Судя по фотографии – сделанной неизвестно где втайне от самого Мазура – щелкнули его не в том костюме, в коем он сюда заявился, а в новом уже, выбранном донной Розой самолично. Интересные дела. Малоприятные...
После некоторого колебания донна Роза все же сказала:
– И еще... Я тебе дам телефончик одного человека в Чаконе. У нас с ним были и есть кое-какие общие дела... но ты, в случае чего, к нему спиной не поворачивайся и особенно не откровенничай. В таких делах нет ни родни, ни кумовьев, каждый за себя... Усек?
– Не вчера родился, – сказал Мазур, покачивая на ладони новообретенную пушку.
Это называется – не было ни гроша, да вдруг алтын. Только что горевал легонько о том, что не осталось при нем ничего огнестрельного, и нате вам: один дарит очень даже приличный «Вальтер» с глушаком, другая – неплохую многозарядку сует... Еще разжиться бы, раз пошла такая пьянка, надежной трещоткой вроде той, с какой он работалбазу, ну да ладно, жадность фраера сгубила... И без трещотки достаточно.
Поигрывая двоюродным братцем «Беретты», он спросил нейтральным тоном, решив подвергнуть родственные чувства донны Розы и ее облико морале легонькой проверке:
– Ну, хорошо... А предположим, там и в самом деле сыщется... ну, скажем, приличная груда индейского золота или еще что-нибудь, не менее заманчивое. Насколькодалеко, по-твоему, мне нужно будет зайти, чтобы... чтобы мы, выражаясь деликатно, не остались в пролете и прогаре?
Донна Роза, долго и пытливо рассматривая его, наконец, чуть заметно усмехнулась с самым невинным видом и ответила столь же ровным, проникновенным тоном:
– Я так думаю, Джонни, ты у меня достаточно умный мальчик, чтобы сообразить, как именно тебе лучше всего защитить нашиинтересы. В первую очередь, наши. Так уж устроен наш мир, что каждый думает в первую очередь о себе, своя рубашка ближе к телу, не нами это заведено, не нам и менять... Тот парень, в Чаконе, мне вообще ни с какого боку не родственник...
«Ах ты, стервочка», – ласково подумал Мазур. Ни словечка не вымолвила прямо, но вот взгляд настолько холоден и многозначителен, что заранее становится жалко эту самую дальнюю родственницу, историчку с американским дипломом – будь на месте Мазура кто-то другой, не такой душевный... Значит, у нее в Чаконе кто-то есть. И оборотистый, надо полагать, если сумел слепитьтакую вот ксиву. Да и ствол наверняка он подбирал – донна Роза, при всех ее деловых достоинствах, в оружии не разбирается совершенно, как приличной латиноамериканской даме, если только она не герильеро, и положено. Значит, третий. В Чаконе. Ну, поживем – увидим...
– Значит, молодая и красивая, я так понял? – ухмыльнулся Мазур. – А вот интересно, ежели мне придется в интересах дела... ревновать не будешь?
Дона Роза серьезно сказала:
– Джонни, дорогой, если это потребуется для дела, я тебе готова заранее отпустить все мыслимые грехи не хуже епископа Вентагуэрского – прости меня Пресвятая Дева за столь вольные шуточки... Лишь бы ты меняне обманывал. И вообще, я не ревнива, я просто прагматична. Что идет на пользу делу, то и хорошо, то и допустимо. И соответственно, все, что делу вредит, достойно порицания... Вот такое уж я расчетливое чудовище, – сказала она с оттенком гордости. – Всякие там чистоплюи меня, конечно, распнут и осудят, но посмотрела бы я на них, доведись им выкарабкиваться с самых низов... Ты-то, надеюсь, меня понимаешь?
– Конечно, милая, – сказал Мазур. – Чем я в жизни не грешил, так это чистоплюйством... Где же твоя загадочная родственница, вот кстати?
– Остановилась в отеле «Навидад». Я тебя туда отвезу. А напоследок... – ее лицо стало озабоченным и чуточку постаревшим. – Джонни, я очень на тебя надеюсь. Когда ты с ней уедешь, тебя никак нельзя будет проконтролировать... ну, или почтиникак... И мне хочется верить, что не станешь глупить, не предашь слабую и беззащитную женщину...
– Будь спокойна, – сказал Мазур с интонациями положительного ковбоя из вестерна. – Мне здесь чертовски нравится, и, сдается мне, что гораздо выгоднее не предавать вас с доном Санчесом, а работать с вами честно. Особенно это тебя касается, милая, ты во мне приняла такое участие...
– Ах, Джонни...
Судя по ее томным глазам, никак не обойтись без долгого и прочувствованного прощания – вот туточки, за портьерой, на обширной койке. Подчиняясь неизбежному, Мазур отложил пистолет, встал и заключил свою очередную подругу в страстные объятия, воззвав мысленно: «Родимое Отечество, отцы-командиры, знали бы вы, на какие жертвы ради вас приходится...»
Мысль оборвалась – с донной Розой, когда она в ударе, не особенно-то и отдашься посторонним размышлениям...
Часть третья
Золотые миражи океана
Глава первая
Принцесса печального образа
Девушка спросила довольно неестественным тоном, с претензиями на развязность:
– Значит, вы и есть один из гангстеров тетушки Розы?
Ну, наконец-то, чудеса сродни библейским: немые заговорили... За все время пути она так и не проронила ни слова, даже старалась не смотреть на спутника, только порой морщилась страдальчески, когда он закладывал на дороге особенно лихой вираж...
Мазур убрал ногу с педали газа, и зеленый «лендровер» не первой молодости поехал по инерции, а там и вовсе остановился, прижавшись к обочине. Мазур выключил мотор и безмятежно закурил, откинувшись на спинку сиденья с потертой обивкой. На обочине густо росли какие-то высокие деревья, щетинился колючками кустарник, стояла тишина, временами из чащобы налетал ветерок, трепавший волосы пассажирам – машина была без верха, потому что до летних ливней еще далеко, это даже Мазур уже знал. Зима здесь – когда жарко и сухо, а лето – когда жарко и дождливо, других ярко выраженных времен года не имеется...
– Почему мы стоим? – спросила она напряженно.
Мазур лениво повернул голову и принялся откровенно ее разглядывать. Пожалуй, он и впрямь дал маху, полагая познакомиться с кривоногим «синим чулком», дипломированным американским историком. Ничего похожего: изящный профиль, длинные темные волосы, большие темные глаза, фигурка достойна внимания, вот только насчет затянутых в джинсы ножек не скажешь ничего определенного, кроме того, что они, безусловно, не кривые. Надо полагать, ларчик открывается просто: порода, мать ее. То самое, о чем говорила как-то покойница Бриджит: несколько поколений красавцев женились на красавицах, пока дела шли гладко, пока приносили доход плантации и не было нужды ради презренного металла жениться, скрепя сердце, на толстых купеческих дочках, а своих собственных не приходилось еще отдавать за набитых золотом пожилых буржуа... Своего рода селекция.
– Ну, что вы так смотрите? – спросила она еще тревожнее.
Мазур спокойно, даже лениво процедил:
– Во-первых, я не гангстер – авантюрист, бродяга, типичный представитель социального дна, но не гангстер. Во-вторых, дрожайшая тетушка Роза – вовсе не предводительница гангстерской шайки. Она, согласен, занимается чуточку предосудительным бизнесом, аристократы вправе морщить носы... и посещать это самое заведение с поднятыми воротниками, кстати... но она все же не «крестная мать». И, наконец, в-третьих, и в-последних... По-моему, вы выбрали не совсем подходящий тон и не совсем подходящие термины в отношении людей, которые пошли навстречу вашим просьбамо помощи – и даже не стали обставлять эту помощь финансовыми требованиями... Уяснили?
Вид у темноволосой красавицы был определенно пристыженный. При других обстоятельствах Мазуру стало бы ее жалко, но он не хотел расслабляться. Не ждал ничего хорошего от предстоящей «командировки», поскольку научен был горьким опытом: сначала милая журналисточка, оказавшаяся полевым агентом ЦРУ, потом очаровашка Бриджит с ее наполеоновскими замыслами, наконец, дона Роза... Тенденция, однако? Следовало заранее смириться с тем, что и этодело дурно пахнет, а сидящая рядом с ним красотка, пусть конфузится сейчас не на шутку, наверняка при ближайшем изучении окажется очередным воплощением библейских пороков и черных замыслов. Научены горьким опытом, мерси... Нельзя расслабляться.
– Простите, – сказала она, то ли искренне раскаиваясь, то ли великолепно притворяясь. – Я не имела в виду... не хотела... я просто намеревалась...
– А короче?
– Я просто пыталась взять верный тон... Понимаете, с людьми вроде... с такими людьми... ну, в общем, я не знала, как держаться. Ясно вам?
– Да вроде бы, – сказал Мазур. – Ну что ж, это похоже на правду. Девушка из хорошей семьи горделивых идальго, училась в Штатах… надо полагать, на Юге?
– Тетя Роза вам говорила?
– Я и сам вижу, – сказал Мазур. – У вас классический южный выговор. Луизиана?
– Алабама. Университет Дьюка. Слышали?
– Господи, откуда, мы университетов не кончали, – сказал Мазур чистую правду. – В общем, другая социальная среда, а? Интересно, кого вы ожидали увидеть? Развязаного малого в шляпе набекрень, который то и дело прикладывается к фляжке, называет вас «деткой», глупо ржет, пошло шутит и то и дело пытается хлопать по заду? Ну, смелее!
