– Погоди, погоди, – перешел на «ты» и Толстошеев, – я же не сам деньги даю, еще с людьми встретиться надо, все хорошенько перетолковать. Да и тебя, Рублев, я в первый раз вижу, а о приятеле твоем даже не слыхал. Мне Мешков о нем ни слова не сказал.
– Я за него ручаюсь, – скосив глаза под сдвинутыми бровями на Мишаню, ответил Рублев. Ответил убедительно, Мишаня даже улыбнулся. – Мы с ним вместе служили, он свой в доску, не выдаст.
– Так все говорят. А потом выясняется, что родной брат отца с матерью сдает. Деньги-то огромные, ты на сегодняшний день, Рублев, два лимона срубишь быстро, с наскоку.
– Я же тебе не рассказываю, Толстошеей, где взял, за какую цену, с какими трудами.
– Значит, так, – задумчиво произнес Толстошеев, – для начала я хочу убедиться, что товар у тебя есть. И именно то, что мне надо, что инструмент рабочий, а не лишь бы какой, что это не шило.
– Хорошо, не вопрос. Одну могу привезти, но деньги за нее – сразу.
– Идет. Такой разговор меня устраивает.
– Я тебе завтра позвоню, Толстошеев, скажу, что, где, когда.
– Не надо звонить, – насторожился Толстошеев, – в таких сделках лучше не звонить, лучше с глазу на глаз.
– Может, и Мишаня подъедет? Ты присмотрись к нему, запомни, хотя спутать его с кем-нибудь тяжело. Таких мужиков – один на тысячу, Комбат поднялся, посмотрел на Толстошеева, подал руку. Матвей протянул ладонь, мужчины обменялись крепкими рукопожатиями. Толстошеев улыбнулся, и Комбат ответил ему улыбкой. Мишаня тоже пожал узкую вспотевшую ладонь хозяина автосервиса. С этим они ушли.
Джип выезжал медленно, словно специально для того, чтобы могли запомнить его номера. Толстошеев тут же, не надеясь на память, записал номер машины. Сразу же позвонил одному из своих приятелей в ГАИ и попросил пробить по компьютеру номер. Ответ был получен через пять минут.
Джип принадлежал Михаилу Порубову, зарегистрирован в Смоленске.
Система контактов у Толстошеева и Сундукова была отработана. Если возникало щекотливое дело, телефоном не пользовались, лично не встречались, использовали для этих целей пейджер. Его не отследишь, хрен его знает, где приняли информацию! А коробочку с дисплеем можно зарегистрировать на кого угодно, да и сообщение может звучать нейтрально.
Для подстраховки Толстошеев даже не стал пользоваться собственным телефоном, а отъехал с пяток кварталов и позвонил из автомата. Содержание сообщения было следующим:
«Антон, срочно подъезжай. Есть запчасти именно для твоей швейной машины. Матвей».
Так быстро Сундуков еще никогда не приезжал. Толстошеев еле успел вернуться, а угловатый «мерседес» уже въезжал в ворота автосервиса. И на этот раз мужчины уединились в автомобиле, но уже не в «опеле», где сидели в прошлый раз, а в другом.
Толстошеев подался вперед и горячо зашептал:
– Нашел я тебе «Иглы», двадцать штук.
– Ты их сам видел? – не веря в удачу, поинтересовался Сундуков.
– Нет, когда я успел? Но думаю, мужик верный.
– Ты с ним раньше работал?
– Никогда. Но посоветовал проверенный человек.
Сундуков мял пальцы. Ему и хотелось, и кололось, и было боязно ввязываться в авантюру, когда на карту поставлена большая партия товара и огромные деньги.
– Ты знаешь, кто он на самом деле? Только ты, Матвей, не бойся, твой процент твоим и останется. Скинь концы, я проверю мужика по своим каналам.
Вернее не бывает. Если дело хоть наполовину гиблое, я отступлюсь и тебе посоветую.
Толстошеев мялся. Не в его правилах было сдавать продавца покупателю, в этом-то и весь смысл существования посредника. Как только сдал, считай, вылетел из цепочки и денег не получишь.
– Не веришь мне? – усмехнулся Сундуков.
– Верю, – наконец-то согласился Толстошеев. Но согласился скрепя сердце, понимая, что, если Сундуков не проверит покупателя, сделка сорвется. Уж очень осторожным стал Антон Михайлович в последнее время.
– Не будем ссориться, ни один литр водки вместе выпили, ни один пуд икры съели, ни один чемодан денег заработали, – Толстошеев достал блокнотик и мелким почерком, скорее похожим на женский, чем на мужской, написал все, что ему было известно о двух визитерах и их машине.
– Негусто.
– Насчет машины я уже проверил, – скороговоркой бросил Толстошеев. – Машина не в угоне и зарегистрирована на вполне реального Порубова.
– Какая у них цена? – затаив дыхание, поинтересовался Сундуков, ожидая услышать что-нибудь астрономическое.
– Цена, можно сказать, реальная, – сказал Толстошеев, – они хотят два лимона наличкой за двадцать штук.
– Такое чувство, что прежде чем к тебе ехать, они основательный маркетинг провели, – Сундуков закусил губу. – Вполне приемлемо. Но надо глянуть на товар, Матвей, а то шило могут какое-нибудь подсунуть.
– Шило вместо «Иглы»? Я договорился с ним, одно изделие он может продать хоть завтра.
– Где вся партия?
– Кто ж такое скажет? – хохотнул Толстошеев. – Ты же не скажешь, где все твои деньги?
– Почему? Скажу, уже в Москве.
– Ну, и изделие тоже, наверное, на подходе. Завтра он звонить будет, что сказать?
– Скажи, вначале одну возьмем, а затем и остаток.
– Ничего себе, остаток! – Толстошеев вжался в сиденье и прикусил губу.
– Я все проверю, деньги тебе привезут.
– Куда мне ее деть?
– Небольшая железяка, ящик такой же, как гроб. Так что спрятать даже под кроватью можно.
Толстошеев помрачнел. Такая перспектива его не очень привлекала.
Держать в городе оружие, из-за которого можно попасть в тюрьму не на один год, не хотелось. Но сделка обещала принести большие деньги, так что риск оправдывал страх.
– Ты проверь, Антон Михайлович, у тебя это хорошо получается. Твои связи куда обширнее моих. Если бы тебе надо было какого урку вычислить, я бы тебе помог, а официальные каналы в твоих руках. Ты же чуть ли не поставщик двора его величества.
– Кое-что и для них делаю. Ты думаешь, храм Христа Спасителя без Сундукова строили? Думаешь, Кремль без меня реставрировали? Дудки, без Сундукова никуда не денешься.
Сундуков, конечно, свои заслуги явно преувеличивал. Пару железяк в храм он поставил, но к Кремлю его фирма отношения не имела, ее туда и близко не подпустили. А попробовал бы сунуться, тут же оказался бы за решеткой, это еще в лучшем случае, а в худшем – с дыркой в голове. Толстошеев об этом догадывался, был в курсе того, чем занимается компаньон, поэтому спорить не стал. Хочется человеку похвалиться, что ж, на здоровье. Пусть называется хоть господом богом, лишь бы деньги платил исправно.
Сундуков не откладывая в долгий ящик занялся проверкой Рублева. Как всегда в его конторе появился господин Петров. Петров получил на руки лишь бумажку, написанную рукой Толстошеева.
– Это надо сделать быстро. Узнай все, что можешь, и как можно быстрее.
– В каком направлении копать?
– Думаю, ты направления, Петров, знаешь лучше меня.
– И не догадываюсь даже, – шутя, ответил Петров, перекладывая лист из блокнота вдвое и пряча его во внутренний карман пиджака.
Петров свое дело знал, деньги от Сундукова получал не за просто так.
Естественно, тому пришлось раскошелиться, но по сравнению с гонораром Сундукова траты Петрова были просто смешными: три бутылки коньяка, букет цветов, две коробки конфет, флакон французских духов и бесплатное приложение к подарку – десяток незатертых комплиментов, на которые Петров был большим мастером. Все, что хотел, он узнал в течение дня, естественно, не в киоске горсправки. Что-то в министерстве обороны, что-то в ФСБ, что-то в МВД, что-то в Генштабе.
Бумаг на Рублева и Порубова набралось немного, они все уместились в тоненькой пластиковой папочке голубого цвета. На папочке золотилось тисненое изображение собора в Кижах. Один из крестов был потерт. С этой папочкой в кейсе ровно в десять утра следующего дня Петров появился в приемной хозяина фирмы «Свой круг».
– Скажи боссу, Петров пришел, – улыбнувшись во весь рот немолодой секретарше, проговорил посетитель.
– Сейчас доложу.
Дверь распахнулась мгновенно, будто Сундуков только Петрова и ждал, словно ради этой встречи он и приехал в фирму.
– Проходи. Вижу по глазам, что не с пустыми руками появился.
– Это будет стоить дорого. Я разорился неимоверно. Офицеры обнаглели жутко, дерут нещадно, невзирая на звания и заслуги. Представляешь, капитан требует больше, чем полковник?
– Представляю, – глаза Сундукова нервно поблескивали.
Зачем такая информация Сундукову, Петров, естественно, не знал. Но если человек выкладывает большие деньги, значит, это ему нужно. А совать свой нос в чужие дела Петров давным-давно отвык, жизнь отучила.
Он щелкнул кодовым замком и подал папку:
– Вот и весь послужной список на двух орлов, на двух настоящих героев, обиженных властью.
– С чего ты взял, что они обижены?
