— Как раз то, что нужно в данный момент, — в сердцах Меллори сплюнул в воду. Он отвел цилиндр с взрывчаткой, но зацепившийся за кабель соединительный шнур все равно вытаскивал нос торпеды на поверхность. — Все. Брось его. Ныряй. Держись за сеть.
Оба нырнули. Луч прошел как раз по носу ведущего цилиндра, но, окрашенный в черный цвет, он сливался с черной поверхностью воды. Луч прошел дальше вдоль подножья стены плотины и погас.
Меллори и Миллер осторожно вынырнули и огляделись. Они не заметили никакой опасности. Меллори посмотрел на светящиеся стрелки своих часов:
— Скорее! Бога ради, скорее! Мы уже вышли из графика на три минуты.
Они спешили. За двадцать секунд провели над кабелем два оставшихся цилиндра, открыли выпускной клапан и еще через двадцать секунд уже плыли вдоль стены плотины. В этот момент луна вырвалась из своего заоблачного плена и посеребрила блестками поверхность воды. Меллори и Миллер теперь были как на ладони. Они это знали, но ничего не могли поделать. Потому продолжали плыть, направляя цилиндры, и делали это очень быстро. Обнаружат их или нет, конечно, существенно, но отвратить неотвратимое они были не в силах.
Миллер глубокомысленно произнес:
— За двумя зайцами погонишься… Мы опоздали.
— Нет, еще не совсем. Идея такова: мы должны пропустить на мост танки и разрушить его до того, как пройдут заправщики и пехота.
В это время на вершине плотины сержант охраны выключил прожектор и подошел к капитану:
— Никого. Все тихо.
— Очень хорошо, — капитан кивнул в сторону ущелья. — Теперь посветите туда. Может быть, что-нибудь обнаружите.
Сержант повиновался и, осветив прожектором ущелье, тут же действительно обнаружил кое-что. Он сразу же увидел прижавшихся к лестнице бесчувственного Гроувса и дошедшего до последней степени изнеможения Петара. Несколькими ступенями ниже стоял Рейнольдс. Все трое были абсолютно беспомощны и защититься никаким образом не могли. У Рейнольдса даже не было оружия.
Солдат вермахта уже поставил палец на спусковой крючок и направил ствол по ходу луча прожектора, но в это время капитан резким движением опустил дуло его автомата вниз.
— Идиот! Они нам нужны живые, — капитан был в ярости. — Приготовьте веревки. Мы должны их допросить и во что бы то ни стало выяснить, какого черта им здесь надо.
Его слова достигли ушей тех двоих, кто находился в это время в воде, как раз под ними. Они смогли расслышать каждое слово, так как и бомбежка, и винтовочный огонь к этому времени стихли. Тишина наступила так внезапно, что показалась мертвой.
— Ты слышал? — прошептал Миллер.
— Естественно, — Меллори в это время с надеждой смотрел на небо, где облачко, маленькое, но все же облачко, грозилось ненадолго скрыть свет луны. — Дотащи этих плавающих дур до стены, а я сделаю все остальное.
Он повернулся и поплыл, увлекая за собой один из цилиндров.
Когда луч прожектора вспыхнул со стены плотины, Андреа окончательно понял, что Рейнольдс, Гроувс и Петар спасли Марию и его самого ценой собственных жизней, так как, высветив их лучом, немцы пришли к выводу, что эти трое — единственная причина всех неприятностей, и больше никого не искали. В это время они как раз вытягивали на веревке Гроувса, а остальные двое продвигались самостоятельно. Все это Андреа видел, перевязывая раненую ногу Марии, но ни слова ей не сказал.
Андреа закрепил повязку и улыбнулся:
— Так лучше?
— Значительно, — улыбнулась в ответ Мария. Спасибо. — Улыбка ее была вымученная.
— Прекрасно, — Андреа посмотрел на часы. — Нам пора идти. Мне кажется, если мы еще задержимся здесь, то насквозь промокнем.
Он выпрямился, и это спасло ему жизнь: пущенный кем-то нож должен был попасть ему в спину, но вонзился в левое предплечье. Андреа посмотрел на рукоятку и кусок узкого лезвия, торчавшего из его руки, затем медленно, стараясь не причинять себе боли, повернулся. Сержант-четник, последний, кто остался в живых из группы Дрошного, стоял неподалеку ошеломленный. Он не мог понять, как это так получилось, что Андреа не убит. Он не мог понять, почему этот человек, испытывающий, вероятно, сильную боль, не кричит, не корчится, а внимательно на него смотрит. Андреа медленно поднял правую руку, медленно отвел ее назад и резким движением нанес сокрушительный удар ребром ладони сержанту в шею. Смерть пришла к нему еще до того, как его тело коснулось земли.
Рейнольдс и Петар сидели спиной к спине на вершине плотины у сторожевой будки. Рядом с ними лежал, все еще без чувств, Гроувс. Лицо его было серым и безжизненным. С крыши будки светил прожектор. Охранник направил на них дуло автомата. Рядом стоял капитан вермахта, лицо его выражало крайнее потрясение.
Он говорил по-английски с акцентом, но грамотно, четко:
— Вы собирались взорвать плотину такой величины несколькими шашками динамита? Вы, должно быть, сумасшедшие!
— Никто не предупредил нас, что плотина такая большая, — сердито произнес Рейнольдс.
— Никто их не предупредил! О, господи, это слова невменяемого. И где же ваш динамит?
— Сломался деревянный подвесной мост, и мы потеряли динамит и всех остальных своих товарищей.
— Я не могу в это поверить! Нет, я просто не могу в это поверить! — Капитан покачал головой и обернулся, чтобы уйти, но Рейнольдс окликнул его. — Что еще?
— Мой друг, — Рейнольдс показал на Гроувса, — очень плох. Ему нужна медицинская помощь.
— Позже, — капитан повернулся к солдату, который находился в открытой радиорубке. — Какие новости с юга?
— Они приступили к переходу через Неретвинский мост, герр капитан.
Эти слова достигли ушей Меллори, который в это время был еще недалеко от Миллера. Он довел свой цилиндр до стены и собирался присоединиться к Миллеру, но в этот момент увидел вспышку света. Он затих и посмотрел вверх и направо.
На вершине стены, у парапета, стоял охранник и светил фонарем вниз, как раз туда, где они находились. «Мы обнаружены», — подумал Меллори. Они оба вместе с их малой флотилией должны быть видны как на ладони. Не спеша, придерживаясь за цилиндр, Меллори расстегнул молнию своего водолазного костюма и достал из кармана «парабеллум».
Луч света прошелся вдоль подножья стены и застыл, осветив похожий на торпеду предмет, прикрепленный присоской к стене плотины, и человека в водолазном костюме с револьвером в руке. И этот револьвер — был виден даже прикрепленный к дулу глушитель — направлялся прямо на охранника. Тот уже открыл рот, чтобы поднять тревогу, но ни один звук не успел вылететь из его горла. Пробитая пулей голова дернулась, и он навалился на парапет животом, перегнувшись через него и раскинув руки. Фонарь полетел вниз и упал в воду. Всплеск получился довольно звучным. «В той тишине, которая висела теперь над плотиной, его наверняка услышат наверху», — подумал Меллори. Он подождал секунд двадцать, но реакции не последовало, и Меллори решил больше не ждать. Он посмотрел на Миллера. Миллер смотрел на него. Он, конечно, слышал всплеск и видел пистолет в руках Меллори, но вряд ли понимал, что произошло. Меллори показал ему на тело охранника, висящее на парапете. Миллер понимающе кивнул. В это время луна скрылась за тучей.
Андреа прижав кровоточащую левую руку, правой помогал Марии идти по камням. Девушка совсем не могла наступить на раненую ногу. Наконец они подошли к подножью железной лестницы. Ступени, зигзагом уходящие вверх, показались им нескончаемыми. С раненой девушкой и бездействующей левой рукой задача, подумал Андреа, почти невыполнимая. И одному Богу известно, когда взлетит на воздух эта стена. Он посмотрел на часы. Если все идет по плану, это должно случиться с минуты на минуту. Андреа молился, чтобы Меллори с его обычной пунктуальностью на этот раз хоть немного выбился из графика. Девушка посмотрела на него и все поняла.
— Оставьте меня, — произнесла она. — Пожалуйста, оставьте меня.
— Исключено, — мягко сказал Андреа. — Мария никогда не простит мне этого.
— Мария?
— Другая Мария. — Андреа взвалил девушку на спину и обвил ее руками свою шею. — Моя жена. Я думаю, она мне задаст жару. — Он ухватился здоровой рукой за лестницу и начал карабкаться вверх.
Чтобы непосредственно следить за передвижением своих войск, генерал Циммерман приказал доставить его на мост. Машины остановились прямо на середине, прижавшись к правому краю. Мимо нескончаемой вереницей проходили танки, самоходные орудия и грузовики с орудийными расчетами. Когда последние достигли северной оконечности моста, орудия и танки рассредоточились вдоль берега, подготовленные к началу атаки.
Время от времени Циммерман поднимал бинокль и внимательно изучал небо на западе. Десятки раз ему казалось, что слышен звук приближающейся воздушной армады, и десятки раз он обманывался. Каждый раз генерал ругал себя последними словами, доказывая самому себе безосновательность своих опасений. Он считал, что эти опасения недостойны генерала вермахта. И все же какое-то внутреннее чувство не давало ему покоя. Он снова и снова поднимал бинокль, смотрел в сторону запада. Но ему ни разу не пришло в голову, что он смотрит в неверном направлении.
