Голубков задумался, закуривая очередную сигарету.
Это было неожиданно.
Но это было серьезно. Над этим стоило подумать.
— Технически, я думаю, это сделать возможно, — сказал он. — Выходы наверняка найдутся… Импровизируешь? Или есть какая-то идея?
— Константин Дмитрич, пока моя семья под ударом, а мои ребята, — кивнул он на Муху, — под подозрением, я не остановлюсь. И буду импровизировать дальше, если не рожу четкого плана… Я так понимаю, что вы до сих пор еще доверяете мне.
Это радует. Так вот, у вас есть возможность мне помочь.
— Да, я не изменил мнения о тебе. Иначе не вышел бы на встречу. Я постараюсь сделать все, что смогу… Но для этого и ты должен довериться мне.
Понял? И затихнуть, исчезнуть на время, чтобы твоя самодеятельность не мешала мне… — Да если бы Пастух затих, — рассердился Муха, — и не разнюхал Крымова вовремя, вы бы… — Подожди, — оборвал его Пастух.
— Олег, — терпеливо произнес Голубков, — я обещаю, что как следует обдумаю все, что вы мне сейчас сообщили, и постараюсь что-то предпринять. Я обещаю, что завтра же дам вам знать о результатах… Но вы пока что не должны даже высовываться! Я, конечно, не могу вам приказывать, но я настаиваю… — Кстати, — спросил Пастух, — а что это не видно моего усатого приятеля из собственной безопасности Управления? Я думал, что еще придется от них побегать.
— Соскучился?
— Что-то вроде того… — Я же тебе сказал, что к делу подключилось ФСБ, и теперь распоряжаются они, поскольку в Управлении не все в порядке с личным составом… Одного убили, а ты вот в бегах… Так что твой усатый приятель за тобой теперь бегать не будет… Ладно, мне пора. Ну что, Сережа, мы договорились?
— Договорились, Константин Дмитриевич. Только еще одна просьба.
— Ну?
— Попробуйте выяснить, в какой порт направляется научно-исследовательское судно «Марианна».
Голубков внимательно посмотрел Пастуху в глаза, а потом усмехнулся и покачал головой.
— Нет, тебя, дурака, ничем не прошибешь, — беззлобно констатировал он.
— Ну так как?
— Ладно, попробую… На этом они расстались.
Голубков не оборачиваясь пошел к станции метро, а Пастух и Муха — к машине.
Док с Артистом уже ретировались чуть раньше и теперь ждали своих в «шестерке». И когда все снова собрались в салоне доковского автомобиля. Артист тут же задал несколько расплывчатый вопрос: «Ну, что?» — и Муха тут же на него ответил: «Да так, ничего интересного. Мы тут посоветовались с полковником и решили объявить войну НАТО…»
А Константин Дмитриевич Голубков шел ко входу на станцию метро «Кузнецкий мост», и его мозг, словно электродрель, сверлила очень неприятная мысль.
Он думал о том, что не далее как вчера вечером ему удалось прояснить все, что происходит вокруг «китайской» темы, и понять неожиданную агрессивность подполковника Гумно. Все оказалось именно так, как они с Нифонтовым и предполагали. Начальник службы собственной безопасности Управления, имевший давние знакомства в руководстве Главного управления охраны Президента, докладывался туда о ходе дела. В ГУО узнали не только о проблемах Нифонтова с Крупицей и Пастухом, но и о параллельном расследовании крымовских дел в контрразведке. Узнали и решили сыграть на этом, чтобы попробовать прибрать Управление к рукам. А подполковником Гумно они просто манипулировали в этих целях. Это именно они предложили объединить дела контрразведки и Управления по Крымову, причем руководство должна была принять на себя контрразведка, ФСБ.
Сначала Голубков подумал, что это даже к лучшему. Во всяком случае, лично его от темы не отстраняют, а вот самостоятельность Гумно резко ограничивается, отчего немного уменьшается нависшая над Пастухом и его ребятами опасность.
Но сейчас, после разговора с Пастухом, Голубков вдруг подумал, что ситуация только ухудшилась. А что, если и в самом деле Крымов ведет свою игру? Что, если в ФСБ есть осведомители, которых намеренно подсунул Крымов для дезинформации?
Что, если он действительно диктует правила игры и кандидатуры предателей? Ведь тогда Пастух оказывается совершенно прав — это опасно не только для него, это опасно и для самого Голубкова, к которому обязательно потянется ниточка предательства. Это может запросто завалить все дело!
А эти в ФСБ, между прочим, совершенно уверены в своей версии и в своих силах…
Алексей огляделся по сторонам и юркнул в подъехавшую к нему черную тридцать первую «Волгу». Всем видом он давал понять, что чувствует себя не очень уютно и хочет как можно скорее закончить этот разговор. Устроившись на заднем сиденье, он нервно вздохнул.
— У меня мало времени. Довезете меня до Мая-ковки. Там я на метро, своим ходом.
К нему с ухмылочкой обернулся человек, сидевший рядом с водителем. Этот человек, рыжеватый и лысеющий, и был тем самым штирлицем, о котором так презрительно отзывался вчера Андрей Сергеевич Крымов.
— Это мы еще посмотрим, где тебя высадить, — сказал он Алексею.
— С ума сошли? Если только Крымов обнаружит мое отсутствие… -Ладно, ладно, не трясись… Ты сказал, что у тебя есть важная информация для нас.
— Да.
— Хочешь сдать мне Крымова?
— Я хочу выйти из игры. Мне все надоело. Если вы мне обещаете… — Сначала посмотрим, что ты расскажешь.
— Расскажу все, что надо. В обиде не будете.
— Я слушаю.
— Значит, так, — Алексей изобразил адскую сосредоточенность человека, который боится забыть даже самую незначительную деталь, — свой канал переброски по России гонконгского героина Крымов все-таки задействовал. По-моему, он решил перегнать последнюю партию наркоты, перед тем как свалить в Европу… Ну, сами понимаете, в Европе он получит свою долю, чтобы было на что там разворачиваться.
А свалить он, кстати, хочет капитально, с концами. Я не знаю, какие у него там дела, но лично я в это больше играть не хочу… — Это я уже понял, — оборвал штирлиц, — что с каналом?
— Значит, так, маршрут прежний, через Эстонию. Машина уже в пути. Двадцать третьего июля она будет в Ивангороде. Таможня там уже подмазана, так что проблем здесь Крымов не ждет. Дальше из Нарвы она транзитом пойдет в Финляндию. Там ее будут встречать… Ну, как всегда.
— Груз оплачен?
— Оплачен.
— Значит, в Москве никаких расчетов не будет?
— Свои деньги он собирается, как всегда, получить после того, как груз перегонят в Голландию. Правда, на этот раз он отправится за деньгами сам. Я же вам говорю: он что-то затевает в Европе и поэтому обратно оттуда уже не вернется… — Но какие-то расчеты он ведет в Москве? Алексей посмотрел на штирлица, как на ненормального.
— А я откуда знаю? Вы что думаете, он мне рассказывает такие вещи?
— Ладно, — зло оборвал его штирлиц, — значит, двадцать третьего машина проходит и он сваливает, так?
— Да, как только его команда дает сигнал, что груз прошел, он отчаливает и встречается с ними уже где-то в Европе… Где — не знаю.
— Команда? Что еще за команда? Разве не ваши люди контролируют транспортировку наркотиков по России до границы?
— Так в том-то и дело! — с жаром подался вперед Алексей. — Я чего прибежал-то? Раньше всегда наши вели машину до Нарвы. И суеты не было. Передали через таможню — и гудбай. А теперь он все отменил, где-то откопал других ребят, сам линять собирается… Я так думаю, что он обязательно кончит нас всех. Зачем ему лишние свидетели? А он на это дело быстрый. Вот я и… — Что за команда?
— А хрен его знает! Я видел только одного из них, да и видел-то один раз, когда привез Крымова на переговоры с ним… — Когда это было?
— Несколько дней назад. На Манежной площади.
— Кто он такой? Ты его знаешь?
— Да каким боком я его могу знать!
— Этот? — Штирлиц неожиданно выхватил откуда-то фотографию и сунул Алексею в нос.
— Точно, этот… О, Андрей Сергеевич Крымов! Где это вы их обоих щелкнули?
— Не догадываешься?
Алексей прекрасно обо всем догадывался. Более того, он ждал именно эту фотографию, поскольку на ней была запечатлена та самая встреча Крымова и Пастуха на Манежной площади у четырех задниц, о которой Алексей сейчас намекнул. Тогда Андрей Сергеевич намеренно подставил этого самого Ковбоя под объективы слежки. И вот теперь фотография понадобилась. А раз понадобилась, значит, расчет Андрея Сергеевича оказался верен — Пастухом заинтересовались. Теперь надо, чтобы они схавали и все остальное.
— Манежка, что ли?! Ну, вы даете… Секунду! Значит, вы и без меня все знали?
— Не твое дело, что мы знали, понял?
— Но вы обещаете мне свободу?
— Посмотрим… Команда, значит?
— Да.
— А почему? Ведь сам говорил, что груз обычный, что Крымов просто рискнул взять очередную партию.
— Ну как сказать… — В чем дело?
— Я точно не знаю, но партия не совсем обычная, это точно. То ли самой наркоты больше, то ли заказчик изменился… Короче, темнит что-то Крымов. Машина другая, охрана новая, своим ребятам он ничего не сказал, а сам собирается уходить… — Так, я понял. Ну что ж, молодец, что рассказал. А теперь давай-ка поподробней о машине.
