Ознакомительная версия.
– Но они в очередной раз просчитались, – добавил Арисменди, – народ Венесуэлы – это не скопище слизняков. Он может постоять за себя.
– Вы совершенно правы, – кивнул Уго, – все это верно. Но я бы хотел произнести несколько слов о другом.
Он указал на Батяню, стоявшего неподалеку.
– У меня есть, что сказать о действиях нашего доблестного спецназа, который, как всегда, оказался на высоте, но среди нас присутствует майор российской армии. Так вот, благодаря этому человеку я сегодня стою здесь, среди вас, и праздную нашу победу. Этот человек сделал все, чтобы спасти жизнь президенту Венесуэлы. Если бы не он… Я бы хотел поднять этот бокал за дружбу и братство между Венесуэлой и Россией. Иногда подобные фразы произносят, как дежурные, за которыми ничего не стоит. Но сейчас – совсем другое дело. Я на собственном примере убедился в том, что боевое братство, содружество дороже всего на свете. Когда ты чувствуешь плечо товарища, готового придти тебе на помощь в трудную минуту, то жизнь становится осмысленной.
Взоры обратились на Батяню, который со скромным видом пожал плечами, как бы говоря: «Это мой долг».
– На примере этого офицера-десантника я убедился, – продолжал гарант конституции, – что дружба с Россией – это великая дружба. За нашу дружбу!
Зазвенели бокалы. Сейчас Батяне пришлось почувствовать себя героем сегодняшней «вечеринки». Каждый хотел подойти к нему, сказать несколько теплых слов и выпить с ним.
– Так и окосеть недолго, – сострил Пушкарев, – если с каждым выпивать.
Судя по всему, представитель далекого российского завода находился в близком к этому состоянию. Расшатанные за последнее время нервы инженера требовали успокоения, и он с самого начала решительно принялся за осуществление этой задачи. Здоровье спеца, однако, не позволяло ему долго нагружаться вином, поэтому он уже слегка покачивался на ногах. Батяня же находился в совсем другой весовой категории, и сухое вино для него было сродни компоту. Вообще-то было бы странно, если бы офицеру-десантнику вино хмелило голову. Ну а штатский есть штатский, что с него возьмешь? Тем более с такого ботаника, как Пушкарев…
Батяня вдруг подумал о том, что сейчас вместо этого шикарного банкета с невероятно важными особами, с которыми вообще редко выпадает возможность встретиться простому офицеру, тем более российскому, он с гораздо большим удовольствием очутился бы совсем в другом месте и в другой обстановке. Куда как приятнее ему было бы присесть за простой деревянный столик, а то еще лучше на траве, где-нибудь на берегу озера в Карелии. Да еще когда рядом с тобой сидят твои боевые друзья, горит огонь костра, бросая блики и вырывая из темноты кроны сосен. Когда в воде слышится плеск рыбы, а на огне варится ароматная уха, источая одуряющие запахи. Под ушицу да выпить ледяной русской водочки – что может быть лучше?..
К сожалению, среди присутствующих, не считая бедолаги инженера, вряд ли кто-то мог понять Батяню, так что оставалось мириться с положением вещей, тем более что от этих мыслей Лаврова отвлек не кто иной, как президент.
– Майор, давай отойдем в сторонку, – негромко сказал он, взяв Батяню за локоть.
Они отошли от шумной толпы в противоположный угол двора. Здесь, под сенью какого-то незнакомого Батяне огромного дерева, стояла большая деревянная лавочка с резной спинкой.
– Присядем, – указал Уго.
Оба уселись рядом. Батяня предвидел некий серьезный разговор. Как показали последующие минуты, так оно и вышло. Но поначалу президент открыл небольшую коробочку.
– Прошу, майор, великолепные сигары, угощайся. Таких ты не встретишь нигде, я ручаюсь.
Батяня взял сигару, а команданте тем временем разлил в бокалы коньяк.
– Для нас сигары – это не просто так. Если хочешь получить удовольствие от сочетания сигары и алкоголя, следует пить небольшими глотками, – поучительно подняв указательный палец, говорил венесуэлец.
Большой любитель сигар, Уго мог часами разговаривать на эту тему.
– Ну что ж, попробуем, – сказал Батяня, поднимая бокал, – за успешное окончание операции!
Мужчины чокнулись и закурили.
– Насколько я знаю, по пеплу можно определить качество листьев, из которых сделана сигара, – произнес Лавров.
– Совершенно верно, – кивнул Уго, – если пепел плотный и достигает, не падая, двух-трех сантиметров, значит, табак хороший. Если при спокойных движениях рукой пепел падает с сигары, не достигнув двух сантиметров, значит, сигара некачественная. Но нам это не грозит, – расхохотался команданте.
– Да, было бы странно, если бы здесь мог быть некачественный товар, – согласился Лавров.
Эта мысль развеселила обоих.
«И о чем же ты хочешь поговорить? – выпуская дым колечками, думал Батяня».
В этот момент к президенту подошел офицер и, почтительно наклонясь, что-то доложил.
– Потом, потом, – махнул рукой тот.
Офицер удалился, а Уго, посерьезнев, взглянул на Лаврова.
– Я ведь что хотел сказать, майор, – наконец обратился он к главной теме разговора, – поговорить о тебе. За время нашего знакомства я убедился в том, что ты – человек в высшей степени верный и надежный…
– Благодарю вас.
– Так вот, я прекрасно знаю о том, что ждет тебя в России. Ты сейчас – майор, ну, получишь ты подполковника, максимум – полковника. Будущее твое мне ясно. Ты же не штабист, не карьерист, а такие высоко не поднимаются. Я же тебе предлагаю принципиально иное. Ты принимаешь венесуэльское гражданство, я даю тебе звание полковника, ставлю тебя на генеральскую должность, – команданте сделал паузу и выразительно взглянул на Лаврова, – а со временем ты станешь и командующим ВДВ страны. Ну, что скажешь?
Похоже было, что он не сомневался в согласии майора. Да оно, в общем, и понятно…
– Благодарю вас, господин президент, за столь высокое предложение, – прижал руку к груди Батяня, – но вынужден отказаться.
Эти слова произвели эффект – команданте непонимающе сдвинул брови, ожидая продолжения.
– Мне очень лестны ваши слова, однако прошу понять меня правильно. Ведь я же русский человек. У меня своя Родина, а у вас, господин президент, своя, – заявил майор. – Вы же сами, как патриот, как человек, горячо любящий Венесуэлу, должны понять меня.
Президент вздохнул.
– Я ведь не тороплю, майор…
– Нет, спасибо, – твердо сказал Лавров.
– Что ж, жаль, очень жаль. Раз так, давай поговорим о наградах.
– Ни наград, ни денег мне тоже не нужно, – продолжал свое Лавров.
– Да что же это такое? – искренне возмутился команданте. – Ты же сделал столько, что… Могу я тебя наградить или нет?
– Я просто выполнял свою работу, господин президент.
– Ну, хорошо, – поглядел в сторону гарант конституции, – я тебя понимаю. Ну, хотя бы отдохни по-королевски от трудов праведных в одной из президентских резиденций… Надо же восстановить силы после столь тяжелых испытаний.
– Я же человек военный… – как можно более мягко и убедительно сказал Батяня.
Зная ментальность горячих латиноамериканцев, он меньше всего хотел своими отказами обидеть президента. Майор видел, что президент предлагает все эти щедроты от чистого сердца.
– Об этом ты не беспокойся! Я вашему главнокомандующему позвоню, тебе любой отпуск дадут, – продолжал в том же духе Уго.
– Вот сделаю свою работу и вернусь в часть, а звонить никому не надо. Зачем больших людей от больших дел отрывать? – майор стоял намертво.
Батяня не любил быть кому-то обязанным. Да и сейчас, несмотря на то что он прекрасно понимал президента, от своих принципов отказываться не собирался.
– Я вот все о чем думаю, – сказал Батяня, желая перевести разговор на другую тему, – необходимо же выяснить причину, по которой не открывались парашюты.
– Разберемся, майор, – успокоил его президент, – раз уж мы выбрались из того водоворота, в который некоторые нас пытались затащить, то эту проблему мы решим обязательно. Вот с завтрашнего дня и приступим. Тем более что некоторые ведомства уже кое-что предпринимают. Ну что же, майор, раз этот вопрос мы с тобой прояснили – идем в компанию?
– Идем! – с облегчением вздохнул Батяня, видя, что самый сложный эпизод закончился и, похоже, без обид.
– Но ты, майор, все же подумай на досуге над моим предложением, – хлопнул его по плечу Уго, когда они выходили во двор.
Прием продолжался. Произносились тосты и речи, посвященные счастливому избавлению президента от неисчислимых опасностей, уготованных врагами. Пили за Батяню и нерушимую дружбу народов России и Венесуэлы.
Далее, как это обычно бывает, присутствующие разбились на небольшие компании, в каждой из которых разговор шел о своем. Инженер засыпал вопросами сидевшего рядом генерала об одной из главных загадок Латинской Америки – Чупакабре. Таинственное чудовище, о котором ходит так много слухов, чрезвычайно заинтересовало Пушкарева.
Ознакомительная версия.
