– Ну? – сказал он со злобой. – Какие проблемы, приятель?
В неряшливой бороде незнакомца запутались высохшие травинки и крошки печенья.
– Наше печенье сожрал, – сказал осуждающе Воронцов. – Голод не тетка, оно понятно.
Второй, свободной рукой он рванул футболку незнакомца, и та с хрустом порвалась. Из ее обрывков Воронцов, оседлав своего пленника, сплел нечто напоминающее веревку и этой веревкой связал руки незнакомца за спиной.
– Поднимайся! – скомандовал он, но пленник не подчинился, и Воронцов, догадавшись, что тот попросту не понимает ни слова по-русски, сам поднял его на ноги.
Толкнул в спину – вперед! – и они направились к дому. Воронцов часто оглядывался, ему повсюду мерещились преследователи, но роща, хотя и выглядела неприветливо, пока не одаривала неприятными сюрпризами. Он не сразу заметил, что плечи пленника странно вздрагивают, окликнул его обеспокоенно: «Эй!» – но тот не обернулся. Тогда Воронцов взял его за плечо и развернул – и немало удивился увиденному. Пленник плакал. Слезы скатывались по щекам и исчезали в неопрятной бороде.
– Ну и ну, – пробормотал растерявшийся Воронцов. – Что за чертовщина!
Он вывел пленника к дому. Едва они вышли из рощи, как в дверях показалась Хельга и замерла – так и стояла неподвижно, во все глаза глядя на незнакомца.
– Вот, – сказал Воронцов. – Поймал.
– Кто это?
– Не знаю. По-русски он ни бум-бум.
Хельга о чем-то спросила пленника по-английски. Тот не отреагировал.
– Бесполезно, – уныло заключил Воронцов. – Может, он француз. Или испанец. Или еще кто. Попробуй добейся от него слова…
Он еще не договорил, а Хельга вдруг протянула руку и быстрым движением извлекла из кармана джинсов плененного Воронцовым человека паспорт. Обложка паспорта знакомая. И на ней – знакомый герб. Хельга держала этот паспорт в руках, и они – все трое – на него смотрели. Воронцов хотел поторопить Хельгу, а она все медлила и медлила, потому что и без того многое было ясно. Наконец она раскрыла паспорт и прочла вслух:
– Анохин Андрей Вениаминович.
Развернула и показала Воронцову фото. Он внимательно всмотрелся, потом развернул пленника к себе лицом и сравнил. Это была его фотография. Только выглядел он там веселее и борода отсутствовала.
– Что ж ты прикидывался, что русского языка не понимаешь, – сказал в сердцах Воронцов. – Я уж было и вправду поверил.
Глава 50
Богдан, как и договаривались, подобрал Стаса на Кутузовском. Когда Стас сел в машину, Богдан поинтересовался:
– Сколько осталось до вылета?
– Два с половиной часа.
– Очень хорошо. С тобой шеф хотел встретиться.
– У нас нет на это времени.
– Ничего не знаю, – пожал плечами Богдан.
Он, похоже, был приучен выполнять приказы беспрекословно. И единственное, что смог себе позволить, – пояснил не очень понятно:
– Что-то ты там напортачил, кажется.
– Где? – напрягся Стас.
– Не знаю. Не сказал он ничего.
Стас с интересом посмотрел на собеседника:
– Ты не в духе, да? Обижаешься на меня?
Богдан ответил тяжелым взглядом. Стас дружески похлопал его по плечу:
– Брось, не стоит злиться. Общее дело делаем, и если между нами не будет нормального контакта…
– Пошел ты к черту, – с досадой бросил Богдан, не сумев сдержаться.
– Не ершись. Вот увидишь, мы поладим.
По лицу Богдана было видно, что он совсем в этом не уверен.
…Кочемасов поджидал его в безлюдном переулке, сидя в служебной машине. Когда Стас оказался в салоне, Кочемасов сказал своему водителю:
– Ты пойди погуляй, Юрик. У нас тут разговор с молодым человеком. Вернешься через пятнадцать минут.
Водитель вышел. Кочемасов обернулся к Стасу. У него было строгое и недовольное выражение лица.
– Ты засветился.
– Где? – быстро спросил Стас.
– Мать Воронцова подняла тревогу. Ты был у нее?
– A-а, старая швабра! – бросил в сердцах Стас. – Расколола, да?
– Твой визит показался ей подозрительным. Особенно то, что ты очень уж интересовался ее сыном. Вроде бы сначала она на это не обратила внимания, а потом уж, все сопоставив, что-то заподозрила.
– Глазастая бабулька, – уважительно признал Стас. – Все просекла.
Обернулся к Кочемасову:
– У вас-то эти сведения откуда?
– От Богдана. Мать Воронцова стала названивать в офис. Богдан представился ей чуть ли не лучшим другом Воронцова, она ему все свои подозрения и выложила. Так что там было у тебя с ней?
– Ничего особенного. Пришел, представился как организатор некой благотворительной акции, попутно осторожно разговор к ее сыну повернул…
– Ну, насчет осторожности ты мне не рассказывай, – буркнул Кочемасов и вздохнул. – Ладно, с этим все ясно. Я тебя для того только сюда и выдернул, чтобы услышать, как ты все это объяснишь. Ничего серьезного, значит.
Провел ладонью по лицу. Он выглядел утомленным и озабоченным.
– Я надеюсь на тебя, – сказал после паузы.
Беседа закончилась.
– Нам пора, – сказал Стас.
– Все время держи меня в курсе.
– Обязательно.
Стас вернулся в машину, где его поджидал Богдан.
– Что ж ты мне не сказал, что мамаша Воронцова тревогу подняла? – осведомился он.
Богдан промолчал, давая понять своим видом, что считает свои действия правильными.
– Конечно, он для тебя шеф, – сказал понимающе Стас. – Но ты постарайся запомнить одну простую вещь. Мы с тобой некоторое время будем в одной связке работать, и наша жизнь зависит друг от друга.
Заглянул Богдану в глаза, и тот взгляд Стаса выдержал очень недолго – всего секунду или две – и поспешно отвернулся.
– Ты меня не бойся, – засмеялся Стас. – Я вообще по натуре человек мирный.
Глава 51
– Он или ненормальный, или прикидывается, – сказал Воронцов.
Он стоял у двери, опасаясь, что его пленник может сбежать. Сам Анохин тем временем сидел на стуле, вжав голову в плечи, и, как показалось Воронцову, мелко дрожал.
– Что-то его очень напугало, – сказала Хельга. – Что-то такое здесь произошло, о чем мы даже пока не догадываемся.
Она поставила перед Анохиным тарелку с разогретой едой, протянула было и вилку, но Воронцов бросил поспешно:
– Вилку не давай! – И Хельга отвела руку.
– Поосторожнее с ним, – посоветовал Воронцов. – Я даже не знаю, чего от него можно ожидать.
Хельга положила руку на плечо Анохину, и было ясно видно, как он от этого вздрогнул.
– Не бойся, – сказала мягко Хельга. – Не надо нас бояться. – И осторожно погладила по плечу сжавшегося в комок человека. – Ешь. Ты голоден, наверное.
Придвинула тарелку поближе. Анохин выждал несколько секунд, потом быстрым движением взял с тарелки кусок мяса и проглотил его.
– Даже не жует! – не смогла сдержать изумления Хельга.
Анохин тем временем жадно поглощал пищу. Очень скоро тарелка оказалась пустой.
– Дай ему еще, – предложил Воронцов. – Может, он станет разговорчивее.
– Еще хочешь? – спросила Хельга и заглянула Анохину в глаза.
Он ответил ей настороженно-испуганным взглядом. Хельга вздохнула.
– У него в глазах – явное безумие, – сказала она негромко.
– При нем ты могла бы этого и не говорить.
– Он ничего не понимает, мне кажется.
Со второй порцией Анохин справился так же быстро, после чего резко оттолкнул тарелку от себя и громко икнул.
– Наелся, – определила Хельга.
Она придвинула поближе стул и села напротив Анохина, разглядывая его с демонстративно дружелюбным интересом.
– Ты давно здесь? – спросила Хельга.
Молчание.
– Как ты сюда попал?
Анохин не отвечал.
– Я не представляю, что с ним делать, – признался Воронцов. – Оставить в доме – опасно. Выгнать – тоже не выход.
– Что ты такое говоришь! – сказала сострадательно Хельга. – Как можно его выгнать?
– Я его свяжу на ночь.
– Саша! – осуждающе посмотрела на него Хельга.
