– А я в четвертый, – подтвердил Сан Саныч.
Мобильный телефон Вершинина зазвенел неожиданно и пронзительно.
– Кто это, интересно? – сказал он, собираясь ответить на звонок. – Номер скрыт.
– Мы встречались, – заговорила трубка.
– Я со многими встречался. Чего надо?
– Ты хочешь перейти прямо к делу? Хорошо. Тогда мне надо, чтобы вы погуляли по Праге еще денька два. Пивка попили, развлеклись. Короче, я очень не хотел бы увидеть в Москве твою морду раньше этого срока. Понял меня?
– Слышишь, ты? Своим свободным временем я распоряжусь как-нибудь сам.
Суворовцев тем временем оторвался от ноутбука, который открыл, когда у Вершинина зазвонил телефон.
– Звонят из Москвы, – тихо сообщил он Вершинину. – Городской номер 921-21-23.
Это был номер домашнего телефона Вершинина.
– Что ты делаешь у меня дома, падаль?! – заорал тот в трубку.
* * *
Ну вот и недостающий, точнее, теперь уже не достававший все это время «пазл» в общей мозаике.
Вот кто источник утечки – Бердяев. Можно сказать, моя миссия выполнена. Хотя – это еще не конец.
И снова, и снова спрашиваю себя – почему и в какой момент? В какой момент этот свой стал чужим? Где была его черта? Почему переступил ее? Ведь кадровый офицер, интеллектуал. «Философ». Каким цинизмом надо обладать, чтобы взять такой псевдоним? А каким надо обладать цинизмом, чтобы сдавать своих, обрекать своих товарищей на гибель, а иногда и больше того – отдавать приказы об их устранении? Когда, в какой момент с ним случилась эта беда? Ведь это – беда. Предательство. Большая, непоправимая беда человеческой души. Да минует она меня стороной, какие бы пытки ни пришлось изведать.
Да, что такое афганский плен, я хорошо знаю. Но никакие пытки, никакие истязания не могут оправдать предательства. Нет, для меня – нет.
Философ. К чему свелась его философия? К работе на пауков? На Сорса? К роли пса? Вот опять к вопросу о скрипке, которая в разных руках играет столь разную музыку.
Да, ему придется за все ответить, этому «философу». Ответить по полной программе.
Ну что, как говорится, «партия переходит в эндшпиль».
Но первыми атакуем снова не мы.
Достается Вершинину. А он – хороший мужик. Неуправляемый, смешной и страшный, но – человек.
* * *
Последние несколько дней основательно вымотали Бердяева и довели его до крайней степени нервного истощения. В крупнейшей сделке между Сорсом и Седым ему, Философу, отводилась самая сложная часть, а именно: полное ее прикрытие, начиная с момента прилета и «встречи на высшем уровне», заканчивая ее безопасностью. До недавнего времени все шло достаточно гладко, хоть и не просто. Затеянная им реорганизация Управления с переподготовками, тестами и прочей белибердой оттянула практически все силы личного состава от их основных дел, а главное, Бердяев взял под личный контроль всю оперативную работу, что значительно обезопасило проведение сделки.
И вот когда до прибытия груза осталось несколько дней, началась вся эта канитель с тупым, твердолобым Вершининым, что совершенно спутало все планы и вынудило Бердяева менять их по ходу, исходя из ситуации. И если ситуация требовала жертв, он, не колеблясь, их приносил. Так было с Клерком, с Николаенко, так же было бы с Вершининым и Суворовцевым, если бы в последний момент они не поменяли машину. После того случая, опасаясь, что они, рано или поздно, выйдут на Шувалова, чего допустить Бердяев не мог, он отдал своим людям распоряжение об усилении наружного наблюдения за ними. Распоряжение было выполнено. Минувшей ночью Суворовцева и Вершинина четко проводили из кафе – одного до гостиницы, другого до кабинета. Больше того, «наружка» осталась дежурить на всю ночь.
Каково же было негодование Бердяева, когда его люди сообщили, что им удалось уйти из-под наблюдения. Каким-то образом утром в постели Суворовцева рядом с секретаршей оказался Опер, облаченный почему-то в бронежилет, правда, при этом другой одежды на нем не было, а вместо Вершинина на диване в кабинете спал какой-то пьяный сотрудник.
Теперь ситуация вовсе вышла из-под контроля, и надо было действовать решительно и даже дерзко, но зато наверняка. Для этого Бердяев послал к Вершинину домой одного из своих самых профессиональных людей с тем, чтобы он, взяв в заложники жену и дочь строптивого майора, удерживал того от резких движений и необдуманных поступков в ближайшие сутки.
Все, предписанное Бердяевым, было выполнено быстро и точно. Теперь киллер, закрыв женщин в комнате, продолжал телефонный разговор с Вершининым, прохаживаясь по его же квартире с телефоном в руке.
– Что я делаю в твоей квартире? – переспросил он. – Какой ты догадливый! Хотя нет, это, наверное, твой друг Суворовцев со своим чемоданчиком. В любом случае, это не имеет ни малейшего значения, потому что условия сейчас диктую я. Понял меня? Короче, два дня прогулок по Праге, и твою семью я не трону. И будет совсем замечательно, если Суворовцев составит тебе на это время компанию. Не советую также сюда кого-нибудь присылать. Будет только хуже. Все.
Киллер повесил трубку, еще раз прошелся по квартире, после чего заглянул в смежную комнату.
Бедные женщины сидели рядышком на кровати и были напуганы. При этом у жены Вершинина, судя по ее бледному лицу, начиналась «ломка». Мужчина вынул из кармана несколько шприцев и положил их на стол.
– Развлекайтесь, – усмехнувшись, сказал он и вышел из комнаты.
Еще раз прошелся по квартире, проверил входную дверь и окна, после чего, устроившись в кресле, стал ждать. Это была его обычная работа.
Жена Вершинина смотрела на шприцы. Все было предопределено. Сейчас она это сделает. И вдруг дочь тихо и отчетливо сказала:
– Если ты это сделаешь, я убью себя, мама.
Через полчаса в комнатную дверь постучали.
– Чего вам? – строго спросил киллер. – Я же приказал сидеть тихо.
Дверь приоткрылась, и в проеме возникла девушка.
– Я в туалет хочу, – тихо сказала она.
– Иди, только не закрывай дверь на щеколду, иначе мне придется ее выломать.
Девушка спокойно прошла через комнату в туалет и плотно прикрыла за собой дверь.
Он немного подождал, потом еще раз заглянул в комнату, где оставалась жена Вершинина. Теперь ей стало значительно лучше. Она лежала на кровати, блаженно улыбаясь, равнодушная ко всему.
– Тебе лучше? – спросил он. – Вот и молодец.
В этот момент его отвлек нарастающий шум воды, доносившийся из ванной. Он толкнул дверь, но она оказалась запертой, и ему пришлось ее выбить.
– Я же приказал не закрывать дверь! – крикнул киллер и замер на пороге.
Вода уже лилась через край, только почему-то она была красноватого цвета. Он подошел ближе. Девушка лежала в воде, глаза ее были прикрыты, но она не спала, потому что слабо двигала руками, сильно порезанными в области запястий в нескольких местах. Окровавленная бритва валялась тут же, на кафельном полу, около ванны.
Он быстро снял с себя пиджак, отбросил его в сторону, потом наклонился к девушке и вытащил ее из воды до пояса. Затем свободной рукой сорвал с крючка полотенце и начал перетягивать им руки выше порезов.
– Ну зачем же ты, дурочка? Ты здесь ни при чем. За тебя даже не заплачено.
Он уже почти закончил перетягивать ей раны, когда неожиданно с грохотом распахнулась дверь. В следующую секунду он почувствовал в спине острую боль от нескольких жал.
Последнее, что киллер видел перед смертью, – блаженно улыбающееся лицо ее матери. Это она вонзила ему в спину те шприцы, что он принес. «Как глупо», – последнее, о чем подумал он.
* * *
Они будут теперь делать все, чтобы нас остановить. Они способны на все и постараются показать нам, на что способны. Уже делают это. Начали – с семьи Вершинина. Он пока держится. Я пока – тоже. И все-таки мы их теперь знаем хорошо, а они нас – плохо. Если думают, что теперь мы отступим.
А все же, мой виртуальный собеседник, зовут тебя, конечно же, не Настенька, и похоже, ты появилась не случайно. Ты меня на самом деле знаешь.
Так кто ты?
Самолет сделал круг и зашел на посадку. Еще минут через десять к двери подкатился трап, и вот уже Бердяев заметил в проеме знакомое серьезное лицо Сорса. Состав встречающих лиц был более чем солиден. Седой, еще несколько глав наркогруппировок, несколько официальных лиц, Бердяев в сопровождении двух высоких милицейских начальников. Охраняли всю эту группу многочисленные боевики из группировки Седого.
Чтобы обставить встречу по полной программе, Бердяев даже привез с собой красную дорожку, с приемным караулом к ней в придачу. Теперь взвод солдат в белых перчатках стоял, вытянувшись в струнку с карабинами в положении «на караул». Бердяев первым пошел навстречу Сорсу. Они встретились сдержанно, поздоровавшись за руки.
– Все в порядке? – сухо спросил Сорс.
– Да, все по плану. Можно начинать разгрузку, – ответил Бердяев и махнул кому-то рукой.
