Ознакомительная версия.
После ужина около 22.00 Голубятников с заместителем по воспитательной работе майором Холодовым пошли по подразделениям, поздравить каждого офицера, солдата, прапорщика. Зашли и в командирскую палатку 8-й роты. Командир, капитан Макарьев, лежа на спальнике, слушал музыку, по соседству Стрельцов с Раневичем играли в нарды, старший лейтенант Абрамов и старшина, прапорщик Митрин накрывали стол из продуктов специального подарочного пайка. При появлении комбата старшина рявкнул:
– Товарищи офицеры!
Ротный и взводные вскочили, приняли положение «смирно».
– Товарищи офицеры! – ответил Голубятников.
Это означало команду «вольно». Расслабившись, офицеры продолжили стоять.
– Готовитесь Новый год встретить? – спросил Холодов.
– Готовимся, – ответил Раневич. – Пожрать. Какой праздник без водки, шампанского? В палатке…
Голубятников достал из сумки бутылку «Русской»:
– Ну, водки я вам выдам.
– Один пузырь?
– А тебе, Раневич, ящик подавай?
– Ну хотя бы пару литров на всю гвардию. А то что бутылка? Так, горло прополоскать.
– Раневич! Прекрати! – одернул взводного ротный и взял у комбата бутылку. – Благодарю, товарищ подполковник. Да что до Нового года ждать, может, прямо сейчас разопьем? И вы вместе с нами?
– Так вам самим мало!
Раневич произнес:
– Теперь без разницы, на пятерых пол-литра делить или на семерых, кайфа никакого. Но посидим хоть по-людски.
Голубятников взглянул на часы:
– На все про все у нас 10 минут. Иначе всех обойти не успеем.
– Проходите за стол, товарищ подполковник, и вы, товарищ майор.
Офицеры присели за стол. Раневич распечатал бутылку, выверенно разлил содержимое пол-литровой емкости равными долями по кружкам.
– За нас!
Выпили, закусили, закурили, сбрасывая пепел в банку из-под тушенки, приспособленную под пепельницу.
– Значит, для нас война закончена, товарищ подполковник? – произнес Раневич.
– А ты не рад? Или в Грозный хочется?
– Чему радоваться? Столько шли сюда, под обстрелами, напрямую схлестываясь с духами, прорывая блокады. Рубеж отбили и… все! Стоять, смотреть, обеспечивать… Ну, простоим тут еще недели две, пока пехота и вэвэшники город не займут и не наведут в нем порядок. И домой! Обратным маршем. И никаких наград. Я уж про ордена не говорю, медали не дадут. Но и награды, в конце концов, не главное.
– А что главное?
– То, что нас, десант, как тыловиков каких-то, в оцепление поставили, а в Грозный пехоту вводят. Обидно!
Голубятников по очереди посмотрел на офицеров:
– Я уже говорил Стрельцову, скажу теперь остальным: не спешите расслабляться. Нам еще предстоит войти в Грозный. Там не так все просто, как представляется умным головам из различных штабов, и ордена свои вы еще здесь получите. Дай бог, не посмертно…
Офицеры удивленно взглянули на командира. Тот поднялся.
– Нам с Холодовым пора идти, пройдем по роте, всех поздравим, но и вы, в свою очередь, организуйте ребятам праздник, насколько это возможно. До 2.00 разрешаю посидеть. Ровно в 2.00 отбой! Еще раз с наступающим… до завтра!
Комбат с замполитом вышли из палатки.
Проводив начальство, Раневич спросил:
– И как понять слова бати?
– Чего тебе, Виталик, непонятно? – ответил Стрельцов. – Сказал комбат, что будем в Грозном, значит, будем. Он лучше любого штабиста сечет в ситуации. Опыт – большое дело. Но что будет, то и будет. Воевать – пойдем воевать, сидеть на позициях – будем сидеть. Но тоже, думаю, недолго. А сейчас давайте, мужики, поедим как следует. Когда еще нам за казенный счет такой стол накроют?
И офицеры продолжили праздничный ужин.
Голубятников же с замполитом закончили обход подразделений в 23.45. Вернулись в свою палатку, где также был накрыт стол. В эту ночь по позициям полка не стреляли. Со стороны Грозного доносилась канонада, но было непонятно, идет ли в городе бой, что вряд ли, или и чеченцы повылезали из подвалов и также отмечают Новый год. Впрочем, это мало интересовало командование батальона. Посидеть удалось час после встречи Нового, 1995 года. В 1.00 по связи объявили, что командир сводного полка полковник Семенов срочно вызывает в свой штаб всех комбатов. Голубятников явился в штабную палатку полка. Он уже знал, Семенов вызывает не для того, чтобы поздравить с праздником. Что и подтвердилось, как только все командиры были собраны.
Полковник тут же перешел к делу:
– Товарищи офицеры! Общая обстановка резко изменилась. В Грозном при штурме, который начался с утра 31 декабря, в районе железнодорожного вокзала боевиками блокированы два батальона мотострелковой бригады. Они попали в засаду. Бронетехника почти вся уничтожена, батальоны несут большие потери, ведя интенсивный бой. Посему приказываю третьему батальону 137-го парашютно-десантного полка подготовиться к выдвижению в Грозный, позиции передать соседнему батальону. В дальнейшем задача будет уточнена. Подполковнику Голубятникову немедленно приступить к подготовке выполнения боевой задачи!
Святослав поспешил в подразделение – отдать распоряжение ротным сниматься с позиций.
Вошел в штабную палатку. Начальник штаба спросил:
– Что-то случилось, командир?
– Случилось, Сергей Станиславович. Вызывай командиров рот, снимаемся и готовимся к выдвижению в Грозный! Там у железнодорожного вокзала два батальона пехоты попали в засаду чеченов. Ведут ожесточенный бой.
– А что, разве войска начали штурм?
– Начали! С утра 31 декабря. Да, видно, обстановка стала складываться не так, как планировали в штабах. Короче, Сергей Станиславович…
Договорить комбату не дал связист:
– Товарищ подполковник, вас вызывает командир полка.
– Семенов?
– Так точно!
– Так я же только от него!
– Извините, но он ждет связи с вами.
– Черт, может, и вытаскивать из Грозного уже некого? Титан! Я – Лидер!
– Отбой! Ничего не предпринимать!
Голубятников передал гарнитуру радиостанции связисту:
– Ничего не понимаю!
– Что-то не так, командир? – поинтересовался Кувшинин.
– Все не так! В штабе полка Семенов отдает приказ на готовность к выдвижению в Грозный, а спустя каких-то пятнадцать минут он же по связи объявляет отбой готовности. Что происходит, что за игры? В Грозном пехоту долбят, а нам отбой?
– Приказ есть приказ!
– Это ясно! Боюсь, как бы не перемудрили наши большие начальники. А то такие кренделя заплетут, что нам их кровью солдат расплетать придется. Ты бы, Сергей, прояснил ситуацию по своим каналам.
– Попробую!
Начальник штаба прошел к связисту. Вернулся минут через пять, доложил:
– В общем, мне сказали, что в Грозном обстановка у вокзала вроде нормализовалась, поэтому и принято решение на данное время никаких действий не предпринимать. Имею в виду наш батальон.
– И как же, интересно, могла нормализоваться обстановка, когда у батальонов духи пожгли почти всю технику в ходе ожесточенного – подчеркиваю, ожесточенного – затяжного позиционного боя; несли большие потери, и вдруг все нормализовалось? Чеченам надоело воевать, и они отошли в глубь города, праздновать Новый год? Ты в это веришь?
– Все возможно!
– Да невозможно это, Сергей! Не уйдут чечены, пока не раздолбят до конца наших.
– А может, к ним подошла помощь из частей второго эшелона? Ведь не два же мотострелковых батальона штурмовали Грозный?
Комбат, снизив тон, мрачно проговорил:
– Или эти два батальона просто перестали существовать… Так и не дождавшись помощи. Ни от кого. Но ладно, что гадать? Время позднее. Всем спать!
Офицеры легли на кровати, уснули. Затишье, наступившее вечером 31 декабря, продолжалось до утра, позволив личному составу батальона полноценно отдохнуть.
В 7.00 1 января связист доложил Голубятникову, что комбата вызывает командир полка.
– Я – Лидер! – ответил Святослав.
Семенов был краток:
– Через два часа доложить о готовности к движению.
Что оставалось ответить Голубятникову? Только:
– Есть!
И передать приказ по батальону сниматься с позиций, выстраивая колонну.
Спустя два часа в штаб батальона прибыл сам Семенов, чтобы лично поставить комбату задачу. Выглядел полковник устало. Было заметно, что неразбериха в высших штабах бьет по командиру сводного полка. Но Семенов старался не показывать ни усталости, ни раздражения, вот только удавалось ему это плохо. И эмоции свои командир полка скрывал за сухими словами армейской лексики:
– Батальону выдвинуться по маршруту… В квадрате… встретиться с колонной воздушно-десантной дивизии, с ее командиром. И далее действовать согласно указаниям комдива. Вопросы?
– Вы не назвали время начала движения.
– Да? Совсем замотался. Начало движения в 10.00.
Вот так просто. А за всем этим полнейшая неспособность высшего руководства управлять ситуацией, вышедшей из-под контроля, недопонимание масштабов уже развивающейся катастрофы и неспособность адекватно реагировать на процессы, принявшие необратимый характер.
Ознакомительная версия.
