– Могу. Я сам держал в руках такую поделку, – Александр прикрыл глаза, откинулся на спинку сидения и говорил словно медитируя. – Есть кто-то, убивающий людей. И этот кто-то действительно оставляет такой значок у трупа.
– И все восемь человек – убиты одним и тем же…
– Или одними и теми же.
– Подождите, – Шатов вспомнил свои сомнения, – но зачем дракон? Ведь он… они вполне могут представить все как случайности и самоубийства. Зачем?
– Не знаю. И никто не знает…
– Вы хотите сказать, что за два месяца никто не смог выяснить, что происходит на самом деле? – Шатов почувствовал, как кровь запульсировала в висках. – Ни милиция, ни чекисты… Стойте, но ведь даже пресса… Почему об этом не было сообщено?
– О чем? – спокойно спросил Александр. – О том, что гибнут люди? И что это даст? Панику? Ведь совершенно невозможно предсказать, кто будет следующей жертвой. Их не связывает друг с другом совершенно ничего. Словно их наудачу выбирают из списка живущих.
– Но восемь человек!
– Восемь… – совершенно бесцветным голосом повторил Александр.
– Да, восемь. И, как я понимаю, все восемь дел скрыты от… – Шатов замялся, пытаясь подобрать термин.
– От широкой общественности, – подсказал Александр, – от средств массовой информации. Скажу по секрету, даже наши правоохранительные органы не полностью в курсе. Каждый новый дракон сразу же изымается и дело передается…
– Оперативно-поисковому отделу, – закончил Шатов, – во главе с майором Ямпольским.
– Да, и девяносто процентов времени отдел посвящает тому, чтобы не допустить просачивания информации о драконе наружу. Иначе… – Александр замолчал.
– Иначе что?
– Иначе может начаться паника. Как в конце прошлого года. Только Солдат особо не прятался, а этот… Его практически невозможно поймать. У него нет своего стиля, у него нет почерка, у него нет четкого портрета потенциальных жертв. Но он хочет славы, наш дракон. Поэтому и появляются бумажные фигурки. Если бы не они, никто не смог бы связать все это вместе.
– Хочет славы. Но если бы предупредить людей, сказать о бумажном драконе… Ведь он их когда-нибудь вырезает? И фигурку могут заметить посторонние… До убийства.
– Могут, – легко согласился Александр. – Вы помните, что творилось в наших городах после показа в начале семидесятых – или в конце шестидесятых – французского фильма о Фантомасе?
– Смутно. Мне об этом рассказывали. Зеленая рожа стала очень популярной.
– Да, не было забора без латинской «эф», каждый шутник считал своим долгом позвонить по телефону и сообщить, что через несколько минут вас посетит Фантомас. «Мне нужен труп, я выбрал вас. До скорой встречи. Фантомас.» А сколько идиотов выходило на улицы по вечерам, раскрасив физиономию, или натянув на голову чулок. Или разрезанный надувной шарик… Попытайтесь себе представить, что начнется, если станет известно о драконе. Просто попытайтесь представить.
– Очень слабая у вас позиция, – заметил Шатов.
– Это не моя позиция. Это позиция официальных лиц. Согласен я с ней или не согласен – в данном случае значения не имеет. Полагаю, что если кто-то подберется к убийце слишком близко, тот сможет обнародовать эту информацию и скрыться в водовороте шуток и подделок. И заодно прославиться.
– Меня тошнит от такой логики.
– Это ваше право. Вас будет тошнить еще сильнее, когда я вам скажу, что меня интересует только одно убийство. Убийство Кости Шкира.
Шатов засмеялся.
– Вы напрасно смеетесь. «Гиппократ» – это не просто место, в котором можно отсидеться в случае необходимости. Это символ порядка, закона для многих людей, в любой момент против этого порядка готовых восстать.
– Урки? Авторитеты?
– Называйте их как хотите. Ваше право. Но то, что нашелся кто-то, наплевавший на запрет такого уровня…
– Ваш приятель говорил, что такое было минимум три раза.
– Три? А, да, три. Один герой даже умудрился сделать это дважды. Оба эти человека, нарушившие экстерриториальность клиники умерли, продемонстрировав таким образом силу запрета. В случае с Башкировым нарушение осталось безнаказанным. И это может породить соблазн.
– А вы, значит, человек, который отвечает за поддержание порядка среди уголовников, – Шатов съязвил, надеясь, что, обидевшись, Александр раскроется.
– С большой степенью допущения, – спокойно ответил Александр, – это так. И я заинтересован в том, чтобы дракона найти и уничтожить.
– Но только за Башкирова. Если б не это, вам и дела не было бы до всех этих убийств.
– А почему мне до них должно быть дело? Этот убийца может рассматриваться как еще одно проявление стихии, если хотите. Все его убийства оформлены так, чтобы не вызвать всплеск в сводках. Его как бы и нет. В обычную неделю в городе отправляется на тот свет человек десять-пятнадцать. Я имею в виду насильственную смерть плюс результаты аварий и самоубийств. Так вот, с драконом или без него цифра остается в пределах статистической погрешности. И если бы не фигурка из бумаги…
– Его бы вообще не заметили.
– Да.
Внезапно подал голос телефон Шатова.
– Извините, – торопливо сказал Шатов, – доставая телефон. – Шатов.
– У вас все нормально? – спросил Арсений Ильич.
– Да, – Шатов почувствовал, как кровь приливает к лицу, и с трудом подавил желание оглянуться на Александра. – Мне некогда сейчас разговаривать, извините.
– Некогда? Тогда просто слушай, Шатов. Мне нужно, чтобы сегодня вечером ты побывал у последнего покойника. В его семье. Понял?
– Понял.
– В клинике все выяснил?
– Да.
– Тоже дракон?
– Тоже.
– И нет вариантов, кто именно?
– Пока не знаю.
– Ладно, я перезвоню тебе через час.
Шатов спрятал телефон. Руки дрожат, зараза.
– Так что вы от меня хотите?
Александр помолчал с минуту. Поправил воротник белой рубашки.
– Так получилось, что вы единственный, кто смог получить информацию о драконах. Более-менее полную.
– Ну?
– Я не знаю, откуда вы получили эту информацию первоначально, но было бы глупо не воспользоваться ситуацией.
– Еще один хочет воспользоваться ситуацией, – пожал плечами Шатов, – еще один хочет покататься на моей бедной шее.
– Не хочу. Я хочу, чтобы вы в случае чего сообщили о результатах своего расследования еще и мне. И все.
– Еще и вам?
– И лучше бы – в первую очередь.
– А иначе?
– Иначе? Иначе я не смогу вам помочь.
– Помочь? Вы – мне? Не смешите, – Шатова вдруг словно озарило, – вы решили, что если я достаточно долго поковыряюсь в этом дерьме, то этот самый бумажный дракон попытается убить меня? И вы сможете задержать его возле моего бездыханного трупа?
– Интересный вариант. Только совершенно фантастический. Убийца, судя по всему, не дурак. Он не станет бросаться на вас. Более того, он даже может попытаться связаться с вами, прислать вам свои мемуары для публикации. Это – максимум. А то, что вы реально можете сделать для меня, это добавить еще одну крупицу информации. Или дать возможность взглянуть на все это с другой точки зрения. Вот и все. – Александр достал из кармана визитку и протянул ее Шатову.
«Александр Гаврилин», – автоматически прочитал Шатов. Имя, фамилия и телефоны.
– Вас куда подвезти? – спросил Гаврилин.
– Я пройдусь, – сказал Шатов и открыл дверцу машины.
– Как хотите, – Гаврилин не попытался ни отговорить, ни остановить.
– Все? – спросил повернувшись к машине Хорунжий.
– Все, – кивнул Шатов, – я пройдусь.
– До свидания, – Хорунжий помахал рукой и сел в машину.
Шатов захлопнул заднюю дверцу, постаравшись это сделать как можно громче.
Машина тронулась.
Хорошая тачка, подумал Шатов. «Вольво». Те, кто отвечают за порядок среди уголовников, не могут позволить себе ездить не на крутых тачках. Положение обязывает.
А хозяин требует нанести визит в семью убитого. Шатов, прикрывая глаза рукой, взглянул на небо. Вечереет, но жара не спадает. Блин. Не спадает. И ночь, судя по всему, будет жаркая. И как бы не было грозы. Очень уж парит.
Очень.
Шатов вытер пот со лба. Совсем расклеился Жека. И психованным стал. Это ж надо, так избить человека. Это ж надо…
Вот если б голова не кружилась, было бы совсем хорошо. Не пришлось бы стоять, опершись на дерево. Еще можно просто сесть на землю и отдохнуть. Шатов почувствовал, что ему просто жизненно необходимо присесть. И именно на землю, в траву. И даже лечь.
Земля вращалась. Как в детстве, когда Шатов с пацанами, раскрутившись, как следует, с закрытыми глазами ощупывали руками теплый летний асфальт.
Хозяин хочет, чтобы Шатов поспешил. Что это значит?
Значит ли это хоть что-нибудь? Неизвестно. Совершенно.
Ну и как вам клиника, господин Шатов? Так себе, если честно. Что вы говорите? А как вам господин Гаврилин? А что господин Гаврилин? Господин как господин. Их в последнее время вьется вокруг Шатова, как мух около кучи дерьма. Одним больше, одним меньше.
