— Так что? — еще раз спросил генерал.
— Чай, пожалуй…
Открыв холодильник, Богомолов извлек оттуда лимон.
— Специально для тебя купил. А я, как всегда, кофе. Знаешь, когда приходится спать по пять часов в сутки, иного допинга, чтобы взбодриться, я не представляю.
— По-прежнему много работы?
— И не спрашивай! — ответил со вздохом Константин Иванович. — Так что, Савелий, тут разговаривать будем или в комнату пойдем?
— Да тут, пожалуй… Что ни говори, а разговоры на кухне имеют свои преимущества перед кабинетными. — Усевшись за стол. Бешеный пытливо взглянул на собеседника: мол, что нового?
Богомолов перешел к делу сразу же: выложил на стол несколько фотографий и кивнул: мол, взгляни.
Первый снимок был, очевидно, сделан в изоляторе временного содержания.
Черно-белые изображения лица, снятого анфас и в профиль, неровно набранная по буквам на специальной линейке фамилия внизу фотографии, хищный прищур небольших, глубоко посаженных глаз, мощный квадратный подбородок, широкая шея, невольно воскрешающая полузабытое словцо «бугай».
Вторая фотография, цветная, представляла героя в более выгодном ракурсе: тяжелый банный халат, бирюзовая гладь бассейна за спиной, равнодушно-снисходительная улыбка, две полуобнаженные молоденькие блондинки — по одной на каждом колене мужчины.
На третьей этот же человек, а точней, его труп был запечатлен на цинковом столе в морге. Первое, что бросалось в глаза, — огромная, от уха до уха, резаная рана на бычьей шее — Савелий щелкнул зажигалкой, прикурил и долго, внимательно вглядывался в снимки — несомненно, чтобы запомнить их персонажа навсегда. Наконец, вернув фотографии Богомолову, поинтересовался:
— Кто это?
— Виктор Иванович Лебедевский, уголовная кличка Лебедь, «новый русский вор», — сообщил генерал. — По слухам, купил «коронацию» два года назад за триста тысяч долларов у кавказцев. Позавчера вечером, четырнадцатого октября, в памятном для тебя городе Ялте началась криминальная сходка, а ранним утром следующего дня труп господина Лебедевского был обнаружен на набережной. Воры и бандиты, узнав об убийстве, естественно, сразу разбежались. Последний снимок и оперативная информация о крымских событиях, по нашей просьбе, получена от наших украинских коллег из СБУ.
— Так кто же этого Лебедя… «Черный трибунал»? — догадался Бешеный.
— Совершенно верно. Привычная схема: сперва исполнение, затем и письменный приговор, отправленный по почте неустановленным лицом, с полным перечнем преступлений покойного, фраза о «высшей мере социальной защиты» и никаких следов. У «Черного трибунала» может быть только один приговор — смерть.
Все как обычно, — вздохнул Богомолов.
После этих слов генерала Савелий поймал себя на мысли: даже для Константина Ивановича подобные загадочные убийства стали делом обычным, рутинным…
— Судя по всему, этот самый Лебедевский среди собравшихся был наиболее опасным? — Говори ков вопросительно взглянул на хозяина конспиративной квартиры.
— Думаю, нет. Сходка была инициирована Александром Фридриховичем Миллером, по кличке Немец. Богатый, коварный, расчетливый, властолюбивый, а главное, чрезвычайно умный мерзавец. Если измерять степень опасности, то равных ему в Ялте не было. Мы уже беседовали об этом типе, ты должен помнить…
— Помню:
— подтвердил Савелий. — Бывший подполковник Советской Армии, блестящий офицер-штабист, ныне хозяин охранной фирмы «Центр социальной помощи офицерам „Защитник“…
— …которая, по сути, давно уже является легализованной бандитской бригадой, — закончил Богомолов. — Если верить агентурным сообщениям, с Лебедевским Немец был в приятельских отношениях, а кроме того, их связывал общий бизнес. Фармацевтика, медикаменты, экспорт лекарственных препаратов. Ну, и многое другое.
— Но почему тогда «Черный трибунал» не избрал своей жертвой Немца? — резонно поинтересовался Бешеный.
— Не знаю, не знаю… Может быть, террористы посчитали, что убивать Немца еще рано, может быть, не имели возможности его ликвидировать, может быть, смерть Лебедевского должна была стать для всех, и для Миллера прежде всего, эдаким знаком: мол, помните — над головой каждого из вас висит топор. Но все это пока только предположения, догадки. — Помешав остывающий кофе ложечкой, Богомолов спросил неожиданно:
— Помнишь, Савелий, когда я тебе звонил, ты сказал, что с Андрюшей Вороновым на рыбалку ездил и потому со мной связаться не смог?
— Помню, — ответил Говорков, не понимая, к чему клонит генерал.
— Рыбалку ты любишь, знаю… А охоту?
— Смотря на какого зверя.
— Ну, на крупного… А на птицу охотился когда-нибудь?
— Только на уток. Было дело в Пинских болотах, белорусские «афганцы» как-то пригласили, — механически ответил Бешеный.
В этот момент он пытался сопоставить рассказ о ялтинских событиях с вопросами на охотничью тему, которые, как могло показаться, Богомолов задает невпопад. Явной связи между тем и другим пока не прослеживалось, однако Савелий знал наверняка: Константин Иванович никогда не задает вопросы просто так.
— Знаешь, что такое подсадная утка? — прищурился Богомолов.
— Конечно, знаю! В заводь или в болотное окно запускается резиновая или живая уточка, и глупые селезни, желая познакомиться с ней поближе, слетаются к воде. А в камышах их караулит охотник с дробовиком.
— Вот теперь слушай внимательно. — Голос генерала ФСБ вдруг стал серьезным. — Несомненно, «Черный трибунал» рано или поздно предпримет покушение на Миллера. Если эти люди действительно взялись за борьбу с криминалитетом серьезно, если они обладают всей полнотой информации, то поймут: Немец — кандидатура идеальная. Этот человек рано или поздно станет объектом покушения; такова неумолимая логика предшествующих событий и будущих действий.
Быстрота мышления Бешеного всегда поражала Константина Ивановича. Так и сейчас, сопоставив то, что еще минуту назад казалось несопоставимым, Савелий моментально среагировал:
— То есть Миллеру отводится роль «подсадной утки»?
— Вот именно.
— Но кто же будет охотником? Ответ генерала был для Говоркова неожиданным:
— Ты. Точнее, ты и Андрюша Воронов.
— То есть?
— Я уже все рассчитал. Следи за моей мыслью: потенциальная жертва «Черного трибунала» — Немец. То, что на него в ближайшее время будет совершено покушение, лично у меня сомнений не вызывает. И если поставить за спиной Миллера своего человека, а еще лучше двоих, наши шансы выйти на след «Черного трибунала» резко возрастают.
— А в качестве кого мы с Андрюшкой должны встать за спиной Немца? — поинтересовался Бешеный.
— В качестве людей, которым он всецело доверит свою безопасность.
Подчеркиваю: всецело!..
— Предлагаете просто завалиться к нему в офис и, заполнив анкету, написать заявление:
«Я, Савелий Кузьмич Говорков, прошу принять меня на должность телохранителя на полставки. Обязуюсь быть грамотным и исполнительным наймитом оргпреступности». Так, что ли? Ведь я и Андрей для него совершенно посторонние люди.
— Можно сделать так, что не будете посторонними. — Судя по интонациям Богомолова, он уже не один раз мысленно проиграл внедрение Савелия Говоркова и Андрея Воронова в мафиозную среду.
— Но как? Наверное, проще заставить этого самого Миллера добровольно передать все свое движимое и недвижимое имущество в какой-нибудь детский дом! — хмыкнул Савелий, вспомнив свое детдомовское детство.
— По всей вероятности, движимое и недвижимое имущество Миллера станет в свое время предметом конфискации, — предположил Константин Иванович, — и, естественно, перейдет в доход государства. Может быть, что-то в детские дома и перепадет. Но чуть попозже. А теперь слушай дальше: в окружении Миллера уже есть один наш человек. Вадим Алексеевич Шацкий, бывший подполковник МВД.
Агентурная кличка Адик. У меня на него две вот такие папки компромата. — Генерал ФСБ поднял руку над столешницей, демонстрируя толщину папок. — В «Центре социальной помощи офицерам „Защитник“ отвечает за службу безопасности.
Немец ему доверяет.
— Стало быть, у вас уже есть человек в окружении Миллера!
— Ты не дослушал. Если Адику доверяет Немец, это не значит, что я доверяю Адику. Доверять проворовавшемуся менту нельзя ни в коем разе. А довериться человеку, которого держишь на коротком поводке компромата, и вовсе последнее дело, — напомнил генерал ФСБ очевидное. — Но в любом случае Шацкий пока бесценен для нас.
— Тем, что поможет нам внедриться к Миллеру? — Казалось, Бешеный наконец поверил в такую возможность.
— Да.
— А если…
— Если по каким-то причинам решится сдать вас хозяину и работодателю? — угадал Богомолов вопрос собеседника. — Будем надеяться, что этого не произойдет. Впрочем, и тебе, и Андрюше все это время придется ходить по лезвию ножа, как Штирлицу в гестапо. Так что успех или неуспех операции зависит только от вас самих. Савелий, я не неволю тебя: ты имеешь полное право отказаться от моего предложения. Но пойми, на эту роль у меня нет другого, человека.
