Зверев был широкоплечий мужчина с вдумчивыми глазами. Максима подвел к нему один знакомый из структур МВД, когда-то работавший на пару с ним. Поговорили о том о сем. Степаненко понял, что Зверев не тот человек, от которого можно что-либо узнать, не сделав ни одного вопроса, хотя он и говорил о том колоссальном давлении, которое оказывают на следствие те или иные промышленно-финансовые группы, о могуществе своего подследственного Артаханова, который продолжает влиять на события, оставаясь за решеткой.
Потом, после торжественной части, когда пришло время тостов, они все втроем и сели вместе за стол.
— А ведь я, Иван Евдокимович, — сказал Степаненко, выбрав удачный момент, когда они остались одни за столом, — не могу пробиться к вам на прием… И как раз по делу Артаханова.
Зверев остановил взгляд на майоре. В его глазах светилась усталость.
— Нет, нет, — быстро проговорил Степаненко. — Меня не интересуют банковские дела… Меня интересует всего лишь один частный случай по делу об убийстве коммерсанта по фамилии Карпов. Поскольку я знаю, что организация Артаханова подменяла собой Арбитражный суд, то есть занималась выколачиванием долгов, а Карпов как раз пострадал от этого. В печать просочилась информация, что в этом деле фигурирует фамилия некоего Рогожцева. Он сейчас мэр небольшого городка.
— Вы хотите узнать что-то конкретное? — насторожился Зверев. — В этом деле полторы тысячи эпизодов.
— Да нет, — ответил Степаненко равнодушно. — Давайте, нежели говорить о бандитах, лучше поговорим о чем-нибудь другом, более приятном.
Но дело было сделано. Зверев, как истинный профессионал, и тем более рьяная тягловая сила расследования, не мог говорить ни о чем, кроме как о работе. Именно на это Степаненко и рассчитывал.
— Вы совершенно правы, — сказал Зверев. — Есть множество вещей, разговор о которых будет гораздо приятнее, чем разговор о концерне Арта-ханова. Правда и в том, что целью Артаханова было создание глубоко законспирированной преступной организации, связанной с проблемами неплатежей.
Зверев с подозрительностью посмотрел на Максима, слегка постучал по краю тарелки, как бы привлекая внимание слушателей, и продолжил:
— Я поражаюсь, как Артаханов умело использовал пробелы действующего законодательства. Надежно подбирал кадры и фактически с момента регистрации своей структуры в Минюсте занялся противоправной деятельностью. О-о! Как они широко размахнулись. Проникали в каждую щель, как тараканы. Сдается мне, копировали ваше ведомство.
— На что вы намекаете, Иван Евдокимович, — протестующе произнес Степаненко. — Уж не на то ли, что кое-кто из наших советовал Артаханову, каким образом структурировать свою криминальную шарашку?!
Зверев выпил рюмку водки, поморщился, словно на него вылили ушат холодной воды.
— Вы же не знаете, молодой человек, — проговорил он, — что сообщество работало как часы: организаторы и руководители были своеобразной заводной пружиной этих часов. А это все, извините, бывшие кэгэбэшники и менты. Подтянутые, дисциплинированные, пунктуальные…
— В самом деле это бывшие сотрудники КГБ и МВД? — поразился Степаненко, чтобы раззадорить следователя.
— В основном, — кивнул Зверев. — А вот общественными связями и улаживанием конфликтов с привлечение коррумпированных лиц занималась юридическая служба… И что самое интересное, — Зверев поднял рюмку, — все юристы у них не просто с красными дипломами, а имеют различные ученые звания… Ваше здоровье.
Когда Зверев пил, его кадык выписывал сложную траекторию. — Это я вам рассказал кое-что о структуре… Но вы хотели узнать о ком-то конкретно? — спросил Зверев после закусывания.
— Да-да, — кивнул Степаненко. — О господине хорошем Рогожцеве Андрее Федоровиче.
— А кто это?
— Темнить не буду. Это нынешний мэр города Арсеньевска, — доверительно проговорил Степаненко.
Зверев закрыл глаза, стал вспоминать. Яблоки глаз бегали под кожей век.
— Нет, не припомню, — сокрушенно вздохнул он.
— Если вы разрешите мне нанести визит Ар-таханову в его уединении, я бы напрямую спросил его об этом, — почти равнодушно проговорил Степаненко.
Зверев бросил быстрый взгляд на Максима:
— А ты, майор, хитрец. Я готов ответить на любой твой вопрос. Подготовиться и ответить. Но пускать тебя к Артаханову не намерен.
— Не намерены? А если будет предписание… — Степаненко указал большим пальцем правой руки в потолок, — сверху?
— Ну, с разрешения вышестоящего — пожалуйста. Э-э, майор, чехарда какая-то пошла, — следователя слегка развезло, но он держался. — Раньше служишь-служишь и знаешь, когда и через сколько лет кто где будет сидеть. А теперь — прыгают как блохи. Они все, — следователь тоже ткнул пальцем в потолок, — из замов и управделами администрации Президента вскакивают в кресла то секретарей СБ, то в директорские кресла…
— Это который нынешний? — улыбнулся Степаненко.
— Который нынешний. Он секретарь Совбеза и директор ФСБ, — хитро улыбнулся Зверев. — Вот от него-то писульку ты и принеси. Чтобы мне потом боком этот твой визит к Артаханову не вылез. Нет-нет, прыткие в вашем ведомстве ребята. Того и гляди, нынешний в премьер-министры угодит. Надо же!
— Ваш уже угодил, — произнес Степаненко, намекая на Степашина. Зверев не сдержал улыбку.
— Ну тогда давай за это и чокнемся, — предложил он.
Они выпили.
«Зверев хочет подстраховаться и посылает меня к Путину, — подумал Степаненко. — Это хорошо, от Путина предписание я как-нибудь достану…»
Владимира Путина Степаненко знал как облупленного — когда-то давным-давно на занятиях каратэ были спарринг-партнерами. Потом их пути-дорожки разошлись. Путин был старше
Степаненко, имел тягу к администрированию, управлению. Обладал большой амбициозностью. Почему такому и не карабкаться вверх по карьерной лестнице? Тем более, если есть поддержка. Это только им, таким, как Степаненко, подставлять головы под чугунные кулаки братвы, брать шпионов, вырывать «заблудшие» души из лап сектантов.
Впрочем, к Путину тоже еще надо добраться. В последнее время шеф ФСБ вертелся, как волчок. Причем только в самых верхах, где-то возле Президента.
— Хорошо, — сказал Степаненко Звереву, подымаясь. — На днях у вас такая бумага будет.
— Ты уж извини, — полковник тоже встал и развел руками. — Дружба дружбой, служба службой.
Глава XXXII. Маленькие подвижки
Несколько дней ушло на то, чтобы дозвониться до Путина. Степаненко без конца напоминал помощникам, чтобы те сообщили директору ФСБ, что звонил майор Степаненко, что есть разговор на два слова.
— Кто вы такой, Степаненко? — спрашивали у него помощники. — Из какого отдела? Кто ваш начальник? Почему напрямую? У вас план, а у нас расписание, нет ни одной свободной минуты… А тут какой-то Степаненко.
— Владимир Владимирович знает. Просто назовите мою фамилию — Лев-чен-ко! — с просительными нотками говорил в трубку Максим. —
Из управления по борьбе с религиозными сектами экстремистского толка.
— Вам назначено? Эта встреча по плану? — слышался шелест бумаги. — Ваше управление отчитывается через месяц, что за чехарда?! У вас что, начальник в отпуске?
— Нет, но вы сообщите… Лев-чен-ко моя фамилия.
С Путиным Степаненко перестал поддерживать знакомство еще до назначения его на должность директора ФСБ. Но когда его представили Путину уже как директору в качестве лучшего специалиста управления, не однажды глубоко внедрявшегося в ту или иную тоталитарную секту, Путин дружески улыбнулся и обнял его, назвав при этом «старым приятелем», а впоследствии ставил Степаненко в пример остальным, как профессионала высочайшего класса, хотя сам Степаненко таковым себя не считал.
Конечно, Максим был доволен подобными отношениями и никогда не злоупотреблял доверием.
И вот, кажется, пробил час, когда можно было и побеспокоить «старого приятеля».
В конце концов Максим так надоел помощникам и секретарям, что те уже не поднимали трубки, и ему повезло — в наушнике неожиданно раздался голос самого Владимира Владимировича. Степаненко быстро назвался.
— А, майор, специалист по сектам. Ты так позвонил или по делу?
— И так, и по делу. Как ваши дочки?
— Растут, — устало ответил Путин. — Давай лучше сразу к делу.
— Мне нужно встретиться с Артахановым.
— Артахановым? Это который по банкам?! В чем дело?
— МВД его некоторым образом опекает. Не дают встретиться…
— С Артахановым? Он что, ваххабит, что ли?
— Да нет, — ответил Степаненко и в двух словах обрисовал ситуацию. Рассказал о насильственной смерти Колешки — друге детства, о научном коллективе, который рассекретили, и что в региональном управлении ФСБ не посчитали нужным иметь за многолетними разработками этого коллектива соответствующий контроль. В результате — снова смерть. На этот раз коммерсанта…
