Ознакомительная версия.
Глава пятая
Птаха жалел, что в регистратуре нет зеркала в полный рост. Хотелось полюбоваться своим отражением. А смотреть было на что. Ни дать ни взять – крутой бандит эпохи недоразвитого капитализма. Бритая голова, в холодных глазах сиреневый туман, новенькая кожаная куртка небрежно висит на широких плечах, на крепкой шее толстая серебряная цепь. А ведь еще совсем недавно в своих же собственных глазах он казался жалким заморышем. Зато сейчас он крутизна…
Впрочем, никакого зеркала и не надо. Достаточно посмотреть на девчонку из регистратуры. Выкатила свои шары и глядит на него, будто он какой-то божок. Может, она хочет родить от него какого-нибудь полубога? А что, он бы ей вдул. Мордашка довольно-таки ничего. А под халатом угадывается грудь гаубичного калибра… Да, он бы с ней замутил. Только Глюк строго-настрого запретил крутить шуры-муры на стороне. А потом, у Птахи нет бабок даже на презервативы. Все карманные деньги у Щавеля. Он у них с Тюльпаном сейчас за старшего.
Щавель не дал Птахе и рта раскрыть. Небрежно отодвинул его плечом, притерся к девчонке. Улыбка до ушей, в глазах цыплячий восторг. В руках пышный букет.
– Девушка, будьте любезны, скажите, Римский Юлий когда выписывается?
Надо было видеть, с каким обожанием он смотрел на эту телку. Будто она царица какая-то… Не больно-то он похож на крутого бандита. Кожаный пиджак, рубаха с галстуком, прическа, на лбу диплом о высшем образовании – интеллигент хренов. То ли дело Птаха и Тюльпан – глянешь на их, и мурашки по коже. Люди расступаются перед ними – потому как они на самом деле натуральные классические бандиты… Хотя Щавель иногда тоже бывает крутым. Но это иногда. А у Птахи с Тюльпаном это всегда – намертво врезано. А они еще думали, становиться под Глюка или нет. Как будто не знали, что у них на роду написано – быть бандитами. А Щавель – это так, не пришей рукав…
Птаха стушевался. А вдруг Щавель прочтет его мысли? Он хоть и не очень круто смотрится, но фитиля может вставить по самое не хочу…
– Юлий?! Римский?! Сейчас посмотрим…
Девчонка, казалось, рада ему угодить. Вся выстилается перед ним. А на Птаху теперь ноль внимания. Ну и дура!
Хотя нет, посмотрела на него. Взглядом связала его с Щавелем. И сразу вопрос:
– А вы кто ему будете?
– Брат он мой, – еще шире улыбнулся Щавель. – Он сегодня выписаться должен. Вот, с цветами его встречаю. Все как положено…
– Сегодня, говорите… Нет, не сегодня. Завтра после обхода…
– А ведь я так и знал. И цветы не для него принес. Вам хотел подарить!
Телка чуть не кончила от восторга, когда Щавель загрузил ее дешевыми астрами.
– А вы до скольких сегодня работаете?
– До шести… Но за мной заедет муж…
– Да? Ну, муж – это серьезно, – как бы сожалея, вздохнул Щавель. – Мужа не подвинешь. А жаль. Вы мне так понравились… Ладно, пойдем мы…
Щавель двинулся к выходу. Девчонка чуть не плакала, глядя ему вслед. Как будто нет рядом такого красавца, как Птаха.
– А как тебя зовут? – обратил он на себя ее внимание.
Он гораздо умней Щавеля. Догадался познакомиться с девчонкой по всем правилам.
– А вам какое дело? – Она недовольно посмотрела на него.
– Так это, познакомиться хочу… Тебе не надоело здесь сидеть? Скукота.
– А что?
– Да прогуляться можно…
Сразу за больничным двором начинается сосновый бор. Телку можно вывести в лес, прислонить к дереву и осчастливить.
– Куда прогуляться?
– Ну, есть места… У меня-то длинней, чем у твоего мужа. Не веришь? Пойдем – убедишься…
Птаха ощущал себя асом среди дамских угодников всех мастей. Сам поручик Ржевский ничто рядом с ним.
– Я не поняла, что у вас длиннее? – нахмурилась регистраторша.
– Да то самое и длинней! – залихватски подмигнул ей Птаха. – У мужа небось засохло между ног. А у меня моща…
Логика у Птахи железная. Почему эта киска на Щавеля запала? А потому, что у мужа с трахательным аппаратом проблема. Вот и неймется девчонке. И приходится Птахе оказывать ей экстренную помощь.
Только почему-то регистраторша радоваться не торопилась. Брови возмущенно полезли вверх, рот перекосило.
– Что вы себе позволяете?! – взвизгнула она. – Я сейчас милицию вызову!.. Гена!!!
Птаха обомлел, когда перед ним вдруг появился самый настоящий мент. Без каски, без бронежилета и даже без автомата. Но в форме и с тремя лычками на погонах, на ремне кобура с «плеткой».
– Что тут такое? – в упор глядя на Птаху, спросил он.
– Ничего, все нормально, – послышался из-за спины голос Щавеля. – Это Вася. Он в отпуск из армии приехал. Он на Новой Земле служит. Там же лютые морозы. Знаете, как там мозги вымерзают. Полгода нужно, чтобы оттаяли… А потом, он же два года женщин не видел. Фазу слегка заклинило…
– В армии, говоришь, служит, – недоверчиво усмехнулся мент. – Что-то не похоже… Документы есть?
– Есть, – нашелся Щавель. – Усы, лапы, хвост… И это…
Он подошел к менту, что-то шепнул ему на ухо. Сержант кивнул и вместе с ним скрылся в своей сторожке.
Щавель вышел через минуту, стрельнул в Птаху уничтожающим взглядом, прошел мимо и поманил за собой движением головы.
Идти пришлось долго. У Щавеля не все дома. Мог бы въехать во двор больницы на машине – как это делают белые люди. Так нет, свой джип он оставил за целый квартал от больницы. Вот и греби по его милости на своих двоих.
В машине их ждал Тюльпан. Щавель оставил его вместо охраны – чтобы тачку не угнали. Серебристая «десятка» для воров не самый худший вариант. А для ментов вообще лакомый кусок. Машина-то в угоне числится.
– Как дела, Тюльпан? – с бравурной небрежностью спросил Птаха.
И запрыгнул в машину на заднее сиденье.
– Ты лучше расскажи, как у тебя дела, – ядовито усмехнулся Щавель.
Больше он ничего не сказал. Сел за руль и молчал все полтора часа, пока они ехали до дачного поселка. Как знал Птаха, что добром эта канитель не закончится. И не ошибся.
Они приехали во двор того самого дома, который они когда-то с Птахой выдраили дочиста. Навстречу им вышел Борз, хмурый амбал с перебитым носом.
– Глюк к себе зовет, – тихо сказал он.
Щавель вышел из машины и поманил за собой Птаху. При этом даже не глянул на него. Тюльпана с собой не позвал. Недобрый знак.
Глюк ждал их в своей комнате. Он сидел в кресле и нещадно дымил. Рядом, на заправленной постели, в шелковом халате сидела Анжела. С отсутствующим видом она смотрелась в зеркало и наводила красоту.
Щавель не стал ждать, когда Глюк заговорит первым.
– Козла этого завтра выписывают, – сообщил он.
– Точно?
– Точно. Я в запись глянул. Там на сегодня фамилия «Римский» стояла. Так она вычеркнута. И на завтра перенесена…
– А Женька точно с ним?
– Ну да, а куда она денется?
– Может, уже сбежала. Сам знаешь, телка она крученая. От нее чего угодно можно ждать…
– Так я ж это, пробивал. У них с этим козлом чисто сопливый амур. Ля-ля фа-фа, любовь до гроба…
– Будет им гроб, – развеселился Глюк. – Лично позабочусь… Завтра их возьмете. На своей «десятке» пойдете. Пацана можете вместе с машиной сжечь. А эту сучку мне. Буду учить, как родину любить… Анжельчик, ты родину любишь?
– Смотря в какой позе, – хихикнула девчонка.
– Не скромничай. Ты у нас по-всякому можешь… Короче, это даже хорошо, что Женька со своим козлом на завтра откладывается. Сегодня у нас одна заморочка. Оксанка мужичка подсняла. Анжельчик, расскажи, как это было?
– А что рассказывать? Все как всегда. Только вчера мы никого не снимали. Просто так по улице шли. А тут «мерс» «триста двадцатый». Типа, садитесь, девочки. Ну мы и сели. Как такого дядю упустить?
– Ну, ты-то упустила. А Оксанчик нет…
– А на фига мне этот старый кобель? Мне и с тобой не слабо…
Анжела сладко зевнула, потянулась к Глюку, сползла с кровати и перебралась к нему на колени. Ее абсолютно не смущало, что грудь вывалилась из разреза халата. Птаха мог видеть коричневую кнопку ее соска. Неплохо было бы нажать на нее…
– В общем, Оксанка сейчас у этого кобеля, – сказал Глюк. – Она уже звонила. Сказала, что клиент готов, можно «разводить»…
– Устала девочка, – хихикнула Анжела. – Развод и девичья фамилия. А какой развод без раздела имущества?
– В корень зришь, лапа, – кивнул Глюк. – Без раздела имущества нельзя… Короче, Щавель, судьей будешь ты. Птаха и Тюльпан, типа, судебные приставы. Надо пацанов на дело выводить, правда, Птаха?
– А я чо? Как скажешь, так и будет.
– Видишь, Щавель, пацан в бой рвется. Это хорошо.
– Кто рвется, тот нарвется… А этот дятел уже нарвался. – Щавель презрительно посмотрел на Птаху.
– Эй, что там у вас? Что за наезды друг на друга? – нахмурился Глюк.
– Мозгов у этого урода нет, потому и наезжаю. В больнице кучу-малу устроил. Телку, которая в регистратуре сидит, в кусты поволок…
– В кусты?! Замочить, что ли, хотел?!
Ознакомительная версия.
