Рука оперативника скользнула под мышку за пистолетом. Но прежде чем полицейский выхватил оружие, над его головой взметнулся другой пистолет и опустился рукояткой на затылок. Дроков крякнул и грохнулся на пол, закатив глаза.
Мы увидели в дверях фигуру Самарова. Он поднял руку в успокаивающем жесте.
— Продолжайте. Мы с коллегой тоже играем. Это тренировка.
И утащил неподвижное тело.
Лишь после увиденного я окончательно понимаю, на что решился законопослушный следователь ради сына. Он спас меня вчера в надежде, что я помогу Сереже, и ничего не потребовал взамен, когда я отказался. Его карьера летит к чертям. Да что карьера! Он разом перечеркнул свою прежнюю правильную жизнь. Ему грозит реальный срок за вчерашние выстрелы и за сегодняшнее нападение на оперативника. И всё из-за меня. Ради зыбкой надежды, что я помогу его сыну встать на ноги.
О, господи! Да если бы я был всесилен, я бы помог всем детям-инвалидам на свете! Всем спинальникам и колясочникам, всем шейникам и децепешникам! Прежде всего, Вонючке, униженному мальчику, который мечтает писать музыку, но не может воспроизвести ни одного членораздельного звука. Он даже поесть не может, не испачкав одежды. Вонючка один, без мамы и папы, без виртуальных друзей в Интернете. Ему в десять раз хуже, чем Сергею из благополучной семьи.
Я делаю жест Марго, чтобы отошла, и пинаю мяч в ноги Сергею.
— Давай! Ты можешь! У тебя такой же диагноз, как у меня. Я встал, и у тебя получится. Напрягись, сосредоточься. Заставь свои ноги двигаться. Компрессионный перелом — это не приговор. Твой организм справится, если ты очень захочешь. Ты должен ходить. Ты будешь играть в футбол не только на компьютере!
Сергей старается. Он откидывает голову, стискивает зубы и закрывает глаза. Вспотевшие волосы липнут ко лбу. Его руки вцепились в колеса коляски, грудь напряглась, все действующие мышцы тела призывают больные ноги последовать их примеру.
Мячик откатывается от ноги Сергея. Всего ничего, несколько сантиметров. Что это — результат его усилий или отскок?
Я хочу похвалить Сергея, но в последний момент останавливаю себя. Я вспоминаю, при каких обстоятельствах я сам встал на ноги. Меня никто не хвалил. Напротив, я испытал сильнейший стресс. На меня навалился Дэн, он стянул с меня трусы и ткнулся возбужденной плотью. От беспомощности я был на грани помешательства, а Дэн продолжал насилие. Весь мир моих желаний в тот момент сконцентрировался в одно сильнейшее чувство. Я хотел остановить Дэна и уйти.
И что-то помогло мне шагнуть через край своих возможностей.
Я смотрю на Сергея и постепенно вскипаю.
— Ты маменькин сынок. Ты слабак! Живешь с родителями в прекрасной квартире, и думаешь, так будет всегда? Фиг! Ты видел, что наделал твой отец? Он нарушил закон, и его посадят. Твоя мать не сможет одновременно работать и ухаживать за тобой. У вас не будет денег. Вы переедете в меньшую квартиру, а потом совсем в маленькую, где-нибудь у черта на рогах! У тебя не будет ни компа, ни Интернета. Ты будешь передвигаться на рухляди и редко выезжать во двор. Все забудут о тебе, словно тебя и нет на свете! И самое главное, у тебя никогда не будет девчонки. Никогда!
Сергей ошарашено смотрит на меня, а Марго пытается понять, куда я клоню. Они оба еще не знают, на что я решился.
Я стягиваю свою футболку, подхожу к Сергею и силой связываю ему руки за спиной.
— Папа, — пытается позвать он.
Я разрываю его футболку и запихиваю ее в рот.
— Вот так! Теперь ты не пикнешь. — Я пристально вглядываюсь в глаза Сергея, пытаясь увидеть предел его отчаяния. — Отец не придет на помощь. Ему не нужен калека. Теперь я буду ему сыном вместо тебя! Ты понял? Я, а не ты! Это я встал с коляски при такой же травме, а ты не можешь. Зачем ему сын-слабак. Зачем ты вообще должен жить. Знаешь, что я сейчас сделаю? Сброшу тебя с балкона!
Я разворачиваю коляску лицом к балкону и распахиваю две створки балконной двери. Балкон не застеклен, я заглядываю через край и возвращаюсь к Сергею.
— Двадцать второй этаж, чувак. Клево! Ты успеешь вспомнить лучшие моменты ходячей жизни. Ну, что, полетели?
В глазах мальчишки паника. Это то, что надо. Сейчас — или никогда!
Я отвожу коляску на противоположный край комнаты для лучшего разгона. Руки Сергея связаны за спиной, ноги парализованы, он беспомощен. Я встаю сзади и шепчу ему на ухо:
— Сейчас я побегу и разгоню твою коляску. Она ударится о порог и подпрыгнет. Вы взлетите, но коляска останется на балконе, а ты, чувак безногий, перевалишься через перила. И полетишь в последний полет. У тебя единственный шанс выжить — упереться ногами. Но ты не сможешь этого сделать. Ты слабак! — Я даю возможность переварить информацию перепуганному мальчишке и решительно выдыхаю: — На взлет!
Я разгоняю коляску. Сергей тщетно дергается. Мы мчимся к открытому балкону. А вот и порог! Колеса подскакивают, мальчишка вылетает из коляски и…
Всё! Это конец. Что сделано, то сделано.
— Ты псих! — Марго дико смотрит на меня.
Я переодеваюсь в свою обычную одежду, выталкиваю девушку из комнаты и выхожу сам. На кухне Самаров привязал оперативника к стулу, и ждет, когда он очнется. Хозяин квартиры настолько занят своей проблемой, что кажется, ничего не слышал. Он смотрит на меня вопросительным взглядом.
— У меня не получилось, — честно признаюсь я.
Самаров морщится от внутренней боли, я делаю шаг к выходу, он жестом останавливает меня.
— Павел, тебе лучше сдаться. Савчука, главаря банды, задержали. Он частично парализован, но выжил. Он даст показания, что ты действовал по принуждению. Бандиты угрожали жизни девочки, ведь так?
Марго кивает. А я смотрю в пол. Меня даже не радует, что сволочь Тиски теперь инвалид. Еще месяц назад, слушая сообщения об автокатастрофах и взрывах, я с горечью осознавал, что нашего полку колясочников прибыло. Это пугало и утешало одновременно. Пусть сытое общество, наконец, задумается, что нас много, и мы не виноваты в том, что с нами случилось! Но сейчас я так подавлен, что не желаю участи инвалида даже своему врагу Тиски. Достаточно колясочников! Пусть все будут здоровыми!
Самаров замечает мою нерешительность и продолжает убеждать:
— Я веду твое дело. Если даже передадут другому следователю, я смогу повлиять. У меня много знакомых адвокатов. Я найду самого толкового. Мы сделает так, что наказание будет минимальным. Скорее всего, условным.
— Вам самому потребуется адвокат.
Самаров смотрит на связанного оперативника и безнадежно машет рукой.
— Мне уже все равно.
— Развяжите его. Скажете, что я парализовал. Он смотрел на меня в момент падения, а вас не видел.
— Если бы все было так просто… Не хочешь сдаться, тогда уезжай из города. Наши оперативники для тебя опасны.
— Да наплевать мне на них!
Я топчусь в нерешительности и думаю о Самарове. Этот человек уже дважды спас меня. Он надеялся, что я сотворю чудо, а я всё испортил. Он продолжает строить планы, как мне помочь, а я сотворил подлость и желаю смыться. Но я исходил из лучших побуждений! Я хотел помочь Сереже! Но оказалось, единственное, что я умею, это парализовывать.
Я закрываю глаза и мотаю головой. В моем сознании образ Самарова. Вспышка! В голове боль, а моя цель передергивается и валится на пол. Парализованный Самаров смотрит, как я перерезаю бельевую веревку, которой связан оперативник. Опер падает рядом с ним. Я наклоняюсь и объясняю следователю.
— Это сделал я, а не вы. Я уложил вас обоих!
Мы с Марго спускаемся в лифте и, не глядя по сторонам, быстро удаляемся от подъезда. Хорошо, что балкон самаровской квартиры выходит на противоположную сторону.
— Куда теперь? — останавливает меня Марго.
Я молчу. Мне не дает покоя тот деревянный особняк, в котором я провел ночь перед нападением на инкассаторов. Красивый дом, рядом склоны с горнолыжными подъемниками, быстрый выезд на Дмитровское шоссе, и неподалеку место, где я потерял семью.
— Может, обратно к нашим? — предлагает Марго. В ее руке простой мобильный телефон. — Ты не подумай, Самаров мне его сам подарил. Это его старый. Я могу позвонить Валентине Николаевне. Возможно, для нас найдется место в экскурсионном автобусе. Хотя бы Москву посмотрим.
В последний день счастливой жизни мы с сестрой гадали, какой сюрприз нам подготовили родители. «Большой и деревянный», — говорила мама. «Рядом можно на горных лыжах кататься», — подогревал интерес папа. Теперь я знаю, что они хотели показать нам новый дом. Мы должны были встретить в нем самый счастливый Новый год. Этот дом достался подлому дяде. Именно в нем прятались бандиты в последнюю ночь. Но там был еще кто-то! Я вспоминаю, что когда мы садились в машину, на втором этаже дернулась занавеска.
