что сделали, это пока снова запросили перемирия на сбор раненых.
Подступил вечер.
— Неужели выскочили? — неверяще пробормотал Михаил, получив известие, что дорога практически восстановлена и можно начинать движение.
Пост французских пограничников-жандармов «гвардейцам» удалось захватить без особых проблем, даже до стрельбы дело не дошло.
И тут раздались протяжные паровозные гудки.
— Самолеты!!!
— Суки…
Из Климова в этот момент словно стержень вынули. Вспомнился навязчивый мем «Нельзя так просто, взять и…»
— В укрытия! Рассредоточиться! Ложись!
Солдаты и так разбегались кто куда подальше от дороги и составов, понимая, что станет главной целью бомбежки. Застучали зенитные пулеметы, но остановить налет английских бомбардировщиков «Airco» DH.4 они были не в состоянии. Загремели взрывы, и только что отремонтированная дорога вновь превратилась в хлам с разбитыми шпалами и изогнутыми рельсами.
Но хуже то, что значительная часть бомб обрушилась на сами поезда. Разлетались в щепу вагоны, а вместе с ними превращались в мусор припасы всего и вся от продовольствия до станков и двигателей.
Оставалось только радоваться, что почти все боеприпасы: снаряды, гранаты, мины, взрывчатка, патроны либо разгружены и на позициях, либо уже использованы.
Отбомбившись и не потеряв сбитым ни одного самолета от зенитного огня, а так же заполошной стрельбы солдат, бомбардировщики ушли в закат, в прямом смысле этого слова, то есть на аэродром «Лафайет» у Бурк-ан-Бреса.
— Доложить о потерях…
В потерях помимо кучи вагонов числилось три паровоза. Не обошлось без потерь и среди солдат, больше полусотни убитых и под две сотни раненых и контуженых.
Михаил до красноты с ожесточением растер ладонями лицо, что вновь онемело, как бывало в минуты сильного стресса. После чего зло глухо прошипел:
— Ладно… Хотите войны? Вы ее получите…
33
Дополнительные доклады показали, что ситуация не столь катастрофичная, какой виделась на первый взгляд, но все равно, приятного мало, а главное, что налет мог повториться в любой момент начиная с завтрашнего утра и тогда точно все окажется уничтожено окончательно.
— Непременно повторят… и тогда нам точно отсюда не вырваться, разве что пешком.
Но потеря мобильности не устраивала Михаила. Много на себе не унесешь, даже с учетом транспортером и танков. В общем «Суворовский поход через Альпы» это последнее на что он решится и лишь в совсем уж безысходной ситуации. А таковой она ему еще не казалась в отличие от штабистов, что фактически тихо паниковали.
Собственно штабисты ему уже предложили уходить налегке, бросив все нажитое непосильным трудом. До границы со Швейцарией доплюнуть можно. За ночь дойдут.
— Противник превосходит нас числом минимум втрое…
— Наверняка американцы дополнительно подтянут артиллерию с боеприпасами…
— А так же танки…
— Надо уходить пока можем…
— Недалеко ведь. Там интернируемся…
Климов, под их напором, даже в какой-то момент чуть не согласился. Вот только это означало, что все зря и все пойдет почти тем же путем, что ему известен по реальной исторической последовательности.
«Но это не точно, с учетом того, что у немцев сейчас куда как лучшие условия, чем в известной мне истории, — подумал он. — Как это обернется для России пусть и советской? Лучше? Хуже? Как они поступят? Согласятся на мир удовлетворившись Францией с прочими занятыми территориями? Или потом продолжат давление на восток?»
Мир, по его мнению, Ленин все равно заключит не самый выгодный, может даже еще более похабный, чем тогда, но сейчас по крайней мере есть надежда, что он не вбухает сотни миллионов в германскую революцию, и потратят деньги более благоразумно.
«Не будет германской, вбухают еще в какую-нибудь, итальянскую или испанскую», — подумалось ему и поморщился как от кислого.
О революционерах у Климова сложилось самое неприглядное мнение — фанатики. Жестокие, упертые и непримиримые из тех, что видят цель — не видят препятствий, и прут напролом не считаясь с потерями ибо мировая революция все спишет. Причем, промыв себе мозги марксисткой идеологией, видят то, что хотят видеть, а не то, что в реальности.
Но хуже всего то, что к ним словно паразиты вроде пиявок или глистов, хорошо замаскировавшись под пылких революционеров, прицепились различные гешефтмахеры, что пользуются этими тупыми и наивными революционерами-фанатиками не видящих дальше своего носа, дабы вывести побольше золота за рубеж на свои счета и потом жить припеваючи.
Ведь на первоначальном этапе даже не требовали отчетов от многочисленных «разжигателей революции» за границей. Приводили этих деятелей в хранилища, предлагали брать сколько надо и тратить по своему усмотрению… На революционную сознательность полагались. Просто ум за разум заходит от такого отношения. А как же ленинская сентенция про контроль и учет? (Климова всегда бесило, что коммунисты свои же собственные догматы не претворяли в жизнь, в том числе про «Учиться, учиться и еще раз учиться», никто учиться не хотел, так и руководили страной с тремя классами церковно-приходской школы). Так что нет ничего удивительного в том, что ничего при таком подходе у революционеров не получилось.
Так что все эти средства так или иначе окажутся разбазарены впустую. А потому надо возвращаться и при этом не голыми и сирыми, а представляя собой реальную силу.
Ну и закладка в башке опять заработала… не давая свернуть с назначенного ему пути.
Климов это понял по какой-то эмоциональной отстраненности, что на него накатила в момент сомнения и осознав, что чем больше будет сопротивляться, тем хуже ему станет, точнее он превратится в своеобразную куклу работающую по заложенной программ, а это могло завести его в совсем уж поганое положение, как минимум на порядок возрастут потери, ведь программа станет выбирать самые простые решения из возможных без всяких «лишних» хитростей, вплоть до фронтальной атаки.
Мысленно приняв решение пробиваться в Россию с боем при «полном параде», его отпустило.
«Странно что программа позволяет атаковать американцев, никак не блокируя решения что нанесут им максимальный урон, — подумалось ему. — Впрочем пиндосы тогда никак не могли предположить, что мне придется для достижения их цели воевать с ними самими, да еще в прошлом…»
Отзвонился Федоров.
— Товарищ полковник, мы готовы совершить налет возмездия…
— Не нужно. Они там вас ждут. Уверен, что на аэродроме установили прожектора, усилили зенитные средства и я бы на их месте сильно рассредоточил самолеты и дополнительно подсунул под ваш удар обманки. Так что ваш налет ничего не даст кроме ваших же потерь. Меня это не устраивает.
— Соглашусь… но что теперь? Совсем ничего не делать? Они ведь завтра повторят налет, и мы не сможем их остановить… в лучшем случае собьем одни-два бомбардировщика и все. От нас тогда точно
