Ознакомительная версия.
Капитан вовремя пригнулся. Целый выводок рассерженных стальных пчел ворвался в часовню. Со стороны крыльца тоже разгорелась стрельба. Он рухнул на пол посреди часовни и пальнул в проем наугад, чтобы хоть как-то сдержать напор неприятеля.
Архипов по наитию сообразил, что сейчас произойдет. Он откатился к дальней стене, лег рядом с ямой, в которой корчились его спутники, прикрылся рукой. Граната взорвалась, не достав до порога. Несколько осколков влетели в часовню, но скользнули поверху.
Топот, скрип! На пороге вырос кряжистый боец с широко распахнутыми глазами и принялся стрелять перед собой. Он трясся вместе с автоматом и обливался слюнями.
– Подыхай, москаль!
В пол боец не смотрел, а надо было. Вадим плавно надавил на спуск. Пуля попала точно в череп добровольца, отбросила его к стене часовни. Прощай, умник!
Капитан пружинисто подпрыгнул, выпустил остатки магазина в проем, схватил покойника за ноги и заволок в часовню. Подсумок у мертвеца был на месте. В нем два запасных рожка. Порядок. Вадим выбил из автомата использованный, вставил новый. Уже веселее.
Тяжелый бой продолжался. Архипов метался от окна к окну, стрелял очередями, увертывался от пуль. Боевики, взбешенные гибелью товарищей, подползали все ближе, прятались в канавах и за буграми. Бросать гранаты они уже не решались – боялись посечь себя.
Перебежали двое, Вадим не успел их остановить. Раздался шум в восточном окне. Он бросился туда, не глядя, дал очередь, вернулся на порог, сменил магазин.
Капитан уже толком ничего не видел, пот заливал лицо, усталость гнула к земле. Враг был повсюду, подкрадывался, злорадствовал. Но Архипов не собирался задирать лапки. Спецназ сдается только мертвый! Он должен был тянуть время, биться до последнего. Надежда еще не умерла. Точное время: двенадцать часов и столько же минут.
Он приподнялся над разбитым порогом, высматривая мишень. Разум Вадима вмиг помутился, когда пуля пробила его плечо ниже ключицы! Боль была невыносимой. Архипов заскрипел зубами. Достукался, товарищ капитан!
Но он не думал сдаваться. Превозмогая боль, Вадим огромным усилием воли поднял автомат и выпустил длинную очередь в проем. За окном снова кто-то перебежал, затаился, прижавшись к стене. В прятки решил поиграть?
Архипов отполз вбок, чтобы не мерцать в проеме, поднялся на колени, тяжело дыша, и ударил по стене, которая возле окна совсем раскрошилась! Он явно в кого-то попал! Сперва раздался истошный вопль, потом такой звук, словно кто-то подпрыгнул. Правильно, дружок, скачи-скачи.
Капитан, белый как мел, повернулся, чтобы встретить тех, милых ребят, которые уже подбегали к порогу. Ноги его подкашивались, автомат вываливался из рук. Какого дьявола он такой тяжелый? Глаза Архипова почему-то начинали слипаться.
Снаружи с короткими интервалами прогремели три взрыва! Огонь из автоматов явно стал намного гуще. Стонали раненые, орали невредимые. Там что-то происходило. Дружно взревели луженые глотки. Похоже, какие-то психи перешли в атаку.
Вадим без сил опустился на колени. Он еще не потерял сознание. Автомат остался под ногами. Опираясь на здоровую руку, капитан дополз до порога и вдруг почувствовал, что его начинает разбирать смех.
Ребята из группы «Кама» в гражданской одежде, но вооруженные как надо, эффектно и лихо ввязались в драку и уже практически завершали побоище. Их было немного, но они стоили целого батальона. Никто не слышал, как катер с символикой украинской рыбинспекции причалил к восточной части острова.
Рыбные инспектора носились по острову, прицельно били из автоматов. Ничего себе, вот так «вежливые люди»!
Из карателей в живых оставались двое. Они с трясущимися лицами стояли на коленях посреди пустыря, тянули руки вверх. Возбужденный Ершевич, скрывавший повязку под бейсболкой, душевно треснул одного из них прикладом по виску.
Второй заныл:
– Не надо, пожалуйста.
Ершевич пожал плечами и ударил кулаком в переносицу. Эффект был тот же.
«Надо же, и этот здесь! – поразился Вадим. – Впрочем, чего удивляться, мог и Цымбал на одной ноге прискакать».
– Порядок, никого не осталось! – донесся с берега звонкий голос Ромы Данилевского.
– Мужики, спешить надо! – крикнул Полянский. – А то хохлы всю армию на нас спустят.
Вадим уже терял сознание. Боль в плече притупилась, он ничего не чувствовал.
– Надо же, какие мы нежные, – проворчал Кротов, опускаясь перед ним на колени. – Одна пулька, и уже такие страсти. Подумаешь, опоздали на четверть часа, между прочим, вовсе не по своей вине.
– Прибыл рыбнадзор, командир. Все в порядке, жить будешь, – добродушно пробурчал Ершевич. – Сейчас мы тебя на катер перекантуем, там и перевяжем. Фигня, ранение сквозное. Или нет, кто тебя знает.
Хрустела кирпичная крошка, кто-то из парней уже возился в часовне.
– Эй, товарищи офицеры, все здесь! – донесся из полутьмы возбужденный голос Елисеева. – Две женщины и один мужик! С ними все в порядке, только дяденька какой-то поломанный!
Только на этом месте Вадим позволил себе с чувством выполненного долга потерять сознание.
* * *
Он плохо помнил, что было потом. Дребезжал мотор, катер шел по течению. Архипов лежал в крохотном кубрике и качался на волнах. Временами его рвало. Свежая перевязка сковывала движения. Иногда боль отступала, и в голове светлело. В какой-то момент он решил присесть, даже сделал это. Но к нему тут же подлетела Катя и стала силком укладывать обратно.
– Доктор Савицкая! – пробормотал Вадим. – Сколько лет, сколько зим. У вас такие заботливые руки!..
– Они могут и отшлепать, – заявила Катя и улыбнулась. – Лежите, больной, успокойтесь, навоевались уже.
Он долго спал, хотя и не сказать, что набирался при этом сил. Иногда капитан просыпался, обводил пространство мутным взором. Все были здесь – постоянно спящая красавица Тина Корш, Минько с перебинтованной ногой. Этот субъект скорбно смотрел в потолок и думал о чем-то неприятном.
Иногда кто-то из ребят выходил, в кубрик спускались другие. Когда он снова проснулся, двигатель молчал, катер никуда не плыл, а за иллюминатором было подозрительно темно.
– Зашли в протоку, командир, – объяснил Кротов. – Стоим, ждем у моря погоды. Ты поднял на берегу столько шума, что украинские власти теперь пытаются перекрыть и эту артерию. Мы надеемся, что ушли из опасной зоны. Пусть рыщут в другом месте. Здесь разветвленная система рукавов. Скоро пойдем, не волнуйся. Прижмемся к бережку и проскочим.
Архипов снова провалился то ли в обморок, то ли в сон. Он не помнил, как долго продолжалось речное путешествие. Капитан очнулся, когда его начали осторожно поднимать со спального места.
Он возмутился. Мол, зачем мне няньки, сам пойду! Но только сделал самостоятельный шаг, как подкосились ноги. Данилевский, стоящий на стреме, схватил его и удержал.
Вадима вывели на свежий воздух. Где-то на востоке, за водной гладью и шапкой леса, уже светлело небо. Архипов кое-как сам сошел по трапу. Навстречу шли какие-то люди с оружием. Они негромко переговаривались со спецназовцами, удивленно цокали языками.
«Ополченцы, что ли?» – Вадим лениво шевелил извилинами и озирался, превозмогая боль – где его Катюша?
Еще раз он очнулся после операции, через день или два, когда закончилось действие анестезии. Архипов лежал в чистой, солнечной, а главное, одноместной палате. Рядом с ним у массивной капельницы стояла женщина в белом халате.
– Опять доктор Савицкая? – прошептал он. – Здравствуйте, моя хорошая!
– Надоела уже? – Катя склонилась над ним и улыбнулась.
Она была необычайно хороша – без грязи в волосах и страха в красивых серых глазах, затянутых притягательной поволокой.
– Где мы? – спросил Вадим, приподнявшись на здоровой руке.
– Успокойся. – Екатерина положила руку ему на плечо, и Вадим неохотно опустил голову. – Мы в Донецке. Вчера нас всех сюда привезли. Здесь военный госпиталь. Иногда бомбят, но жить можно. Тебя прооперировали, все в порядке, не помрешь. Твои люди все целы.
– Слава богу! – Вадим глубоко вздохнул. – Ты в порядке?
– Как видишь. Слежу с позволения главного врача за твоим самочувствием. Рискну предположить, что у меня это получится лучше, чем у кого-либо из здешнего персонала. Но если ты возражаешь…
– Что ты! – Он испугался, отыскал ее руку. – Я очень рад.
Она задумалась, потом наклонилась ниже, еще немного поразмыслила и поцеловала его в щетинистую щеку. Он решил ответить, привлек ее к себе и нежно, чтобы не заподозрила в грубости, поцеловал в губы. Катя зарделась.
– Ладно. – Она отстранилась. – Нечего тут!.. Я пока еще замужем.
– Твое «пока еще» вселяет надежду, – заметил Вадим, тоже смутился, потом нахмурился и поинтересовался: – Что с Минько и секретаршей Корш?
Ознакомительная версия.
