Ознакомительная версия.
Джексон достал из кармана пухлый конверт и бросил его на столик. Морпех не спеша рассмотрел несколько фотографий, на которых был запечатлен некий господин, и прочел небольшое досье, из которого следовало, что заказать им хотят мужичка очень и очень нехорошего. Контрабандист, бандит совершенно беспринципный и безбашенный, торговец оружием, людьми и решительно всем, за что может заплатить покупатель. Пожалуй, только в одном грехе составители досье господина не обвинили – в людоедстве. И то, вероятно, лишь потому, что господин с фотографий был белым…
– Ясно, – Вашуков брезгливо отбросил бумаги, на несколько мгновений тяжко задумался и, видимо, принимая решение, деловито спросил: – Ручка с бумагой есть? Давай! Будем план акции придумывать и список снаряжения писать.
– Слушай, морпех, – наемник налил еще немного виски, выпил и с сомнением покачал головой, – а тебя не напрягает, что по наводке каких-то сомнительных темных ребяток мы должны прикончить этого мужика? Белого, между прочим…
Подполковник вскинул вроде бы и не выражавший ничего взгляд, помолчал, потом отвел глаза в сторону и с расстановкой сказал:
– Вот что, Джексон, или как там тебя… Здесь и сейчас я тебе одну простую вещь скажу, которую больше нигде и никогда не повторю. Даже если в этих бумагах одно сплошное вранье, – мне плевать, понял? Если для спасения моих парней надо будет пол-Африки вырезать к чертовой матери – я просто возьму нож и пойду резать! И мне без разницы, какого цвета мужики под мой нож попадут. Для меня расклад ясен и прост: два чернокожих бандита просят прикончить такого же бандита, только посветлее. Все, тему закрыли. Давай думать, как сделать дело грамотно и без потерь…
– Давай. Только еще один вопрос: не боишься, что за такую халтурку тебе в Москве – или где там ваше начальство сидит – погоны вместе с головой снимут?
– Боюсь. – Вашуков угрюмо посмотрел на почти пустую бутылку, вздохнул и вновь потянулся за сигаретами. Прикурил и, многозначительно поглядывая на наемника, едва заметно улыбнулся: – Но не очень – они ничего и не узнают, если мы все чисто проделаем. Я же не идиот на себя доносы писать! Кроме того, жизни моих ребят стоят много дороже погон вместе с головой и всем остальным…
…Спустя семнадцать часов после приведенного разговора яхта белого господина с коротеньким именем Ян запылала ярким огнем, выжигавшим новые просторы для бизнеса местных контрабандистов. Еще через пять часов Вашуков и Джексон с интересом посмотрели выпуск новостей местного телеканала, в котором были продемонстрированы кадры обгоревшего остова уничтоженной яхты. За сюжетом с места событий последовал пространный и расплывчатый комментарий, в котором мордастый сотрудник пресс-центра полицейского управления Мапуту с умным видом рассказал о бандитской разборке, жертвами которой стали некий уважаемый бизнесмен и несколько его сотрудников. Поскольку пожар уничтожил практически все следы, сокрушался полицейский с искренней печалью в глазах, даже точное число пострадавших следствие пока назвать не может.
– Трупы охранников мы в океан подальше отбуксировали, так? – поглядывая на экран телевизора и загибая пальцы, начал подсчитывать Джексон. – Их было трое. Ты скинул их трупы в море, связал изящной гроздью, а трос к лодке привязал… Сам босс и стюард – пятеро. А ты, помнится, что-то про шестерых говорил, нет?
– Говорил, – мрачно подтвердил морпех. – Шестым был моторист – я его в машинном отсеке нашел… Хватит, счетовод! Надо в путь собираться – у нас еще работы непочатый край.
– А Скат с Тритоном? С ними как? – недоуменно вскинулся наемник.
– Они у моего «деда с кичи» погостят – обоих уже перевезли в надежное место. Там и персонал медицинский есть, и уход нормальный будет. Я моему сокамернику почему-то верю. А если бы и не так, то какие из них сейчас бойцы? Пусть лежат, раны зализывают. А нам с тобой надо к Орехову торопиться. Если еще не поздно. Ох, боюсь я, дали мы маху с нашим Мохаммадом – умен, собака, и хитер. Маяки он наверняка вместе с ящиками в море выкинул. И что он еще может отмочить – одному Аллаху известно. Например, запросто Сереге башку отрезать…
Этим же вечером Вашуков и Джексон на небольшом частном самолете вылетели из Мапуту в Могадишо, а еще через несколько часов добрались до Алулу, где и устроились в крохотной грязноватой гостинице на окраине города…
10. Сомали, окраина города Алула, август 2010 года
…Катер был хорош. Корпус чуть больше двенадцати метров длиной, около трех шириной, выкрашенный в традиционный серо-стальной «военно-морской» цвет, имел изящные, красивые обводы и почему-то вызывал у подполковника ассоциации с породистым скакуном. Наверное, все-таки из-за принадлежности Сомали к странам арабского мира. Да, прикидывал спецназовец, уважительно рассматривая новенький катер, на испытания которого его пригласил Мохаммад, пожалуй, эту железяку именно так и можно назвать: породистый арабский скакун.
– Ну, друг мой, как тебе мое приобретение, а? – Азартно поблескивая темными глазами, Мохаммад ласково провел темной крепкой ладонью по краешку фальшборта, словно действительно погладил горячего, норовистого коня. – Сейчас посмотрим, как он себя поведет на воде. Ай, ты мой красавец! Представляешь, Лурье, два двигателя «меркрузер» по двести с лишним лошадей! Это же мощь, сила, скорость и… красота. Если бы ты знал, как красив военный быстроходный катер, когда он с ревом несется по волнам! Ты никогда не думал, журналист, что любое оружие обладает дьявольской красотой? Посмотри на любой пистолет, автомат, танк или боевой корабль: какое изящество, какая удивительная целесообразность в каждой линии…
– Как же ты, уважаемый, назовешь свой крейсер? – без тени улыбки спросил Орехов, доставая из нагрудного кармашка пачку сигарет. – «Бледный всадник Апокалипсиса»?
– Не смей здесь курить! – нахмурился бандит и тут же, после секундного раздумья, улыбнулся, сверкнув белыми безупречными зубами. – Это было бы слишком длинно и напыщенно до глупости. Но и каким-нибудь дурацким «Мечом Аллаха» я его называть не стану. Кстати, ты мне подал недурную мысль… На его бортах будет красоваться только номер. Три шестерки – это будет замечательно! «Число Зверя», ха-ха-ха! Кстати, пока мои люди заправляют баки горячим и стаскивают этого красавца на воду, обязательно запиши наш диалог! Пиши-пиши, зарабатывай свой миллион – ни единого слова не должно пропасть!
О записях бандит мог бы и не напоминать – столько писать Орехову не приходилось, пожалуй, с тех самых пор, когда он, еще молодой курсант, исписывал на лекциях десятки толстых тетрадей. Каждый день Мохаммад, почти ни на минуту не отпуская гостя-пленника от себя, заставлял выслушивать и записывать бесконечные воспоминания сомалийца о детстве, юности, об учебе в советском военно-морском училище и о последующих годах. Воспоминания перемежались длиннейшими разглагольствованиями о судьбах мира, о роли сильного человека в мировой истории, о религиях и одному дьяволу известно о чем еще.
Орехов молча выслушивал, понимающе кивал, изредка вставлял какие-то замечания и послушно записывал неразборчивой скорописью все бредни Мохаммада. По вечерам все записанное приходилось расшифровывать и переписывать начисто – бандит ревностно следил за тем, чтобы «журналист Лурье» хлеб даром не ел. Про себя Орехов, посмеиваясь, называл свой многостраничный труд «Новая Майн Кампф» – по аналогии с бредовой «нетленкой» Гитлера. Хотя, наверное, наименование «Новый Герострат» было бы поточнее…
Поскрипывая, заработали лебедки, наматывая на барабаны тонкие струны стальных тросов. Те натянулись, задрожали, и Орехов на всякий случай сделал несколько шагов в сторону – он отлично знал, что может натворить лопнувший металлический трос с разлохмаченной стальной кисточкой на конце… Но никаких эксцессов не произошло: корпус катера дрогнул и медленно пополз по смазанным солидолом рельсам. Еще через пару минут стальное корыто соскользнуло в грязноватую, покрытую радужными разводами воду, взбило целое облако брызг и радостно закачалось у причала.
Мохаммад, явно сдерживая нетерпение, лично проверил все, что только можно было проверить, облазил все закоулки новенького судна и лишь после этого дал команду всем занять свои места. Команда касалась непосредственно Орехова и двоих молчаливых темнокожих бойцов, вооруженных автоматами.
Моторы послушно откликнулись на первый же поворот ключа зажигания и дружно зарокотали на холостых оборотах. Мохаммад, поигрывая дросселями, погонял двигатели, прислушиваясь к ровному и бесперебойному сдержанно-мощному ворчанию, и довольно кивнул. Посчитав, что двигатели прогрелись достаточно, сомалиец перевел регулятор хода на «самый малый вперед» и медленно вывел судно из крытого дока.
Ознакомительная версия.
