзата было не убедить.
— Погоди отказываться, — заторопилась Агапова. — Это хороший шанс. Ты славный мальчик. И потом. меня не оставляет мысль, что будь мой сын жив, он мог бы оказаться на твоем месте.
Хамзат посмотрел ей в глаза, ответил зло и жестоко:
— У вас больше нет сына.
Она отшатнулась, словно ее ударили. Ни слова не говоря, села в машину. «Мерседес» тронулся с места и исчез из виду.
К Хамзату подошел пакистанский солдат, хлопнул по плечу, сунул в руки рюкзак.
— Держи. Паек, на первое время. А то худой как щепка. — Хамзат еле кивнул. — Да что ты такой квелый? Домой подбросить?
Праздник в Исламском университете был в самом разгаре. Вдоль большой лужайки выстроились стенды землячеств: малайзийского, саудовского, египетского, индонезийского, бангладешского. Разложены яркие буклеты, журналы, книги, всевозможные народные поделки, географические карты. У каждого стенда — национальные флаги. Студенты добросовестно потрудились, стараясь перещеголять друг друга. Флаги поражали своими размерами. Из тяжелого дорогого шелка, с бахромой, кистями. Были и подешевле, но тоже аккуратно пошитые. Российский, пожалуй, впечатлял более всего — длиной около трех метров, с окантовкой из золотистой материи. Рядом с флагом вытянулись, чуть ли не по стойке «смирно», Исмаил и Чотча. Ребята несколько напряжены, но это вполне объяснимо. Президент страны, прибывший на университетское торжество, как раз обходил стенды. У каждого задерживался на одну- две минуты, давая возможность музыкантам, расположившимся в центре лужайки, сыграть государственный гимн.
Военный джип подкатил прямо к арке, установленной у входа на лужайку. Ее украшали цветы и изречения Пророка. Хамзат спрыгнул на землю, поблагодарил солдата. Тот по- дружески потрепал его по плечу, газанул и скрылся в клубах пыли.
Юноша колебался. Он устал с дороги, от пережитых испытаний, одежда на нем была грязной, но. Хамзат сделал несколько шагов, и в этот момент услышал знакомый голос.
— Не спеши.
Это был Ксан. Чтобы не бросаться в глаза, русский стоял чуть поодаль, в толпе зрителей. Он догадывался, что Хамзат придет сюда, и уже около часа высматривал парня.
Юноша инстинктивно отпрянул:
— Не хочу.
— Хамзат, не торопись. Все мы ошибаемся. Ты от этого тоже не застрахован. Не ходи туда, ни к чему там светиться. Сядем, посидим, все спокойно обговорим. Хочешь — устроим тебя в другой университет, в другой стране. Деньги найдем, обещаю. Я хорошо к тебе отношусь, Хамзат, хочу помочь.
— Я тебе верю, — подумав, согласился дагестанец. — Правда. Может быть, действительно. Но сейчас просто не получается.
Он протянул Ксану руку. Тот был раздосадован, но все же ответил на рукопожатие. Хамзат повернулся, прошел через арку и зашагал через лужайку. К нему устремился один из охранников, схватил за рукав.
— Эй, оборванец. Что ты себе.
Хамзат ответил спокойно и уверенно:
— Я не оборванец, а студент. Немного опоздал, только и всего. Вот мои друзья — мы из России.
— Эй! Он ваш? — крикнул охранник Исмаилу и Чотче.
Те опешили от неожиданного явления сокурсника, однако послушно кивнули.
— Ну, иди. — охранник нехотя отпустил дагестанца. — Помылся бы, что ли.
Хамзат молча подошел к карачаевцам, стал рядом — под широким полотнищем российского флага. В поведении дагестанца, в его взгляде было нечто такое, что удержало ребят от расспросов. Да и какие могут быть расспросы, когда президент сейчас подойдет к ним! Вот он уже пожимает руки российским студентам, оркестр играет государственный гимн. Когда президент перешел к следующему «объекту», ребята сразу же начали выпытывать у Хамзата, где он был, да что делал. Тот дружелюбно улыбался, отнекивался.
— Извините, парни, устал. Боялся — не успею. Приму душ, переоденусь. Через полчаса, ладно?
Со стороны все это наблюдал Ксан. В его взгляде читалось уважение к дагестанцу, у которого нашлось мужество сделать свой выбор.
Быстро вымывшись, Хамзат вернулся в свою комнату и начал собирать вещи. Их было не так много. Достал из шкафа несколько пар рубашек, футболки. Там же, на одной из полок, лежала цветная фотография стандартного размера в деревянной рамке. Семья Хамзата. Он там совсем малыш, может пять лет, шесть. Улыбающийся отец — черноусый, лихой — подхватил сына на руки. Мама обнимает их. Видно, что все трое безмерно счастливы и верят, что останутся такими навсегда.
Хамзат всмотрелся в лицо матери. В нем, несмотря на разницу в возрасте, можно было узнать ту женщину, с которой он полтора часа назад попрощался на базе ВВС «Чаклала».
Он бережно спрятал фотографию в рюкзак, вместе с остальным своим нехитрым скарбом. Из общежития юноша вышел через другой выход: не хотел видеть ребят, что-либо им объяснять. Забросив рюкзак за спину, зашагал вперед через безлюдный пустырь. Постепенно его фигура уменьшилась, пока совсем не исчезла в мареве жаркого дня.
Магазины (урду, пушту).
Имбирем.
Высказывания, считающиеся словами Аллаха.
Пакистанцев.
Дело сделано.
Спасибо.
Города Белуджистана.
Пакистан победит! Пусть победит! (урду).
Подлый негодяй! Сволочь! (пушту).
Провинция Афганистана.
Зимний курорт в Пакистане.
Ответ отрицательный, но не теряйте надежды (англ.).
Сторож, охранник (урду).
Пакистанское мясное блюдо и лепешки.
Разрешение на пролет через воздушное пространство страны пребывания.
Предупрежден — значит, вооружен (лат.).
Струнный музыкальный инструмент, распространенный в Пакистане и Индии.
В отсутствие одной из сторон.
Если будет на то воля Аллаха.
Города в Зоне племен (район границы с Афганистаном).
Зеленый чай (пушту).
Преисподняя.
